Евгений Лотош - Корректор. Книга третья: Равные звездам
– Невозможно, – шаман качнул головой. – Боги обидятся.
Ей показалось, или в его глазах в самом деле снова мелькнули озорные огоньки?
– Впрочем, – тут же добавил Панариши, – наедине не стану, если не хочешь. Но на людях придется. Смирись, дитя мое, ибо так заповедано. А теперь нам пора обратно в деревню.
7.05.868, огнедень. Мумма
Оказалось, что в этот день относительно спокойная жизнь кончилась раз и навсегда. Вернее, кончилась в очередной раз, как грустно заметила про себя Карина. В Мумму они вернулись на закате, и Карина с Цуккой тут же уединились в хижине, чтобы сообщить своим об удивительном открытии. После того, как Саматта передал руль Дентору, а Яна – Ольге, они не меньше часа рассказывали о подземном помещении во всех подробностях. Палек, воодушевленный перспективой собственными руками пощупать древнюю машинерию, пришел почти в экстаз, хотя идею о термопарах забраковал сразу же. По его мнению, они не могли дать нужное напряжение, чтобы запустить термогенератор. Да и сам термогенератор вряд ли бы смог пережить два столетия бездействия без техобслуживания. Значит, где-то там, в толщах скалы, имелись и другие скрытые устройства, возможно даже, построенные на технологиях Демиургов. Саматту больше заинтересовало описание оружия, но тут ни Цукка, ни Карина не смогли рассказать ничего внятного. Само оружие они видели только в тех местах, где его не скрывали древние тряпки, да и вообще пушки с пулеметами, как заявила в конце концов раздраженная Цукка, никогда не являлись их с Кариной хобби.
После разговора Карина вышла на воздух, чтобы дать мыслям устояться. Однако она немедленно наткнулась на совершенно непредвиденное обстоятельство. Солдаты Дракона куда-то пропали, но по обеим сторонам дверного проема молча стояли два рослых мужчины.
– Простите, я сегодня уже не принимаю, – извиняющеся сказала она. – Приходите завтра.
Оба мужчины склонились в низком поклоне.
– Мы здесь, чтобы защищать тебя, сама Карина, – произнес один из них на почти чистом и правильном общем. – Община решила, что Избранной Дочери никто не должен причинить вреда. Мы не помешаем, момбацу сама.
– Мне не нужна охрана, – растерянно сказала Карина. – Я и сама неплохо умею защищаться.
– Никто не может защищаться, когда спит, – рассудительно сказал мужчина. – Даже ты. А если люди Дракона придут за тобой ночью?
Карина не нашлась, что сказать.
– А где те солдаты, что за мной присматривали? Они же здесь еще днем стояли.
– Солдаты тебя больше не побеспокоят. Сан Панариши объяснил Младшему Когтю, что они тебя раздражают, и тот сказал своим людям больше сюда не ходить.
У Карины отвисла челюсть. Справившись с изумлением, она резко повернулась и вошла в хижину.
– Цу, – еле сдерживая злость сказала она, – не теряй меня. Я пойду господину Панариши морду набью. Я быстро.
– За что? – поразилась Цукка. – Он же тебе еще днем нравился!
– За все хорошее! – насуплено откликнулась Карина. – За Избранную Дочь. За охрану у дверей – местные нас защищать решили, подумать только! За все глупости, которые уже натворил и еще натворит. Как думаешь, если я ему обе ноги сломаю, он продолжит сказки рассказывать?
– Во-первых, ноги от ушей пока что не растут даже у фотомоделей, так что переломать их в процессе битья морды затруднительно, – хладнокровно откликнулась Цукка. – Во-вторых, у шамана основной производственный орган – язык, а в нем костей нет, ломать нечего. Только ампутация и поможет. Ты, надеюсь, не намерена ее проводить в полевых условиях? Ладно, сходи прогуляйся, если хочешь. Я с тобой – очень уж хочется поглядеть на представление.
Панариши они не нашли – хитрый шаман словно предчувствовал настроение Карины и в очередной раз словно растворился в воздухе. Где он, никто не знал. Общаться с местными жителями вообще стало затруднительно. Опасливое преклонение последних дней словно по волшебству преобразилось в нечто, напоминающее культ живой богини. Когда Карина пыталась заговаривать с ними, многие бухались на колени, упирались лбом в землю и соглашались отвечать только из такой неудобной позиции. Остальные беспрерывно кланялись, а в промежутках между поклонами смотрели на нее глазами, полными какого-то совершенно собачьего преклонения и обожания. Не поддался новым настроениям один только Дурран, меланхолично потягивающий вино из фляги в большой длинной хижине, приспособленной Драконом для своих нужд.
– Не видел, – мрачно откликнулся он в ответ на вопрос, провожая взглядом словно ошпаренных выскакивающих на улицу своих подчиненных. – Наверное, где-то опять чушь про тебя несет, сама Карина. Значит, ты теперь еще и Избранная Дочь?
– Господин Дурран, – поколебавшись, Карина подошла вплотную к столу, за которым он сидел, – я хочу с тобой поговорить. Можно?
– Ты начала спрашивать моего разрешения? – горько усмехнулся Младший Коготь. – Женщина, если хочешь говорить – говори, только перестань насмехаться.
– Я не насмехаюсь, господин Дурран. Честно. Ты… мне кажется, я тебя понимаю. Ты знаешь, почему я здесь. Ты должен следить, чтобы я не сбежала. И наверняка у тебя есть приказ убить меня… или тебе могут его отдать. Ведь так?
– Я выполню любой приказ, который мне отдадут, – Дурран взглянул на нее исподлобья. – Убить тебя или умереть самому, неважно. Таков мой долг и моя честь.
– Мало чести в том, чтобы убивать беззащитных, – покачала головой Карина. – Господин Дурран, ты ведь наверняка слышал о Пути безмятежного духа. Я следую ему уже пятнадцать лет, и я знаю, что такое настоящая честь. Она совсем не походит на то, что имеете в виду вы. Для Дракона честь – синоним гордыни. Воспаленное мужское самолюбие, не переносящее даже намека на собственную слабость. Такая "честь" толкает на преступления, а не на подвиги. Господин Дурран, я много раз думала, как поведу себя, когда ты прицелишься в меня, чтобы убить. Я так и не придумала ничего достойного. Я даже не знаю, стала бы сопротивляться или нет. Но сейчас… Я очень тебя прошу: не надо пытаться причинить мне вред. Даже если я покорюсь, тебя наверняка самого убьют местные жители. Я не стремлюсь к своей смерти, но не хочу и твоей.
– Надо же! Бесстыдная восточная женщина, рассуждающая о высоком! – криво усмехнулся Дурран. – Да что ты понимаешь! Зачем жить, если в любой момент не готов умереть ради чести?
– Случается, что смерть остается единственным достойным выбором, – твердо сказала Карина. – Но бессмысленная смерть никогда не ведет к славе. Достойно умереть можно ради того, чтобы защитить других, но не ради своей гордыни. Господин Дурран, мне будет очень неприятно, если ты умрешь, преследуя призраков. Особенно… – Она заколебалась. Врачебная тайна нерушима, да, но если ее знание может спасти жизнь… – Особенно если учесть, что у тебя будет ребенок.
– Что? – Дурран качнулся вперед. – О чем ты говоришь, синомэ?
– Мулами. Девушка, с которой ты встречаешься тайно от ее родителей. Она была у меня на приеме вчера днем. Она беременна. От тебя.
– Ты лжешь! – прорычал Дурран, медленно поднимаясь. – Мы не могли… – Он осекся.
– Как я могу лгать, если говорю о вещах, о которых никто не знает? Она умоляла не говорить родителям, и я еле ее успокоила. Господин Дурран, я почти не знаю тебя. Но ты встречаешься с ней втайне, чтобы не рассердить ее родителей, которые ненавидят Дракона. Я знаю, ты можешь прости прийти к ней в семью и забрать ее себе, но не поступаешь так. И еще она рассказала мне, что ты запрещаешь своим солдатам насиловать местных женщин. Мне кажется, господин Дурран, что ты хороший человек. Просто связался не с теми людьми, с какими следовало.
– Вот как? – саркастично осведомился Дурран, опускаясь обратно на скамью. – И с кем же мне следовало связываться? С бандитами, убивающими на дорогах ради куска сушеной рыбы?
– Я не знаю, господин Дурран, – печально сказала Карина, опуская голову. – В ваших краях… Я не знаю. Я знаю лишь, что очень плохо, когда достойные люди вроде тебя идут в бандиты только потому, что у них нет другого пути. Если бы я могла переделать ваши края, создать здесь нормальное общество… Но я не могу. Я всего лишь человек, пусть даже меня называют Избранной Дочерью, синомэ или другими дурацкими именами. Я не могу дать тебе совет, что делать. Но если, – она вскинула взгляд, – тебе потребуется защита – от Дракона или от местных жителей, ты можешь рассчитывать на меня. И, если хочешь, я могу поговорить с родителями Мулами, чтобы они отдали свою дочь за тебя… продали ее тебе, так у вас говорят? По вашим меркам она уже давно вошла в пору замужества, и ее в любой момент может кто-нибудь купить. Так почему бы не ты?
Дурран уставился на нее своими черными глазами, в сгущающемся вечернем мраке кажущимися бездонными провалами тьмы. Потом он вздохнул.
– Я не понимаю тебя, синомэ, – сумрачно сказал он. – Ты же должна меня ненавидеть. Почему ты хочешь помочь мне? Почему ты помогаешь местным? Они никто для тебя. Меньше, чем грязь под ногами. Если ты действительно выдающийся лекарь, как передает молва, твоя жизнь ценнее жизни тысячи таких, как они. Почему?
