Дэни Коллин - Вне корпорации
— Совершенно верно, мистер Корд.
— Хорошо… Я даю веру и надежду миллионам, которые решили, что больше не хотят быть инкорпорированными. Один человек, точнее, «один свободный человек», отрицающий существующий строй, дарит им такую надежду.
— Надежда — очень мощное оружие, мистер Корд.
— А для вас — очень опасное, — ответил Джастин.
Председатель кивнул.
— Чтобы положить конец массовым беспорядкам и насилию, — продолжал Джастин, — вам нужна моя активная поддержка. Со всеми трудностями она не покончит, но можно будет обескровить Партию свободы и «Боевое крыло». Ну как, пока все правильно?
— Замечательно. — Председатель едва заметно улыбнулся. — Пожалуйста, продолжайте.
— Ради достижения своей цели вы готовы отказаться от акций на сумму свыше миллиарда кредитов, подарив Ниле Харпер суперконтрольный пакет ее самой. И все, конечно, с единственной целью — чтобы мне удобнее было подарить ей свою одну — единственную! — акцию из пакета в сто тысяч, который будет сформирован в соответствии со стандартными положениями о персональной инкорпорации.
— Пока все правильно.
— Вы также прекращаете преследовать меня, моих помощников и моих друзей — которых, к сожалению, становится все меньше.
— Вы, видимо, имеете в виду мистера Блэка?
— Не только, — ответил Джастин, — но… да, он, безусловно, подпадает под эту категорию.
— Гибель Мэнни Блэка стала огромной потерей, — с готовностью согласился Председатель. — Человека такого ума трудно найти и невозможно вырастить специально.
— Он был мне хорошим другом. — Джастин помолчал, вспомнив гибель друга, за которую он лично считал себя ответственным. Затем он продолжал чуть суше, стараясь не выдавать свои чувства. — В СМИ развернут кампанию, в результате которой Ниле позволят любить своего пациента. Наконец, вы разморозите мои активы и превратите меня в великого человека, любимого всеми.
Председатель кивнул:
— Да, в общем, примерно так.
— Хорошо, — сказал Джастин. — Итак, обо всех пряниках я, кажется, упомянул. Перехожу к кнуту.
Председатель промолчал.
— Если я буду упорствовать в своих, как выразился Гектор, «глупых суевериях», меня будут до тех пор изводить ревизиями и проверками, пока я не разорюсь. Всех моих друзей и знакомых будут преследовать до тех пор, пока при встрече со мной им не захочется перейти на другую сторону или пристрелить меня. Я больше не увижу Нилу — вы даже угрожаете убить ее.
— Мистер Корд, Гектор напрасно повел себя так грубо. Можно сказать, пошел напролом.
— Значит, вы не станете ее убивать?
Председатель улыбнулся, отчего стал похож на акулу:
— Нет, мистер Корд, я этого не сказал, но считаю, что даже угрожать следует вежливо… Гектор еще молод.
«Странно слышать такие слова из уст совершеннейшего мальчишки», — подумал Джастин.
— Гектор старался доходчиво объяснить, — сказал он вслух, — почему мои убеждения неправильны и вредоносны. Он дал мне понять: стоит мне захотеть, и я получу все. Мне остается лишь протянуть руку и взять, что я хочу.
Председатель кивнул:
— Сколько страсти и убежденности кроется под личиной эгоистичного равнодушия! Забавно, не правда ли, мистер Корд? Он в самом деле предложил вам Венеру?
— У меня создалось впечатление, что он готов и на это.
Председатель рассмеялся:
— Надеюсь, сэр, вы не слишком надеетесь? Венера — пожалуй, многовато. Ганимед или Ио — еще куда ни шло.
Джастин скрестил руки на груди и стал ждать, делая вид, что не замечает протянутую Председателем оливковую ветвь.
Поняв, что Джастин сказал все, Председатель тут же перестал улыбаться, заговорив сухо и деловито:
— Я распорядился подготовить все необходимое, чтобы запустить договор в силу. Вы увидите, что я заранее поставил свой отпечаток пальца, расписался и приложил образец своего ДНК. Простите, что пришлось капнуть немного своей крови, не могу устоять — обожаю театральные эффекты. Вы тоже распишетесь, приложите палец и дадите образец ДНК. Передайте планшет своим адвокатам, и, во имя Дамзаха, мистер Корд, вы получите все, что хотите, система через несколько месяцев вернется в нормальное состояние, и все будут жить долго и счастливо. Неужели мое предложение настолько непривлекательно?
Джастин продолжал молчать, через секунду он жестом велел Председателю передать ему планшет.
— Значит, — спросил Джастин, — это и есть ваш прославленный цифродруг и все, необходимое для завершения сделки, находится здесь?
Председатель торжественно кивнул.
Джастин еще несколько секунд рассматривал планшет, а потом с озадаченным видом поманил к себе Председателя.
— Не хочу, чтобы вы меня неправильно поняли…
Председатель внимательно перечитывал текст договора, думая, что Джастину неясна какая-либо статья.
— Похоже, многое из того, что я говорю, толкуется извращенно. Я же стремлюсь к предельной ясности…
Председатель кивнул, заранее готовясь ответить на любой вопрос.
— Поскольку вы считаете, что все жизненно важное для вашего существования можно найти здесь, — Джастин встряхнул планшет, — можете взять эту штуку… и все, что она олицетворяет… и подтереться ею!
Затем Джастин разжал руки, цифродруг упал на пол.
— Я выбираю свободу.
Вопреки ожиданиям Джастина, Председатель реагировал на его выходку не слишком бурно. Зато он заметил, как устал его собеседник. Плечи у Председателя ссутулились, глаза выдавали не двадцатитрехлетнего юношу, но девяностотрехлетнего старика.
— На вашем месте, мистер Корд, я поступил бы точно так же…
Джастин пристально смотрел на Председателя, не зная, что делать. Он ожидал вспышки, угроз, отряда роботов-охранников, которые поволокут его куда-нибудь в подземелье, но не такого. Должно быть, Председатель задумал какой-то коварный ход.
— Вы не заставите меня поменять мнение, — сказал он, не двигаясь с места. — Так что о своих замыслах можете забыть.
— Поменять ваше мнение, мистер Корд? — спросил Председатель. — Зачем же мне менять то, что создано при моей помощи?
Председатель ласково, по-отечески, улыбнулся ему. И вдруг Джастин разгадал тайну, которая мучила не только его самого, но и его окружающих. Тайну, которая в бурном потоке событий как-то забылась.
— Значит, это вы! — Джастин понимающе улыбнулся. — Это вы заплатили десять миллионов кредитов за мое воскрешение! Вы… — продолжал он, не веря самому себе, — превратили меня в Человека вне корпорации!
Председатель кивнул, медленно развернулся и зашагал по балкону, поманив Джастина за собой.
— А теперь давайте выпьем и поговорим серьезно.
С внешнего балкона они попали в небольшой уютный зальчик с барной стойкой. Председатель взял со стойки бокалы и бутылку с янтарной жидкостью. Джастин сидел и нетерпеливо ждал за столиком. Он ожидал вежливого, но сурового разговора, выяснения отношений и примирения с жизнью. Странный оборот событий выбил его из колеи.
— Почему вы сразу не сказали? — спросил он. — К чему весь этот фарс?
— Мне нужно было знать, убедил ли вас Гектор.
— С какой целью?
— Джастин, — Председатель разлил янтарную жидкость в два бокала, — скоро вы все узнаете.
— С какой целью? — строже повторил Джастин.
Председатель поднял бокал и выпил до дна.
— Уважьте старика! Уверяю, не пожалеете!
Джастин еще несколько секунд пристально смотрел на Председателя.
— Продолжайте!
Председатель кивнул в знак благодарности.
— Если позволите, немного расскажу о себе — в официальных биографиях есть не все. Правда, начинается все вполне достоверно. Я действительно родился на Марсе, и моя мать была убита. Я ее толком и не знал. Смутно помню доброе лицо и голос, который пел мне колыбельные перед сном. После того как она исчезла, я спрашивал о ней — и почему она умерла. Мои первые сознательные воспоминания связаны не с матерью, а с расспросами о ней. По словам отца, мама не хотела жить на Марсе. Но она не владела своим контрольным пакетом, а работа была высокооплачиваемой, поэтому она согласилась. Отец и до сих пор утверждает: будь у нее контрольный пакет, она бы ни за что не согласилась на опасную работу, которая ее убила.
— Вы ему верите?
— Мистер Корд, тогда я совершенно не сомневался в том, что отец говорит правду.
Джастин кивнул, жестом показывая, чтобы Председатель продолжал.
— Возможно, вы будете поражены, но именно из-за матери я рано возненавидел инкорпорацию. С возрастом я начал понимать, что отец, возможно, просто горюет по ней. Ведь там в самом деле очень хорошо платили, и мама не отказалась бы от работы, даже если бы владела контрольным пакетом.
— И вы по-прежнему ненавидите инкорпорацию?
— Мистер Корд, ненависть к инкорпорации — мое самое раннее и самое стойкое чувство. С тех самых пор и по сей день оно не изменилось.
