Ирина Крупеникова - Застава
Незадолго до часа встречи Ворон позвал младшего брата в кабинет.
– Когда экстрасенс заявится к нам, тебе и Оле лучше не высовываться. Сидите на втором этаже очень тихо. А ты хорошенько развесь уши. Камеру я ставить опасаюсь, заметит – конфуз получится. Поэтому, братец, надежда на твой лисий слух и твой лисий нюх, как на источник дополнительной информации.
– Без проблем!
– Лис, возьми наши мобильники.
– Зачем? – изумился юноша.
– Вдруг Марина позвонит… Всё, по местам!
– Ворон, постой, – Лис решительно преградил брату дорогу. – Что тебя беспокоит?
– Не стоит заострять на Марине внимание декановской компании. Хватит и того, что пацаны Беляка знают о её существовании.
– Нет, ты подумал о чём-то другом, – не отступил Лис. – Она ведь звонила вчера утром и сказала, что прекрасно отдыхает. Почему ты продолжаешь волноваться за неё?
– А ты? – вдруг спросил Ворон.
Лис растерялся.
– Не знаю, просто…
– Вот и я не знаю. И Тур не знает. В общем, если позвонит, скажи, что мы намерены завтра приехать за ней.
* * *
– Мне поручено вести конфиденциальный разговор, – заявил секретарь Лёша, когда Всеволод Полозов пригласил его и молчаливого нотариуса в гостиную.
– Мы одни. Располагайтесь.
– А ваш младший брат?
– Он со своей девушкой, – ответил Ворон, но, естественно, не уточнил, где именно. И добавил, показав на насторожённую овчарку. – Надеюсь, она вам не помешает.
Секретарь замялся и, наконец, решил не заострять внимание ни на собаке, ни на просторном помещении. Дед, обосновавшийся в кресле, пренебрежительно фыркнул в усы.
Память уважаемого Павла Симеоновича секретарь Лёша почтил чопорной минутой молчания, сдержанно поведал о последних часах его жизни, для порядка вздохнул и краем глаза проследил за реакцией слушателей. Близнецы Полозовы сидели напротив с непроницаемыми выражениями лиц. Секретарь почувствовал себя неуютно и принялся выражать свои сожаления в более трогательных выражениях. Словоизлияния прервал нотариус, недвусмысленно водрузив на стол перед говорливым партнёром папку с документами. Алексей Аркадьевич замолчал, деловито откашлялся и объявил.
– А теперь о целях нашего визита.
Всеволод и Владимир Полозовы синхронно придвинулись к столу. Маленькие глазки секретаря испуганно забегали между двумя неотличимыми хозяевами дома. Он, с трудом сдерживая непристойную для делопроизводителя взволнованность, представил личного юриста покойного, снова озвучил факт существования завещания и продемонстрировал Полозовым личную подпись Павла Симеоновича, скреплённую печатью и прочими нотариальными атрибутами.
– Согласно желанию покойного, мне поручено передать вам, Всеволод Васильевич, – он поискал глазами доктора Полозова и облегчённо продолжил, когда Тур кивнул, обозначив себя. – Владимир Васильевич… – Ворона он определил уже без труда методом исключения, – что Павел Симеонович назначил вам обоим определённую сумму средств для основания частной клиники в одной из перечисленных в списке стран мирового содружества. Рекомендательные письма, адреса и имена лиц, которые будут способствовать вашей новой работе, здесь, – полная ладонь с короткими пальцами прижала отложенную стопку документов. – Павел Симеонович всегда восхищался вашими талантами, Всеволод Васильевич, и обширными знаниями компьютерных технологий вашего брата. Он надеялся, что ваши объединённые знания и многолетний опыт сотрудничества позволят вам начать собственное дело в государстве, где по достоинству ценят работу врачей и программистов. Для вас будет открыт целевой счёт. Вы сможете использовать его, как только прибудете в выбранную вами страну. Это начальный капитал, который покойный завещал вам. Все расходы на переезды будут оплачены отдельно. Мне поручено оказывать вам всяческое содействие. От себя добавлю: готов полностью поступить в ваше распоряжение, как только завершу имущественные дела Павла Симеоновича.
Близнецы едва заметно нахмурились. Секретарь расценил их мимику по собственному уразумению.
– Всеволод Васильевич, Владимир Васильевич, согласитесь, – он доверительно улыбнулся, – в России нет никаких перспектив для людей ваших талантов. Павел Симеонович это прекрасно понимал и всегда хотел помочь вам сделать хорошую карьеру. Даже в последние минуты жизни он снова вспомнил об этом.
Закончив речь на помпезной ноте, секретарь Лёша спрятал взгляд в бумагах.
Ворон вынужден был проделать то же, ибо почувствовал, как зажигаются мёртвым огнём доселе человеческие глаза. Тур медленно опустил на колени стремительно леденеющие руки.
– Эй-эй, сынки, полегше, – Дед возник за спинами братьев и взял обоих за плечи. Болотная дымка растеклась над столом в опасной близости от экстрасенса. – Врёт, и пущай. И чёрт с ним! Не заводитесь. Кабы, это, дров не наломать.
Галатея ни с того ни с сего подскочила к окну, встала передними лапами на подоконник и заворчала на залётного шмеля, бомбящего распахнутую фрамугу.
– Мы можем посмотреть на документы? – спросил Владимир Полозов.
Нотариус встал, обошёл стол и положил перед хозяевами слегка потёртый лист. Ворон не мог определить подлинность бумаги, но разглядел дату. Завещание было составлено два года назад, вскоре после обострения болезни Декана и успешного хирургического вмешательства, исполненного доктором Полозовым.
– Спасибо, – он, не поднимая глаз, дал понять, что удовлетворён.
– Взгляните на список, – приободрился секретарь. – У Павла Симеоновича всюду хорошие партнёры, и даже если вы решите начать дело в каком-либо ином государстве, я берусь устроить и это. У меня надёжные связи за океаном.
Близнецы посмотрели друг на друга.
– Мы выбираем Россию, – произнёс Всеволод Полозов.
Деятельная мина сползла с круглого доверенного лица.
– Простите? Вы, вероятно, не поняли меня. Капиталы могут быть задействованы только за границей. Такова воля Павла Симеоновича. А здесь просто невозможно что-либо организовать с умом! Россия, это же… – искреннее возмущение перекосило полные губы секретаря Лёши, – извините, это страна дураков!
– Это наша Родина, Алексей Аркадьевич, – ответил Владимир Полозов. – Я думаю, Павел Симеонович не стал бы осуждать нас с братом за наш выбор. Тем более по итогам последних событий.
Намёк получился туманным, и в пылу замешательства экстрасенс его не уловил.
– Я просто потрясён, – пробормотал он. – Вы серьёзные, умные люди. И… Нелепо. Просто нелепо отказываться от своей судьбы. От таких перспектив! От таких денег! Вы даже не представляете, о какой сумме идёт речь!
– Сумма не имеет значения, – сдержанно перебил Всеволод Полозов. – Есть на земле то, что не продаётся и не покупается. Сожалею, но ваша миссия в данном пункте закончена.
Лис бегом спустился по лестнице.
– Ну, братцы, вы его и отбрили! Приехал гоголем, а ретировался общипанным цыплёнком.
– Уймись, – одёрнул Ворон, но восторг младшего брата принял с удовольствием. – Что-нибудь необычное почуял?
– Пахло страхом, – доложил юноша. – Но причину определить я не могу. Это его собственный перманентный страх. Он с ним пришёл и с ним ушёл. Вернее, после твоего намёка на изменившееся отношение Декана к кругу бытия запах незначительно, но усилился.
– Владимир Васильевич, – Оля стояла на антресоли, облокотившись о перила, – любые завещания оформляются у нотариуса?
– Официальные – да.
– Когда отец уезжал, – Оля начала спускаться по ступеням, – я нечаянно увидела у него на столе рукописную бумагу. И успела прочитать, что папа завещал деньги за командировку перечислить на моё образование. Мама потом так и сделала. Хотя на бумаге не было ни печатей, ни штампов.
– Знаешь ли, малыш, если люди друг другу доверяют, штампы нотариусов им не нужны. Завещание становится просто перечнем действий в случае… Короче, как список домашних работ, прилепленный на монитор.
Ворон многозначительно посмотрел на близнеца.
Оля хихикнула. Не столько из-за красочной пантомимы, сколько от непринуждённого «малыш», прозвучавшего в её адрес.
– Слушайте-ка, – навострился Лис, – Декан доверял секретарю?
– В какой-то степени, наверное, – отозвался Тур.
– Представьте ситуацию: он чувствует приближение смерти. В машине только медперсонал и секретарь, и никаких нотариусов под рукой нет. А он хочет передать вам последнее слово и изменить завещание, написанное два года назад. Что он сделает?
– Оп-ля, – выдал Ворон, причём его «ля» было очень похоже на обрывок другого слова. – Варит рыжая голова!
– Да это же Оля меня на мысль навела, – Лис отступил, дабы не спровоцировать языковые вольности брата.
– Даже если он надиктовал последние распоряжения секретарю, – вступил Тур, – нас это вряд ли касается. Жизнь – не тот объект, который допустимо измерять деньгами. Павел Симеонович, безусловно, это понял.
