Ирина Крупеникова - Застава
– Что же здесь творится? – отчаянно выкрикнула Оля.
– «Дикая охота», – прошептал Лис.
– Как? – обомлела девушка.
Лис пристально смотрел в пустоту.
– Нападение мёртвых на живых.
Из тени, созданной густым опрятным кустарником, довольно усмехалось невидимое простому глазу пространство, а в небе, где собирались тяжёлые дождевые тучи, в свинцовых призрачных разводах качался густой злорадный лик, обрамлённый чернотой, будто чёрным платком.
– Зачем она? – ахнула девушка и невольно прижалась к Лису.
– Ей нужна злоба, как нам воздух, – пробормотал юноша. – Она вдыхает ненависть, чтобы мощно обрушиться на нашу заставу.
– Но почему? Лис, почему?
– Я не знаю. Поехали домой!
До стоянки, где осталась «шестёрка», было далековато. Лис и Оля торопились, однако, пересекая проезжие части, проявляли дополнительную осторожность. Особенно после замеченной неподалёку аварии. От водителя, виновника ДТП, несло алкоголем за версту. Лис даже не удержался от законного в таких случаях «чиха».
– Этот «День города» войдёт в историю благодаря Пятнице и её заложным, – мрачно высказался он.
За квартал до спасительной машины юноша замедлил шаг.
– Что-то случилось? – шепнула Оля.
– Не пойму. Тур или Ворон… Ворон.
– Что? – испугалась девушка.
Лис медленно положил руку на свою грудь и провёл ладонью вверх до ключицы.
– Вроде бы ссадина. Вода кругом… У Тура руки горячие… Вздрогнули оба! Плывут. Очень быстро по течению…
– Лис, – Оля решительно взяла его за плечи, – с ними всё в порядке. Детали узнаем дома. А пока идём к машине. Нам предстоит ехать по городу. Сконцентрируйся на себе.
Юноша опомнился. В больших серых глазах подруги обосновалась непреклонная твёрдость. Невольно он принял в себя её уверенный взгляд. Сознание укрепилось в реальности и сосредоточилось на конкретной цели.
Когда «Жигули» со всеми предосторожностями выехал на дорогу, на заднем сиденье салона появился Дед.
– Аккуратненько, ядрён-батон, – предупредил он, – видал, как тута все взбесились? Прям Содом с Гоморрой. И всё, это, супротив нас.
– Что произошло с Владимиром Васильевичем? – быстро спросила Оля.
– С Вороном-то? Да, это, на реке. Моторка чумная прямёхонько на них помчалась. Уж до берега было всего ничего. Ну, это, Ворона слегка отбросило, а тама коряга.
– А моторка? – быстро уточнил Лис, не отрываясь от управления.
– Э-эх, – болотный дух заполнил салон. – До деревни дожужал, а там аккурат в кусты со всей дури. Уж не знаю, сумеет ли Тур двух дураков в чувства привести. Народ сбежался, а что толку, коли доктор всего один. Ты, это, рули, рули. Я тута посижу. Для порядку.
Заявленный пирог у Кикиморы получился славный, но настроение за столом оставалось нерадостное. В дугу пьяного речного гулёну и его приятельницу откачать успели. У кого-то из неподалёку отдыхающих дачников под рукой оказалась аптечка, с соседнего огорода прибежала местная фельдшер, – словом, у Тура нашлись хорошие помощники. Через полчаса «скорая» забрала неудачников. Заложных Пятницы Тур и Ворон поблизости не заметили, но наблюдения Лиса и Оли были приняты безоговорочно.
– Зачем она это делает? – повторила свой вопрос девушка и испытующе оглядела Полозовых.
– Готовит атакующий удар, – невнятно обронил Ворон.
– Или стремится показать, как озлоблены и глупы люди, – точно так же произнёс Тур.
– Показать нам? – Лис ухватился за свежую мысль.
Близнецы независимо друг от друга одинаково пожали плечами.
– По-моему, – осторожно начала Оля, – она просто завидует живым. Она старалась изощрённо мстить, кем-то управлять, что-то разрушать, а в результате совершенно забыла, что такое дружба, любовь, уважение к ближнему, надежда на лучшее и просто вера в человека. Это свойственно тяжело больным и калекам. В учебнике для медсестёр специально акцентируется вопрос о поведении медперсонала при контакте с подобным контингентом. Правда, Всеволод Васильевич?
– Верно, коллега, – Тур невольно улыбнулся.
– Не все тяжело больные и калеки обладают способностью руководить случайностями, – вставил Ворон. – К тому же они реагируют на добрые чувства со стороны медперсонала. А эта мадам, похоже, ничего доброго в принципе не замечает.
– Она не принимает никакой положительной информации, – пробормотал Лис. – В её заложных только страх, боль, гнев, отчаяние, одиночество. Она борется с нашим миром, полагая, что в нём остались лишь эти чувства, – юноша вскинул голову. – Но есть же другие, которыми живут люди! Нужно заставить её увидеть! Нужно показать ей!
Близнецы переглянулись.
– И как ты себе это представляешь? – спросил Ворон.
Лис сник. Руководства к действию у него не нашлось.
* * *
Проливной дождь занавесил стёкла плотной водяной пеленой. Над ослеплённым домом завывал ветер, срывал сосновые ветки и швырял на крышу, будто норовил пробить невидимые стены заставы. Центральное электричество отключилось. Видимо, где-то на линии оборвало провода. Мощный локальный генератор работал, однако братья Полозовы предпочли бодрствовать в темноте. Из неосвещённых комнат лучше просматривался покорённый стихией двор и лесные тени за бетонным забором.
– Оля спит? – вполголоса спросил Ворон.
Лис, прилипший к окну, не оборачиваясь, кивнул.
– Ки у неё в комнате, – пояснил Тур.
– Братцы, вон они! – Лис резко выпрямился.
На стекле в струях дождя ползали отражения бесформенных силуэтов.
– Многочисленная команда, – усмехнулся Ворон. Глаза его непроизвольно потемнели.
– Они не пересекут границу круга, – уверил Лис и отошёл вглубь кабинета. – Они мёртвые, а мы – живые.
За его спиной образовалась пустота сожаления.
– Наше второе рождение состоялось непосредственно из лона смерти, – произнёс Ворон.
– А живые корни мы потеряли, – продолжил Тур. – Наша застава – как плавучий остров в двух океанах. Мы не знаем, что стоит у нас за спиной.
– А пятнадцать поколений, про которые говорил Виктор? – Лис судорожно взмахнул руками.
– Ты помнишь хотя бы одно из них, братишка? – прошептал Ворон.
Побелевшие губы юноши задрожали.
– Я… Нет. Родители как будто специально отсекли нашу память.
– Мать и отец, по-видимому, служили только смерти, – медленно предположил Тур. – Но кто-то же до них в нашем роду служил жизни! – плохо сдержанное восклицание ударилось о тёмное окно. – Тот, кто дал нам наши имена, кто бросил копьё в порочный круг, кто разжёг дух очистительного огня в наших сердцах. Где они теперь?
Ожидание ужаса вплотную приблизилось к стенам осаждённой заставы. Стали слышны отзвуки неведомых голосов за поднятыми мостами. Безликая масса теней ощетинилась яростью.
– По-моему, сейчас начнётся штурм, – выговорил Ворон.
– Они здесь! – вдруг воскликнул Лис.
Близнецы быстро оглянулись.
– Да нет же, – глаза юноши светились восторгом открытия. – Братцы, они здесь, в нас! Они – это мы, а мы – они. Павел Первый сказал так применительно к памяти вообще, поскольку мыслил масштабами России и народа. Но память вообще – это память всех и каждого. Тур, Ворон, они здесь с тех пор как мы… – Лис смущённо улыбнулся, – вернулись оттуда. Они пришли вместе с нами.
– Теория множеств, – Ворон, обескураженный очевидным, механически взлохматил копну волос на своей голове. – Вот вам и высшая математика в жизненной практике.
Воодушевлённый, Тур тоже собрался высказаться, но не успел.
– Братья!
Мёртвый взгляд Ворона мгновенно перекинулся в пустоту. Даль за окном раздвинулась, как театральный занавес. За стеной дождя вспыхнуло пламя, и осколки сотен мыслей, сознаний и голосов устремились во тьму вместе с обрывками звуков, незавершённых фраз и оборванных аккордов. Громовой раскат расколол пространство, и время застыло над пропастью.
Придёт день, когда весь мир канет в огненном горниле! Этот мир недостоин жизни!
Сгустки призрачной информации, закованные в кандалы ужаса, оторвались от берега и поплыли в победно распахнутые объятия Пятницы-Смерти.
Смотрите, змеиные дети! Вы бессильны, вы – ничто против меня!
Разноцветная афиша на ограде городского сада – «Супердискотека… В ноль часов ноль минут». Лис зажмурился, но алые буквы остались под веками, подобно глумящемуся призраку. «Ноль часов ноль минут» – как насмешка над временем, которого вдруг не стало для сотни парней и девчонок.
Покидающие жизнь раньше срока, оглянитесь!
Лиса окатило нереальным холодом Перехода.
Оглянитесь! Что осталось у вас за спиной?
Кто из близнецов говорил, он не понял, ибо оба – Тур и Ворон – стояли за порогом небытия. Переход мерцал, и врата его медленно, но неуклонно смыкались. Лис ахнул и, раскинув руки, встал на самом пороге так, будто силился удержать тяжеленные створы.
