В. Галечьян - Четвертый Рим
Пышущий оптимизмом жених тоже расписался, не читая, и крепко, уже в который раз, поцеловал мальчика в губы.
— Как шерсть, остриженная прядями, плотно соединена между собой, так и муж да составит с женой единое целое, — возвестила жрица, усаживая Хиона и Василия на покрытое шкурой ложе.
С неистовым хрюканьем слуга втащил упирающуюся белую свинку пудов на пять весом. В какой-то момент свинье удалось выпутаться из веревки, и все гости с пьяным гоготом начали ловить ее, бегая как безумные по триклинию и смеясь.
— Не бойся, — прошептал Никодим Василию, которого все-таки било крупной дрожью. — Это глупая шутка, которая кончится через две недели. И ты снова увидишь своих друзей по интернату и любимого брата.
— Я не хочу никого видеть, — ответил мальчик, глотая слезы. — Мне стыдно.
В это время слуги вновь поймали свинью, и вся процессия начала весело распевать:
Что за ночка, о боги и богини!
Что за мягкое ложе, где сгорая,
Мы из уст в уста переливали
Души наши в смятении!
С последними словами песни обнаженный до пояса слуга заколол жертвенную свинью, и кровь ее обрызгала всех присутствующих.
9. АНИТА
Потрясенный и опечаленный мерзостной сценой свадьбы, которой он никак не мог помешать, Луций вернулся в выделенную ему спальню. Более всего его изумлял и приводил в ярость сам Василий, покорно и даже с удовольствием отдававшийся всем перипетиям брачной церемонии. Он стал совсем чужим, этот самовлюбленный мальчишка с наглым, как у козла, взглядом развратных синих глаз. И все же юноша чувствовал свою вину в происшедшем. Он лежал без сна на кровати, переживая за брата и мучась от неумеренного обжорства последних дней, когда в комнату без стука вошел Никодим в неизменном костюме римского воина.
Никодим молча прошел к кровати, на которой лежал Луций, сбросил меч с поясом прямо на пол и грубо схватил приятеля за ладонь так, что тот вынужден был приподняться.
— Валяешься здесь, — грубо проговорил он, — а эти суки регента расстреляли прямо у него во дворце. Да и сына его, похоже, та же участь ждет!
— Да ты у нас скрытый демократ, — язвительно усмехнулся Луций, — а я полагал, что ты монголо-ланкийский шпион, так сказать, проверенный в делах. Мало ли кого в наше время убивают. По всем панихиду служить, что ли? Ты вот обещал меня отсюда вывести вместе с братом. Сделка прошла. Так что давай, выполняй обязательства. На мне судьба брата висит. Перед отцом с матерью ответственность, если даст бог живьем увидеть.
От слов Луция Никодим вроде опомнился, даже румянец появился на бледных щеках. Глаза его заблестели, как обычно, холодным блеском, и острый ум включился в работу.
— Костюм тебе справим, как у меня, — подумал он вслух. — Ну ладно, это не проблема. Мальчишка в покоях Хиона, это ясно. Взять его будет нелегко, потому что… — Тут Никодим хотел продолжить в том плане, что «мальчишка внезапно превратился в настоящую шлюху», но воздержался, взглянув на Луция.
Как и обещал, Никодим вернулся через час, сделав все необходимые приготовления. Он швырнул приятелю пакет, велев переодеваться, и поведал информацию о Василии. Тот, по его словам, был бодр и весел, о брате не пожелал даже и слушать и мечтал лишь о том, что Хион подарит ему спортивный автомобиль.
— Еще раз подумай, — предложил Никодим, — стоит ли брать мальчишку с собой. Он продаст нас первому же часовому.
— Мой брат пойдет со мной, — заупрямился Луций, — даже если придется нести его на руках!
— Предварительно дав по голове дубиной, — мрачно усмехнулся Никодим, — потому что по доброй воле парня от Хиона за уши не оттащить.
— Мне бы только с ним переговорить, — зловеще изрек Луций, но на приятеля его слова не произвели никакого впечатления.
Поздно ночью друзья отправились за Василием. Апартаменты Хиона, как и других постоянных членов клуба, находились почти под крышей здания. Юноши доехали на лифте до шестнадцатого этажа и вошли в небольшое уютное фойе. Проход в коридор был отгорожен бронзовой дверкой, посередине которой располагался лик Хиона со скорбно поджатыми губами. Вокруг портрета на шестнадцати клетках изображались различные события жизни владельца апартаментов.
На этот раз ни у Никодима, ни у Луция не было желания знакомиться ближе с историей жизни государственного деятеля, и они просто позвонили. В глазок настороженно глянул охранник, однако признав Никодима, он приветливо раскрыл дверь. Никодим остался беседовать с охранником «за жизнь», а Луций отправился на поиски брата. К сожалению, боевой друг, обещавший в случае тревоги взять на себя охранника, не мог подсказать Луцию, как тому действовать, поскольку никогда не бывал в покоях для знати.
Луций прошел анфиладу роскошно обставленных комнат и холл и проскользнул на балкон, откуда открывался вид на внутренний дворик. Отделенный от остальных помещений зал напоминал собой скорее крытый стадион с круглым бассейном посередине. Рядом с водой в самых непринужденных позах возлежали обнаженные девицы. Одни потягивали что-то из высоких сиреневых бокалов, перед другими стояли бутылки с яркими красивыми этикетками. Несомненно, это был гарем Хиона, а с балкона развратный политический деятель мог выбирать себе супругу или просто подглядывать. Наблюдения за точеными фигурками и грациозными движениями наложниц невольно пробудили в юноше героические наклонности. Он уже прикидывал, как бы освободить их всех разом, когда под балконом обнаружил брата, очень мило сидящего на бортике бассейна со стаканчиком мороженого в руках.
Рядом с мальчиком стояли две девочки примерно его возраста, вовсе без одежды. Они, смеясь, что-то ему рассказывали, и, к смущению Луция, естество Василия вдруг отчетливо поднялось и вытянулось. Тотчас стайка женщин окружила мальчика. Ласково тормоша и целуя, они передавали его друг другу, как бы невзначай задерживая руки на интимных местах мальчика. Наблюдая за потоком нежностей, обрушившихся на его брата, Луций впервые подумал, что тому по-своему не так уж и плохо в гареме, а если спасать Василия, то делать это надо немедленно, пока его не затянула нега сибаритства. В это время наиболее разгоряченные девицы стали жадно хватать член мальчика и сладострастно водить им по гениталиям.
Выбрав балкон как ориентир, юноша бросился искать выход к бассейну, который был, безусловно, где-то поблизости. Он открывал все двери подряд. За некоторыми из них находились люди, но одеяние воина ограждало от лишних вопросов. В конце концов, пройдя чуть ли не полный замкнутый круг по коридорам, Луций ткнулся в очередную дверь и влетел в комнату с широкой белой кроватью на белых ножках у окна. Из-за ведущей на балкон противоположной двери доносился плеск воды, смех и крики купающихся. Осторожно выглянув, юноша обнаружил рядом с собой вышку для прыжков в воду, из чего заключил, что находится над самой глубокой частью бассейна. Увиденная внизу картина успокоила сердце Луция. Его распутному братцу удалось-таки вырваться из любовного плена, и он неторопливо отмерял круги по воде, не решаясь все же чересчур приближаться к бортикам. Утихомирившиеся девицы вернулись на исходные позиции и как ни в чем не бывало безмятежно потягивали недопитые напитки.
На всякий случай Луций припер кроватью входную дверь, создав при этом такой грохот, словно по паркету проехал средней мощности бульдозер. Потом юноша присел на кровать с другой стороны и стал дожидаться, пока купальщицы не уйдут восвояси. Он был твердо уверен, что Василий будет плавать до бесконечности. Юноше удалось даже вздремнуть, хоть и ненадолго. Проснулся он от того, что кто-то толкал приоткрытую дверь и грубо чертыхался. Судя по всему, хозяин помещения, возвращаясь домой после тяжелого дня, никак не мог уразуметь, что мешает ему открыть дверь. Рвущийся мог в любую минуту поднять тревогу, и Луций бросился к балкону. На его глазах бассейн покидали последние девицы, вполне миролюбиво беседующие с Василием. Уходя, они выключили за собой свет, и лишь подсвечиваемая снизу зеленоватая вода призывно поблескивала почти в полной темноте.
Юноша снял одежду, завязал ее в простыню и голый вылез на балкон. За его спиной кровать неотвратимо отодвигалась в глубь комнаты, и, не дожидаясь появления неизвестного собственника, Луций спрыгнул вниз. Летел он неожиданно долго и при соприкосновении с водой умудрился потерять узел с одеждой и оружием. Грохот, с которым юноша погрузился в воду, казалось, должен был разбудить весь клуб. Вынырнув, беглец осторожно подплыл к краю бассейна и затаился в тени. Некоторое время он ожидал, не поднимется ли переполох, но все было тихо. Потом в покинутой Луцием комнате загорелся свет, и какой-то человек, выглянув на балкон, огласил воздух громкими ругательствами, но юношу не заметил и с треском захлопнул дверь. Луций стал торопливо нырять, пытаясь отыскать узел, однако, несмотря на подсветку, идущую от основания стенок бассейна, не смог обнаружить ничего, кроме ровного голубого сияния. Он доставал до дна и шарил по нему руками, но каждый раз его пальцы встречали только кафель облицовки. Запыхавшись, он вынырнул на поверхность и поднялся по мраморным ступенькам. Его босые ноги ощутили мягкий ворс ковра, а голое тело теплое дыхание легкого ветерка с примесью тропических ароматов из сада внутреннего дворика.
