Майкл Флинн - В стране слепых
А стоит ли? С того самого момента, когда появилась на свет бомонтовская распечатка, они только и делали, что в панике откачивали воду. Но в стране хватает людей вроде Донга и Ллуэлин. Пытливых и настойчивых. Историков и математиков, неожиданно оказавшихся бок о бок. Стоит ли пытаться скрыть то, что произошло здесь?
Стоит. Потому что, черт возьми, дистанцию надо бежать до конца.
– Я ей ничего не сделал, Джеймс.
Ред взглянул на Кеннисона и подумал – не умирает ли он?
– Я хотел. Я пытался. Но я ничего не сделал.
– Ладно, считайте, что я наградил вас за это медалью.
Ред повернулся, чтобы уйти.
– Нет… – Рука снова потянулась к его ноге, дрогнула на полпути и упала. – Джексонвилл.
Ред думал только об одном – нужно скорее бежать вслед за Сарой и Селкирком. Но тут он замер на месте.
– Что Джексонвилл? – переспросил он, не глядя на Кеннисона.
– И за это тоже меня простите.
– Я вам не священник. Хотите, чтобы вам отпустили грехи, – просите прощения у Алисы. Похоже, вы скоро с ней увидитесь. Хотя вам, вероятно, прямая дорога в другое место.
– Простите.
Ред повернулся и крикнул:
– Черт вас возьми, мы играем по правилам! Я за нее отвечал! Мы договорились, что ее не тронут! Но вы забыли отозвать своего человека. Она положилась на меня, а я из-за вас ее погубил!
В уголках рта у Кеннисона пузырилась пена.
– Вы меня ненавидите. И за дело. Один раз… Один раз я оставил врага умирать, – признался он. – Одного. В темноте.
«Чего он от меня хочет?» Ред повернулся к двери. «Саре я нужен больше, чем ему». Взявшись за дверную ручку, он остановился.
– Помощь едет сюда. Я не настолько вас ненавижу, Дэн.
Голова Кеннисона повернулась к нему.
– Тогда… останьтесь… со мной.
Ред отворил дверь.
– Но и не настолько вас люблю.
Как только Ред вышел на улицу, какой-то молодой чернокожий выскочил из кустов и преградил ему путь. В руках у него был нож, который он держал так, чтобы Ред его видел. От парня несло перегаром – видимо, немало выпил.
– Твое такси уехало, мистер. Они долго ждать не любят.
Реду было не до разговоров. Он отступил на шаг и встал в стойку.
– Это тебя она ждала?
– Что?
Ред настолько не ожидал услышать такое от этого пьяницы, что задержал удар.
– Дамочка, что выбежала отсюда. Она сказала, что сейчас сюда кто-то приедет. Это ты и есть?
Ред медленно разжал кулаки.
– Высокая, чернокожая?
Парень кивнул.
– Это я. Я ее друг.
Парень подозрительно взглянул на него.
– Ты белый.
– Ну и что из этого? Разве черный и белый не могут быть друзьями?
– Человек, который за ней гнался, тоже был белый.
– Небольшого роста, молодой? Лохматый, рыжий, бородатый?
– Ага, он самый. Он выбежал через минуту или две после нее. С пистолетом, гад. Выстрелил в меня в лифте. Черт, никогда я так быстро не трезвел. – Он усмехнулся и подбросил на руке нож. – Скажи-ка мне, светлокожий, это из-за наркоты? Из-за мамашиных слезок?
– Слезок? А, нет. Мы… из разведки. Показать мой значок? Настоящий. Правительство США.
– Она то же самое сказала. Разведка и все такое. Нет, не надо мне твоего значка. – Он убрал нож. – Белые целых сто лет изводят нас наркотой. Но я тебе верю. Она затащила меня в лифт. Спасала свою шкуру и все-таки затащила меня в лифт. А могла оставить меня там умирать.
– Не могла она это сделать. – Ред вспомнил про Кеннисона, лежащего там, наверху. – Послушай. Поднимись в пятьсот десятую квартиру. Дверь я оставил открытой. Там один человек, с огнестрельной раной. Возможно, он умирает. Он… Не надо ему быть одному. Мой человек сейчас приедет. Такой рослый, толстый белый. Скажи ему, что тебя поставил там Джимми. Его зовут Уолт. Он сделает все, что надо.
Ред повернулся, чтобы идти.
– Эй, погоди. Я пошел за ними. За этим бородатым и сестренкой. Они побежали через Парк Первопроходцев к Койт-Тауэру.
Ред остановился.
– Ты шел за ними?
– Ага. Немного, только посмотреть, куда они побегут. Потом вернулся сюда и стал ждать. Я решил – какого черта, почему бы и нет? Не так уж это много, но я подумал – ведь она спасла мне шкуру.
– Да, – сказал Ред. – Она это любит.
Она замерзла, промокла; пораненная о камень подошва болела и сочилась кровью. Дыхание судорожно вырывалось у нее из груди. Она поняла, что дальше бежать не может. Нужно где-то спрятаться. Над ней возвышалась колонна Койт-Тауэра, массивная и в то же время стройная. Круто поднимавшиеся вверх бетонные ребра увлекли ее взгляд далеко в вышину, туда, где на макушке колонны сидела бетонная птица, раскинув крылья в торжествующем полете. Феникс, восставший из пепла. Смерть и воскресение. Сара, шатаясь, побежала вверх по ступенькам. Смерть и воскресение.
Вход в башню преграждала вращающаяся дверь. Сара схватилась за ручку и потянула, но дверь была заперта. Она всхлипнула от отчаяния и всей тяжестью тела с размаху ударилась в дверь. Дверь задребезжала, но не поддалась. Боль пронизала ее плечо, она, шатаясь, сделала шаг назад, согнулась, охватив плечо другой рукой, и оглянулась. Селкирка еще не было видно.
Она снова повернулась к двери и увидела, что с той стороны на нее кто-то смотрит сквозь стекло. Она вскрикнула от неожиданности и тут же зажала себе рот. Там стоял пожилой человек в форме охранника, в руке он держал термос.
– Эй, дамочка, что это вы тут задумали? – донесся до нее голос, приглушенный стеклом.
Она прижалась лицом к двери.
– Впустите меня, прошу вас. У него пистолет.
– Что? – Старик нахмурился, взглянул через ее плечо, потом снова на нее. – В чем дело?
Она только молча умоляюще смотрела на него. Решившись, сторож вытащил из кармана кольцо с ключами и отпер замок. Сара толкнула дверь и протиснулась внутрь. Навстречу ей вырвался воздух, резиновые пластины двери шлепнули по дверной раме. Она упала на четвереньки.
– Заприте дверь, скорее!
– Что случилось, мисс? А где ваши туфли?
– За мной гонится человек. У него пистолет. Здесь есть телефон?
Сторож выпрямился, заморгал глазами и ткнул термосом вправо.
– Вон там. Эй, погодите.
Сара остановилась.
– Что?
– Вот.
Сторож порылся в кармане, вытащил четвертак и сунул ей в руку.
– Это автомат.
– Спасибо. Послушайте, если он начнет ломиться в дверь, не отвечайте. Он подумает, что тут никого нет и впустить меня было некому, и пойдет искать меня куда-нибудь еще.
– Вы говорите, мисс, у него пистолет? Меня поставило здесь управление парков, чтобы сюда не лазили мальчишки и не портили росписей. Ни в какую перестрелку я ввязываться не собираюсь. Это дело полиции. Если этот тип явится сюда, я буду сидеть тихо. – Он усмехнулся, показав выщербленные зубы. – Что-что, а это я умею – еще во Вьетнаме научился.
Сара двинулась в глубь вестибюля, сжимая в кулаке четвертак, но тут же остановилась. Все стены внутри были покрыты росписью. Повсюду работали огромные, больше натуральной величины, люди. Одни пахали, другие размахивали молотом, третьи собирали апельсины. Колорит росписей был мрачный, лица насупленные и сердитые. На правой стене был изображен заросший бурьяном двор верфи и угрюмые безработные докеры. Прямо впереди, по обе стороны двери, виднелись сцены из жизни фермеров: слева – идиллический пейзаж девятнадцатого века, справа, в резком контрасте с ним,
– современная механизированная ферма с бульдозером, вгрызающимся в склон холма. А с панели над дверью глядела пара всевидящих глаз в окружении солнца, луны, грозовых туч и молний.
Ничего подобного она еще не видела. Росписи шли вокруг всей башни, покрывая сплошным ковром стены кольцевого коридора.
«Социалистический реализм», – подумала она. Гимн труду, пропетый теми, кто никогда сам не работал руками. Вряд ли художник изобразил бы в таких идиллических тонах доиндустриальную ферму, доведись ему на ней попотеть.
За дверью, перед которой стояла Сара, виднелся лифт и начало лестницы, вход на нее преграждала металлическая загородка. Подойдя к двери, Сара попробовала ее открыть и обнаружила, что дверь открывается только изнутри. Она сложила ладони трубкой, всмотрелась сквозь стекло и разглядела турникет и какую-то нишу.
– Я сказал, что телефон справа, – раздался позади нее голос подошедшего сторожа. Он подвел ее к небольшой нише во внутренней стене коридора. – Я буду в лавке сувениров, если понадоблюсь.
Сара опустила монетку и набрала свой номер в гостинице. На втором гудке трубку снял Босуорт.
– Норрис? Норрис! – Она обеими руками сжимала трубку. Как приятно услышать дружеский голос! – Это Глория. Я…
– Сестра Беннет! Мы так беспокоились… Брат Кальдеро уже там?
