Юрий Леляков - Битва во времени
— Но эти массовые репрессии у вас действительно были? — переспросил Итагаро. — Я имею в виду — в вашей версии истории?
— В какой-то мере — были, — ответил Кламонтов. — Ведь и у нас не все люди совершенны. И в чём-то тоже получилось — поспешное и насильственное втягивание полупервобытных людей в техническую цивилизацию… И тоже вскоре оказалось: их надо к чему-то принуждать, жёстко контролировать, заставлять не воровать, не «расслабляться» посредством наркотиков, не создавать аварий на производстве. А их сопротивление этому — бывало понято как злостное нежелание работать на общее благо и лучшую жизнь для всех — с соответствующими юридическими выводами. И без совсем диких и абсурдных проявлений несправедливости — не обошлось. Особенно — когда решения принимал такой же «простой человек», кое-как натасканный на поверхностное восприятие сложнейшей идеологии. Но всё равно — не это было основной тенденцией. А теперь полагается верить, думать — что было только и именно это, и оно напрочь перечёркивает всё положительное, что мы знали в своей истории… И вот — пока мы здесь, а вагон стоит и ждёт под Фастовом — оставленный на время всего одного рассвета, одного восхода нашей звезды на нашем небе. Пока не вернёмся, чтобы продолжить свою миссию…
— А Фастов — город в окрестностях столицы вашей… «Отдельной республики»? — как-то так, «с большой буквы», произнесла это Фиар.
— Украины, — горестно уточнил Мерционов. — Так она называется. И у нас тоже близкородственные народы постепенно, на большой территории, переходят один в другой — а их как бы разрезали по живому. Чтобы одно начальство, одно руководство — было независимо от другого. Хотя нужно ли их столько самому народу?.. И изменилась — сама аура эпохи, страны, мира. Навязан дегенеративно-бандитский стиль быта и мышления, человек низведён до роли охотника за деньгами, добытыми лично для себя — или жертвы в борьбе за них…
— Ужасно… И так может измениться мировоззрение людей, их память, отношение к своему прошлому… — ответила Фиар.
— И всё равно не понимаю, — признался Ратона. — Есть множество участников той войны, есть космические аппараты на орбите… И этого — будто не видят? Видят — только очереди в торговых центрах? И помнят — только репрессии и этот… Афганистан? То есть всё, что сделано положительного — ничего не значит на фоне плохого и позорного?
— И люди как бы заново открывают для себя прошлое, — подтвердил Кламонтов. — С удивлением, как раньше не понимали очевидного. Оказывается — напрасно страдали и терпели лишения, а сами принадлежат к неполноценному обществу, способному лишь на воровство и обман…
— Но, будь всё это правдой — сразу вопрос: куда смотрели те же старшие поколения? — не выдержал Итагаро. — И что они валят всё на детей и внуков? Где были сами, когда происходило такое?
— Да тут — и знаешь, в чём дело, а всё равно обидно, — согласился Мерционов. — Спускаешься в прошлое, ещё до своего рождения, видишь молодыми знакомых тебе людей — сами, конечно, тебя не узнают — слушаешь, что они там говорят, и думаешь: ну, почему вы потом станете такими? Откуда потом взяли, что «наш человек» будет работать только «из-под палки»? (Компьютер передавал многие идиомы языка землян дословно, но ни разу не пришлось спрашивать о смысле — он был очевиден.) — И потому его надо бросить в стихию диких, звериных взаимоотношений — и сделать всё общество заложником денежных интересов отдельных личностей, которые сами ещё не переболели этим мелким собственничеством, «своим делом», уровнем хозяйчика логова, пещеры, гарема, да ещё — силой перекроить территории народов через новые войны?.. А сами в прошлом — точно такие же поколения победителей и строителей великой державы! И — вовсю попользовались бесплатными благами, которые теперь предлагают отнять у нас…
— И тоже всегда правы — то как подвижники, то как жертвы… — ответил Лартаяу. — А подбирать за ними мусор — удел потомков. Будто сами по себе — хуже как люди…
— Но это — если не знать сути дела, — повторил Мерционов. — А то и тут — явные следы непродуманного эксперимента, на этот раз — со временем. Кто-то решил «подправить» историю ещё первой мировой войны, что ли — будто это так просто… А в итоге — с тех пор как бы и пошли две параллельных линии истории. На одной — всё высокое и чистое, другая — её низменная копия. Но — как горячо многие уверовали именно в «злую» версию… А тут весь ужас — что при перезамыкании векторов смысл событий и поступков людей может меняться на противоположный! И те предстают в совсем неожиданной роли… Ну вот — пока на малом примере: в прежней ветви кто-то пытался предотвратить дорожную аварию — но вот, казалось бы, мы всё изменили… и вдруг тот же человек выскакивает на дорогу, где аварии могло не быть — и сам становится её виновником! И не понимает — зачем это сделал, что его толкнуло?.. Или уже «крупнее»: создаётся подполье для борьбы против какого-то тирана, а мы его заменяем справедливым правителем — но как же сами подпольщики? У них исходно были добрые и чистые намерения — а теперь в итоге… план по свержению кого? И то, что мог то стать, подвигом — уже почти преступление? Хотя в чём их вина — они знали совсем иную реальность!.. И так либо добро, либо зло, утратив конкретного носителя, связывается с другим — и это может быть вектор поистине страшной вины или позора. При том, что события сложны сами по себе… Как у вас: оружие создавалось против тех, в ком видели реальную угрозу, рассчитано на их особенности — и в итоге совсем не затронуло вашу расу. Хотя это — случай исключительный, чаще бывает наоборот. Особенно — при переходе к большим масштабам истории… Опять же: допустим, той нашей войны удалось избежать. И какой-то человек, родившийся за сто лет до нашей современности — не погиб в нашем 1920 году на Перекопе, — Мерционов, увлёкшись, назвал известное ему, но неизвестное Джантару и его товарищам место на своей планете. — А вместо этого женился — и у него родился сын. Причём и второй мировой войны в этой новой версии не было — и тот не погиб в 1945 году в Берлине, и у него родился сын — и тот не погиб в 1968 году при вводе танков в Прагу, — тут уже названия были знакомые, упоминавшиеся в разговоре как столицы земных государств. — И — тоже произвёл на свет сына, а тот, уже в год нашей современности — своего… И таким образом — теперь у нас должны быть этот столетний долгожитель и четыре поколения его потомков… Но как быть с той современностью, что уже состоялась — и где их нет? И кто должен дать им всем по второй половине генов, став женой каждого из этих виртуальных персонажей — и соответственно, матерью другого? А сам тот долгожитель? Если не участник войны, которой не было — кто он тогда? При том, что его жизнь уже начала складываться так, будто война была? И — не один, таких людей миллионы… И либо: куда денутся те, кто уже родились, прожили сколько-то лет, а в новом будущем им нет места, либо — как же те, у кого отобрано уже прожитое ими прошлое? Кто столько выстрадал, пережил, передумал, и вдруг он — «никто»? А реальность всё равно должна как-то сомкнуться… Вот и — странные репрессии, в которых гибнет множество людей, отобранных по непонятному принципу. Во всяком случае — есть такая гипотеза. От чего им самим, конечно, не легче… И те войны всё равно были — предотвращать их в 1873 году, оказывается, было уже поздно. А объяснения, придуманные потом — лишь ещё больше запутают проблему… Но всё равно — с такой лёгкостью попрать то, чему раньше поклонялись — и за что, кстати, ломали судьбы других людей? И откровенно сдать бандитам экономику, мракобесам — науку, психопатам — идеологию? И при этом — изображать, будто сами выстрадали что-то святое?.. Нет, по-человечески понять трудно…
— И — кто с такой готовностью ухватился за всё это? — добавил Кламонтов. — Когда запускают зонды к другим планетам, открывают тайны живой материи, новые элементарные частицы, осваивают месторождения, строят города — тут их не видно, тут они — «никто». В мирной, налаженной жизни — ничего собой не представляют. А настали смутные времена — и они уже при власти, в руководстве явных и тайных сект, банков, бирж, вооружённых формирований, уже «наводят порядок» по своему разумению, «возрождают традиции»…
— И я сперва искренне заинтересовался, — признался Мерционов. — Помните, говорил — из какого сословия происхожу? И думал поначалу: возрождается что-то современное и достойное уважения. Но только узнал о конкретных фактах — и всё… — компьютер не смог скрыть гневный оттенок в голосе Мерционова. — Сразу понял: говорить больше не о чем. Достойное дело — не начинается с грязи и позора. А тут… Столько слов о тех же репрессиях, «традиционном землепользовании», показного благородства — и вдруг как рядовые, обыденные сообщения: кто-то подвергнут телесному наказанию. Хотя и вина не доказана никаким судом… Как у вас в Элбинии: первый попавшийся взрослый увидел «непорядок», донёс, и всё — какая-то никем не избранная и не назначенная группировка взяла на себя функции следствия, суда и исполнения приговора… И даже — в новом городском квартале, где исходно не было никакого «казачества», а значит, нечего и «возрождать»… — Мерционов тяжело перевёл дыхание. — Хотя — вдруг и я не совсем прав… И они когда-то ещё проявят себя иначе. А конкретно этих — признают ненастоящими, как го племя в случае с Джантаром… Но пока — что я узнал о них, то узнал, и остался с этим впечатлением. Тем более — являлись уже к нам такие со своим «порядком»… А в других вервях реальности — эти издевательства в прямом эфире, по телевидению? Да ещё — что творили бы какие-то «церковные суды»… Ельцин принял кришнаизм — и уже в свободной продаже не найти ни мяса, ни чая и кофе… Это — наши напитки, похожие на ваш чинхур, — объяснил Мерционов. — Всё это контрабанда, за это — тюрьма. А в университетской столовой студенты на грани истощения давятся каким-то тошнотворным отваром… Или так: Кравчук — мусульманин… — Мерционов, увлёкшись, снова заговорил не совсем понятно для Джантара, — вся республика охвачена войной, за принадлежность к тому же казачеству сажают на кол — зато наркотиками торгуют открыто… Или: правит некий «верховный раввин», объявленный пророком, и на этом фоне — погром университета, где посмели заняться экстрасенсорикой… Вот мы и ездим по всему региону, закладываем кристаллы, находим и забираем книги, архивные документы — чтобы всё это не случилось наяву, не стало частью сложившейся реальности. И — никакой «высшей расе» не казалось, будто у нас не хватает порядка, мы не так веруем — и нас надо с позором тащить к их пониманию монархии, рынка, их политической системе, отказу от таких-то пищевых продуктов… И всё — насильственными, карательными методами, всё — никак не поймут, что наша цивилизация не может быть монолитом, она складывается многовариантной! 12 основных типовариантов, соответственно знакам нашего Зодиака. У вас, правда — столько же…
