Роберт Хайнлайн - Дорога Славы
— Теперь ты можешь встать, мальчик, — его слова смешно звучали сквозь шлем и все плыло у меня перед глазами. Другой человек опустился на колени возле меня и прижал подушку еще крепче.
У мистера Ортеги в руке была огромная металлическая заплата. С одной ее стороны была видна клейкая масса. Я хотел оставаться тут и поглядеть, как будут накладывать заплату, но они выставили меня наружу и закрыли дверь. Коридор снаружи был пуст, но я постучал в герметическую дверь, и меня выпустили к другим ребятам. Они хотели знать, что там происходит, но я ничего не мог им сказать, потому что меня самого оттуда выставили.
Через некоторое время мы почувствовали себя очень легкими, и капитан Харкнесс объявил, что вращение корабля на некоторое время должно быть приостановлено. Мистер Ортега и его товарищ вышли из отсека и направились в рубку управления. Сразу же после этого корабль перестал вращаться, и мне стало ужасно плохо. Капитан Харкнесс не отключил корабельную связь, когда разговаривал с людьми, вышедшими наружу, чтобы заделать отверстие. Я не прислушивался. Когда страдаешь космической болезнью, все остальное перестает волновать.
Потом вращение возобновилось, и мы вернулись назад, в нашу спальню. Там ничего не изменилось, только появилось пятно на том месте, где недавно была пробоина.
В это утро мы получили свой завтрак на два часа позже, и на этом все закончилось.
Так, во второй раз, я оказался на суде капитана. При этом присутствовали Джордж, Молли и Пегги, а также доктор Арчибальд, командир скаутов нашей палубы, ребята из нашего отсека и все офицеры. Остальные пассажиры могли наблюдать за церемонией по экрану стереовизора. Я хотел надеть свою форму, но она была изорвана и запачкана клеющим составом. Я срезал с нее знаки различия и бросил остатки в мусоропровод.
Первый офицер выкрикнул:
— Суд капитана — для наказания проступков и для вознаграждения за храбрость! — Все встали, и капитан Харкнесс выступил вперед. Папа также подтолкнул меня вперед.
Капитан взглянул на меня.
— Уильям Лермер? — спросил он.
— Так точно, сэр!
— Я прочитаю вчерашнюю запись в бортовом журнале:
“Когда мы двадцать первого августа, в семь часов четыре минуты, согласно плану, находились в инерциальном полете, в корабль попал метеорит. Система безопасности сработала безукоризненно, и пораженная областо, Н-12, была отсечена, благодаря чему давление воздуха в остальном корабле почти не изменилось.
Отсек Н-12 — спальное помещение, в котором в момент несчастного случая находились двадцать пассажиров. Один из пассажиров, Уильям Лермер, изготовил из подручного материала временную пробку, благодаря чему было сохранено необходимое количество воздуха, пока ремонтная бригада не проникла в помещение.
Его быстрые и решительные действия спасли жизнь всем пассажирам, находящимся в пораженном отсеке”.
Капитан посмотрел поверх бортового журнала и продолжил:
— Заверенная копия этой записи вместе со свидетельскими показаниями направляет су в Межпланетный Красный Крест. Вторая копия вручается вам. Здесь, на борту я ничем не могу наградить вас, поэтому я приношу вам свою истинную и глубокую благодарность. Я знаю, что я говорю не только для офицеров, но и для всех пассажиров — особенно для родителей ваших товарищей по спальному помещению.
Он сделал паузу, затем велел мне подойти. Потом он тихо сказал мне:
— Это действительно храбрый поступок. Ты поступил правильно, мальчик. Я думаю, ты можешь гордиться этим.
Я ответил, что мне просто повезло.
— Может быть, — сказал он. — Но так повезти может только тому, кто готов ко всему.
Он немного помедлил, потом добавил:
— Ты когда-нибудь думал о том, чтобы получить профессию космонавта?
Я ответил, что думал об этом, но не особенно серьезно.
— Если ты когда-нибудь надумаешь, сообщи мне, — сказал он. — Ты можешь послать для меня сообщение в Союз Пилотов в Луна-Сити.
На этом суд капитана завершился, и мы разошлись. Джордж и я пошли вперед. Молли и Пегги последовали за нами. Я слышал, как Пегги сказала:
— Ведь это сделал мой брат!
— Фи, Пегги, — ответила Молли. — Не стоит на это напирать.
— А почему нет? — спросила Пегги. — Ведь он мой брат, не так ли?
— Конечно, но ты не должна его смущать.
Но она меня нисколько не смутила.
Мистер Ортега разыскал меня позже и дал мне маленький черный кусочек металла, чуть больше кнопки.
— Вот все, что осталось от этой штуковины, — сказал он. — Но я думаю, что, может быть, ты охотно оставишь его себе — так сказать, в качестве платы за испорченную форму.
Я поблагодарил его и сказал, что мне не особенно жалко было потерять эту форму; в конце концов, она спасла жизнь и мне тоже. Я взглянул на метеорит.
— Мистер Ортега, можно установить, откуда он прилетел?
— Я думаю, нет, — произнес он. — Конечно, ты можешь спросить об этом у ученых, и они выскажут тебе свое мнение — если ты хочешь, чтобы они уничтожили этот осколок.
— Нет, — ответил я. Этого я не хотел. С этих пор он всегда был со мной.
Мистер Ортега продолжал:
— Это либо кусочек кометы, либо частичка разбитой планеты. Мы не можем сказать точно, потому что он встретился нам в таком месте, где мы не ожидали никаких метеоритов.
— И все же он нам повстречался.
— И что же?
— Э-э… мистер Ортега, почему корпус корабля не сделан толще, чтобы такие камешки не могли пробить его? — я вспомнил, каким тонким выглядел корпус, когда я заглянул в пробоину.
— Ну, во-первых, этот метеорит по сравнению с остальными — настоящий гигант. Во-вторых, ты когда-нибудь слышал о космических лучах, Билл?
— Не очень много.
— Несомненно, ты знаешь, что первичные космические лучи пронизывают тело человека, но нисколько не вредят ему. Эти лучи также есть и здесь, в космосе. Но металл не полностью прозрачен для них, а те, что взаимодействуют с металлом, превращаются во вторичное, третичное и четвертичное излучение. Это излучение уже далеко не безвредно. Оно может вызвать мутации и причинить непоправимый вред тебе и твоим потомкам. Короче говоря: человек должен строить космические корабли с как можно более тонкими стенками.
В следующую пару дней Олух больше не появлялся в нашем отсеке, и я думал, что он, может быть, получил хороший урок. Но я ошибался. Я встретил его в нижнем коридоре, который находился не слишком близко от нашей спальни. Я хотел пройти мимо него, но он заступил мне дорогу.
— Я хочу поговорить с тобой, — сказал он мне.
— Ну хорошо, — ответил я. — Что там у тебя?
— Может быть, ты считаешь себя очень хитрым, а?
Его слова мне не понравились — и еще меньше мне понравился его тон. “Я не считаю себя очень хитрым, я и есть хитрый”, — ответил я ему. Он постепенно начал терять самообладание.
— Ты слишком много о себе воображаешь. Может быть, ты Думаешь, что я теперь буду целовать тебе руки и благодарить тебя, потому что ты спас мне жизнь?
— О, — сказал я. — Если это мучит тебя, забудь. Я сделал это отнюдь не для тебя.
— Я это знаю, И я не благодарю тебя, понятно?
Все было правильно, так и должно было быть. От этого парня я не мог ждать никакой благодарности. Он тяжело вздохнул.
— Ты вывел меня из себя, — медленно сказал он… Потом он Ударил меня кулаком в лицо, и я рухнул на пол.
Я осторожно встал и попытался захватить его врасплох. Но это мне не удалось. Он снова свалил меня. Лежа на полу, я пытался толкнуть его. Но он успел отскочить.
Когда он ударил меня в третий раз, я остался лежать. А когда я поднялся снова, он уже исчез. Я не крикнул ему вслед никакого оскорбления. Я никогда не был силен в потасовках. Я всегда говорил себе, что я отомщу позже.
Я подошел к водяному фонтанчику и вымыл лицо. Хэнк подошел ко мне и спросил меня: что, ради всего святого, со мной произошло? Я сказал ему, что налетел на дверь. Папе я сказал то же самое.
Олух больше не докучал мне, и мы больше никогда ни о чем не говорили друг с другом.
В этот вечер я долго не мог заснуть и пытался объяснить себе все. Я просто не понимал этого Парня, который выдумал такое вот предложение: “Я борюсь с силой десяти человек, пока сердце у меня чисто”. Вероятно, он никогда не натыкался на такого идиота, как Эдвардс. По-моему, Олух был отвратительнейшим типом, и я раскаивался лишь в том, что я закупорил отверстие, пробитое метеоритом, формой и подушкой, а не его башкой. Я пытался вообразить себе, как бы я это сделал, но мне так ничего и не пришло в голову. Как говорит папа — иногда просто нужно принять сложившуюся ситуацию.
9. ЛУНЫ ЮПИТЕРА
Это произошло незадолго до того, как мы приблизились к Юпитеру. Пропал четырехлетний ребенок. Родители всюду искали его, потом они попросили других проявить внимание, но никто не мог разыскать малыша.
