Шимун Врочек - Метро 2033: Питер
Старший с обмякшей правой рукой рухнул на колени:
– А-а-а! А-а-а!
За спиной Сазонова закричали. Весело, блин, летит время! Все нужно делать на драйве.
– С-сука, – сказал старший адмиральцев. – Мы же с тобой чай пили… с-сука, как больно… мама, мама. Я ничего… я…
– Последний шанс, – Сазонов отступил на шаг и поднял револьвер. Прицелился точно в середину бледного лба. – Считаю до пяти. Раз!
Адмиралец заплакал. Слезы катились у него по щекам, оставляя грязные дорожки, капали с подбородка. Падали, падали.
– Не надо… не надо!
– Сколько тебе лет? – спросил Сазонов.
– Ч-что?
– Опустите оружие, – приказал голос.
Сазонов медленно повернул голову. Вот зараза. Ты-то откуда взялся?
На него смотрело дуло автоматического пистолета. Пистолет держал черный человек.
– Ты еще кто такой? – спросил Сазонов.
– Капитан-лейтенант Кмициц, – представился черный, держа Сазонова на мушке. Обшлага его блеснули серебром. Надо же… Сазонов чуть не выронил револьвер – от неожиданности. Капитан Кмициц был в черном флотском мундире, Сазонов такие только в книжках видел.
– Служба безопасности Адмиралтейской, – сказал капитан. – Опустите оружие. – Он взвел курок. – Я вынужден настаивать.
– Уберу, – легко согласился Сазонов. – Пусть объяснит только две вещи. Откуда это, – он кивнул в сторону рассыпавшихся сигаретных пачек и упаковок с антибиотиками, – и как через этот туннель пронесли украденный с «Васьки» генератор.
Кмициц повернул голову к стоящему на коленях старшему поста.
– Объясните товарищу, – приказал спокойно. Старший дернулся.
– Это… не мое…
– А чье?! – Сазонов рассвирепел. – Три!
– Я… ничего не брал… не для…
– Не для себя, я понимаю, – сказал Кмициц мягко. Сазонов заметил, как во взгляде капитана зажегся огонек понимания. – А для кого?
– Четыре! – возвестил Сазонов.
Старший уже рыдал в три ручья. Слезы лились из его глаз, на груди расплылось мокрое пятно. Склеившиеся от слез белесые ресницы.
Отвратительно.
– У меня мама… больная… ей… надо…
Еще бы. Антибиотики на вес патронов. Даже просроченные.
Кмициц перевел взгляд на старшего, потом опять на Сазонова. Кивнул едва заметно – продолжай.
– Так кто тебе заплатил? – Сазонов понял намек. – Давай скажи, и все закончится.
– Я… не…
– Не заставляй меня говорить «пять». Пожалуйста.
Старший вскинул опухшее красное лицо.
– Один сказал… – он всхлипнул. – Что им надо успеть сегодня на… на…
– Куда?!
– Я слышал, на маяк…
Сазонов помолчал. Вот и все. Все закончилось. Он опустил револьвер. Хорошая штука «питон». И рукоятка удобная, из пористой резины, не скользит.
– На «Маяк» – то есть на Маяковскую? – решил он уточнить, хотя это в общем-то уже не требовалось. Но для Кмицица… – Это были бордюрщики?
– Д-да.
– Точно бордюрщики?!
– Да!
– Теперь понятно? – спросил Сазонов у капитана. Тот помедлил и опустил пистолет.
– Вполне. – Кмициц оглянулся. – Мне нужно позвонить. Прикажите своему человеку перестать целиться в этих людей. Этого… – Он поджал губы. С отвращением. – Эту продажную мразь под арест. Попробуем их перехватить на «Гостинке».
– Думаешь, получится, капитан?
Кмициц покачал головой:
– Не знаю. Попробуем.
* * *– В общем, так обстоят дела, – заключил Сазонов. Прошел к столу, лицо вымотанное – даже щеки ввалились. – Это кто? – Он устало кивнул на труп, закрытый брезентом.
– Ефиминюк… Ты мне вот что скажи, – сказал Иван. – Зачем бордюрщикам наш генератор?
Сазонов пожал плечами:
– Не знаю, Ван. Может, у них с «централкой» начались проблемы?
Иван кивнул. Логично. Сойдет как рабочая версия.
– И что ты предлагаешь? Воевать с Площадью Восстания?
– Ага, – сказал Сазонов. – И для начала захватить «Маяк». В общем, если поторопимся, к утру успеем.
– Точно, – сказал Иван.
Площадь Восстания – одна из самых старых станций ленинградского метрополитена, построена была в далеком пятьдесят пятом году, еще в стиле сталинского ампира – пышном, монументальном, когда на отделку станций средств и материалов не жалели. С самого начала станция задумывалась как одна из центральных на случай атомной войны, поэтому там в туннелях через каждые двести метров санузлы, дренажные станции и фильтро-вентиляционные установки. И еще куча разных секретных ходов, убежищ гражданской обороны и военных бункеров. По запутанности схема обвязки Площади Восстания соперничает даже с московским метро, а это надо постараться.
Вообще, ленинградское метро строили просто и даже скучно, потому что жидкие грунты, вода и прочие радости, но Площадь Восстания все-таки выделялась почти по-московски изощренной, какой-то даже азиатской запутанностью. Не зря она бордюрщикам досталась, видимо…
Есть тут высший смысл.
– Может, вам сразу империю Веган покорить? – ядовито осведомился Постышев. – Прямо сплю и вижу, как вы это делаете! На пару. Воители, блин, зла не хватает…
Сазонов выпрямился.
– Вот мы про это и говорим, товарищ комендант, – сказал он. – Черта с два мы с ними справимся.
– И? – Постышев покатал желваки около сжатого рта. – Что предлагаешь?
Сазонов оглядел собравшихся.
– Надо поднимать Альянс.
Молчание.
– Вот, блин, – сказал Постышев наконец. – Допрыгались.
* * *В Приморский Альянс прежде входили шесть станций: Приморская, Василеостровская, обе Адмиралтейские, Гостиный Двор и Невский Проспект. Но после того как Приму пришлось оставить, станций стало пять. И весы утратили равновесие. Приморцы осели где придется, но в основном на Адмиралтейской – их туда даже специально заманивали. Кто-то, конечно, остался на Василеостровской, но таких было немного. Бедная станция, что вы хотите.
Тесная, да еще и заслона от тварей не стало.
Тогда думали закрыть гермозатворы в перегоне от Василеостровской до Приморской – и в итоге все-таки закрыли. В этот раз Иван ходил туда, обходя гермоворота через специальную боковую дверь.
– В общем так, разведчик, – сказал Постышев негромко. – Твою свадьбу мы пока отложим. Извини. Ты сам понимаешь, время сложное.
Иван дернул щекой. Таня… Помолчал и кивнул.
– Мне нужно твое слово, Иван.
– Да, – сказал Иван. – Сначала генератор.
– И вот еще что, – сказал Постышев. – Связь восстановили. Кстати, кабель был перерезан, если кому интересно. Кому-нибудь это интересно?! – повысил он голос.
Сазонов с Пашкой сконфуженно замолчали. Болтуны.
– Так вот, орлы, – комендант ссутулился, грузно навалился на стол. – Слушаем меня.
Задумчивые физиономии Пашки и Сазонова.
* * *– Я связался по телефону с Адмиралтейской. Адмиральцы пришлют своего человека – для координации совместных действий. А пока он сюда едет… вернее, не так. Пока мы тут будем с послом договоры договаривать, вы, братцы, уже должны быть на подходе к Маяковской-Восстания. Это понятно?
– Да, – ответил Иван за всех.
– Хорошо. На сборы даю три часа. Еще полчаса – на прощание. Все, вперед. Время пошло.
* * *Таня молчала все время, пока они шли к Ивановой палатке.
– Все решил?
Иван посмотрел на нее. Одними глазами показал: да.
– А чего молчишь?
Он не знал, что сказать. Понятное дело, последние события выбили Таню из равновесия – невеста, готовилась стать женой… опять невеста, и пока неизвестно на сколько. Пока Иван сходит на эту войну, пока вернется – и дай бог, чтоб вернулся. Тьфу-тьфу-тьфу, постучать по тюбингу и сплюнуть. Много времени пройдет. Для кого-то даже – вечность…
Интересно все-таки, ходила она к Трубному дереву или нет? Иван моргнул.
Все они ходят.
Хозяин Туннелей.
– Ладно, как знаешь. У меня дел полно, – объявила Таня, повернулась и пошла по платформе.
Иван посмотрел ей вслед. Обиделась, что ли?
Он прошел в палатку – времени в обрез. Собрать вещи и пару часов поспать. Все. Иван сел на койку, закрыл глаза, откинулся на подушку и заложил руки за голову. Резко открыл.
Нет, не все.
Он услышал за спиной звук расстегиваемого клапана палатки и шелест ткани.
Вернулась все-таки. Не выдержала.
– Не надо мне вещи помогать собирать, – сказал Иван, не оборачиваясь. Я лучше сам.
– Ваня, – сказала она. Как-то очень значительно.
– Что? – Иван выпрямился. Повернулся… О, черт.
На него словно в один миг обрушился весь сегодняшний день. К монтерам день! Весь прошедший год. Таня, Таня, что же ты наделала?
Я не верю в приметы.
– Зачем? – Иван замолчал.
Таня стояла перед ним в белоснежном подвенечном платье с открытыми плечами. Бешено, невозможно красивая… Волосы собраны вверх, в высокую прическу, выбившаяся прядь падает на изгиб ключицы.
Невеста.
Отчего не бросилась, Марьюшка, в реку ты…
– Зачем?
Она подошла к нему и встала рядом. Ивана вдруг пробил озноб, колени дрогнули. Молчаливая Таня. Сосредоточенная. Все для себя решившая.
