Максим Чертанов - Казнить нельзя помиловать
Было еще что-то хорошее... Как же, как же, Маринка... Классная девка, хотя очень уж любит демонстрировать свое умственное и моральное превосходство. В клиентах у нее, наверное, одни мазохисты. Держу пари: ее любимая поза - "наездница". Впрочем, с ней по-другому было бы жестоко: любой мужчина средней упитанности ее просто раздавит, размажет по кровати. Но обычно мужики о таких вещах не задумываются: верхи равнодушны к проблемам низов как в политике с экономикой, так и в сексе. Зато как они извиваются и хнычут, эти верхи, попав вниз! (Не знаю, о чем вы подумали, а я имел в виду революцию.)
Именно потому, что она любит первенствовать, я вчера перед ней разрисовал себя в таких унизительных и душераздирающе-жалостных красках: как говорится, ей приятно, а нам все равно. Леха это тоже понял: глядел на нее снизу вверх и хлопал глазами, как первокурсник. Очень уж удачно они столковались для людей, видящих друг друга первый раз в жизни. Ладно, ерунда. Я потянулся с наслаждением, отпил выдохшейся минералки из кружки, перевернулся на живот, подпер кулаком голову, чтоб не падала на подушку, и заставил себя читать. Было почти три часа, когда затрезвонил телефон. Почему-то он валялся на полу. Я попытался схватить его, не вылезая из постели, и только чудом не свернул себе шею.
- Иван, ты сейчас один? - спросил Олег. Голос у него был немного странный.
- Ну, один, один, - сказал я, стараясь скрыть раздражение, - а что случилось?
- Можно собраться у тебя? Только без баб. Понимаешь, у меня Танька дома, у Лехи жилплощадь не позволяет, Геныч тоже с соседями живет. Тут такие дела хреновые творятся...
С неохотой я сполз со своего дивана и, проклиная всех на свете, побрел в душ. Только-только человек ушел с головой в интеллектуальное чтение, как его опять во что-то втягивают. Какие такие плохие новости, я даже и не подумал. Не стану врать, будто перспектива увидеть Алекса меня совсем не порадовала. Но остальных вчерашних собутыльников, Артема этого... Он что, уже узнал чего-нибудь, или так, спьяну похвалялся? Еще ведь не понедельник!
Минут через сорок в дверь позвонили. Я открыл. Они стояли на пороге. Трое. Артема не было. Олег с Генычем возбужденные, красные и сердитые. С утра, значит, опять пили. Леха трезвый, свежий, ясный, но вчерашняя ослепительная улыбка что-то потухла.
- Стаканы давай, - потребовал Олег, извлекая из-за пазухи "Смирнова".
Я принес из кухни четыре стакана и табуретку - ту из двух, которая меньше шаталась. Олег плюхнулся на диван. Алекс расположился поперек кресла, привалившись спиной к одной ручке и перекинув ноги через другую. Гена стоял у окна и осторожно, боком, выглядывал из-за шторы на улицу.
- Вы что, хвоста привести боялись? - удивился я. - Что вообще случилось?
- Артем помер, - сказал Гена, поворачиваясь к нам.
В детстве мое воображение пленяли персонажи, реагирующие на плохие новости с "нечеловеческим хладнокровием", которые "бровью не вели", в чьих лицах "ни один мускул не дрогнет". Помню, упражнялся перед зеркалом, отрабатывая нужную степень равнодушия, так что это вошло в привычку. А может, мне просто хотелось щегольнуть перед Лехой своей невозмутимостью. Ну, пижон, пижон, что делать. Поэтому я сказал:
- Любопытно... Можно немного поподробнее?
Алекс взглянул на меня, как будто сдерживая понимающую улыбку. Олег одним духом выпил свою водку. Гена с раздражением повторил:
- Замочили его, вот какие подробности.
- И Савельева тоже, - добавил Леха почти весело. Казалось, ситуация его возбуждает не без приятности, и он сейчас тоже скажет "Любопытно..."
Опустошая стакан за стаканом, Гена поведал следующее. Вчера вечером он и Артем, как известно, ушли вместе, и у них возникло желание продолжить дискуссию в каком-нибудь баре. Прописка у них в полном порядке, да у Артема партбилет, так что можно было куролесить всю ночь без особых опасений. Когда они переходили Чертановскую в двух трамвайных остановках от моего дома, Артем попал под машину и через несколько минут скончался. "Восьмерка" с тонированными стеклами не остановилась. Номер Гена, естественно, не запомнил, да и цвет тоже. Какой-то темный. Не до цвета было, сами понимаете.
Я слушал, не забывая удерживать на лице невозмутимое выражение, но голоса их доносились как сквозь вату. Короткая вспышка злобы... Рука, занывшая в предвкушении удара... Потом кровавая картинка, нарисовавшаяся в моем воображении: высокая фигура, прошитая очередью, оседает на ступеньки, но это не незнакомый мне Савельев, а Артем в своем белом свитере. Но это же была просто глупость! Каждому из нас случается желать своему ближнему "чтоб тебя черти взяли", "чтоб ты сдох" и прочее, иной раз по нескольку раз на дню. И ничего...
А два года назад во Владике - тоже ничего? Простое совпадение? Да, он надоедал мне, подкарауливал, таскался ко мне на работу, выяснял отношения. Жалко, конечно, было, но разве можно человека так доставать. Прекрасно помню ту мгновенную вспышку злобы и ненависти, когда я пожелал ему... не вслух, всего лишь представил... Помню свои ощущения на следующее утро, как узнал, что он повесился, сначала облегчение пополам с ужасом, потом осталась одна глухая тоска. Конечно, это не был проходной эпизод, иначе бы я не уехал из Владика и не психовал до сих пор. Оставил он свое селенье, где окровавленная тень ему являлась каждый день... Какого черта он не мог принимать меня таким, какой я есть? Другие же не вешались!
Другие не вешались - насколько мне известно. Но все ли мне известно? Разве я интересовался, куда они потом девались, когда надоедали мне? Что-то не припомню.
Куда это меня занесло? Артем? Какая глупая мысль. Тут никакой вспышки ненависти не было, обычное раздражение, пустяк. Мало ли на кого разозлишься из-за ерунды. Не надо распускать свое воображение, оно и так больное.
- ...чуть не всю ночь там проторчал, - говорил Гена. - Пока менты, потом больница...
- Ты им рассказал? - спросил я. - Ментам? Про наш список?
- Что я, полный кретин?! - возмутился Гена. - Что б они подумали? Пьяный в дым мужик, какие-то дикие бредни сочиняет. Еще решили бы, что это я его толкнул!
Тут я вспомнил про Савельева:
- Мужики, когда в Савельева этого стреляли, тоже "восьмерка" была, синяя, окна тонированные. На вид новая, года два. Номер я тоже не запомнил. А с ним-то что, с Савельевым?
- На, читай! - Олег достал из кармана штанов и сунул мне под нос мятый - перемятый "МК". - Купил утром. И вижу! Да нет, ты не туда глядишь...
Маленькая заметка в боковом столбце была отчеркнута красным маркером. "Разборки в Чертаново". Я пробежал ее глазами.
- Ну-ну, - сказал я. - Значит, не инсценировка?
- Да какая инсценировка! - завопил Гена. - Артем-то ку-ку! Прямо на глазах! Что я, слепой? Этот козел нарочно, я видел! Там и машин-то не было на дороге. Он стоял у обочины и вдруг поехал! Я не такой пьяный был, чтобы спутать! Артем вообще ни в одном глазу! То есть глазом не успел моргнуть. И увернуться не успел! Тот как рванет с места! Не знаю, как я-то живой остался! Да я сначала-то не допер, я подумал, ну, случилось, надо в "скорую" звонить, и все такое. Я уж потом, когда меня допрашивали, вспомнил, что машина стояла, а не ехала. Ну, и про все наши вчерашние разговоры сразу вспомнил. Вот тогда-то я струхнул! Только и думал, как ноги унести. Смотрю на ментов, на санитаров, а сам думаю: а вдруг они?! Они везде ведь могут быть!
- Да кто они-то?
- Братки эти! - Гена посмотрел на меня с укоризной. - А может, правда сектанты. Он же хотел пойти куда-то рассказать... А вы еще говорите: шоу. Какое там, на хрен, шоу!
- А никто и не говорит про шоу. Бабы так думают - пусть пока думают, сказал Олег. - Пугать их не стоит. Но делать-то теперь что будем?
- Валить отсюда надо! - выкрикнул Гена. - Валить! Куда глаза глядят!
- То есть ты уже в контору не собираешься? - уточнил я.
- Пошли они... - сказал Гена. - Тот седой ведь предупреждал, помните? А это второе предупреждение, чтоб не рыпались.
- Откуда ж "они" узнали, что Артем собрался куда-то идти рассказывать? Из нас же кто-то сообщил, что ли?
- Глупости, - сказал Олег. - Никто ничего не сообщил, да он и не сегодня еще собирался. Потом, он просто трепался, никакой он не крутой, никто б его и слушать не стал. Сектанты, надо ж такую чушь придумать. Эти кидалы просто запугивают, чтоб не сопротивлялись и все отдали.
- Что "все"? - спросил я. - Например, моя халупа серьезным людям даром не нужна.
- У меня комната в коммуналке, - вздохнул Гена, с сожалением глядя на опустевшую бутылку. - И бог с ней. Уж лучше без комнаты, чем без башки.
- Может, мы все наследство получили, - высказал предположение Олег. Или не кто-нибудь, а все мы. Но еще не знаем об этом.
- Все?! Сразу?! И в одном районе живем?
- Пусть один, - уступил Олег. - А других включили в список и убивают, чтоб его запугать.
- Ты, похоже, все-таки смотришь телевизор!
