Alma - Эпизод 2. Антиканон
С этой мыслью он и вошел в рекреационную комнату. Вошел — и словно споткнулся.
На диване валялся изрядно помятый журнал. С какой-то блондинистой приторно лыбящейся рожей на обложке. Пара немытых чашек на столе и датапад. Включенный. Наверно, забыли выключить. С датапада рыцарю улыбалась другая красотка. Рыжая.
Вот и все общество.
Кеноби с минуту разглядывал обстановку. Он не знал, что делать.
Или…
Несколько шагов по коридору, почти упереться в дверь и почти убедить себя, что все в порядке. Заглянуть в палату, никого там не найти, и еще раз убедить себя, что предчувствия не врут.
И все равно, вопреки предчувствиям, которые назидательно рекомендуют завалиться спать в рекреации на тот самом диване, и может даже посмотреть этот дурацкий журнал с блондинкой на обложке, открыть дверь рядом.
Это уже было.
Несколько месяцев назад. Правильно говорят: история повторяется. И еще что-то говорят про спираль. Тоже верно. Словно ходишь кругами, уровень за уровнем покоряешь эту бешеную спираль, исполняя заданную кем-то программу. Сейчас тоже.
Зайти, поздороваться, уйти.
Зайти…
Сделать вид, что не обращаешь внимания на взгляды…
… взгляды двух рядовых, которым мало что позволили находиться в обществе пьющего командования, так ведь и не предупредили, что к командованию присоединится рыцарь-джедай, взгляды двух медсестричек, в которых ясно читается «ага, и этот такой же, ну давай, проходи», взгляд полулежавшего Берильона, в котором к усталости и радости присоединилось еле заметное любопытство, взгляд Гранци, скрытый за дурацкой улыбкой проницательный взгляд человека, который давно взял себе роль личного командирского шута, отлично зная, что только шуту позволено говорить правду в лицо, и, конечно, взгляд самого Анакина.
Быстрый, и от этого не менее красноречивый взгляд блестящих, но совершенно трезвых глаз.
— Не помешаю?
— Заходи, — ответил Гранци.
Выбрать себе место. Руководствуясь при этом дипломатическим протоколом.
— Что-то отмечаете, — спросил Кеноби, — или…
Гранци потянулся к емкости с бесцветной жидкостью. Потом помедлил, подумал, и выбрал бутылку с жидкостью бронзового цвета.
— Рыцарь, — Анакин вдруг перестал делать вид, что джедая нет в комнате, даже повернул голову в его сторону и тоном «командир-корабля-торжественно-обращается-к-экипажу» сообщил, — можете поздравить капитана третьего ранга Алба Берильона с возвращением ему боевых наград и офицерского звания.
— Поздравляю, — Кеноби учтиво наклонил голову.
— Э, так не поздравляют, — старлей подал рыцарю стакан, затем долил стакан Берильона.
Стекло зазвенело с натужной веселостью, и Кеноби повторил:
— Поздравляю!
— Спасибо, — Берильон улыбнулся. Улыбка была искренней, без малейшей червоточинки.
— Вот так совсем другое дело, — прокомментировал Гранци. — По второму кругу пойдем?
Анакин кивнул. Затем сам наполнил стакан сидящей рядом с ним темноволосой медсестры. Кеноби нарочно улыбнулся ей, и получил столь же очаровательную улыбку в ответ.
— Простите, вас как зовут? — спросил рыцарь.
На мгновение медсестра как будто перестала интересоваться офицером — теперь все ее внимание было обращено к новому галантному кавалеру.
— Хедда, — сообщила она.
— Очень приятно. Давно хотел спросить, но вы же все время так заняты пациентами. Не смел отвлекать.
— И правда, много работы.
Медсестра вздохнула. Словно первый раз в жизни встретилась с таким глубоким пониманием и при этом не заметила намека. Искоса взглянула на пациента, о котором шла речь.
Анакин на мгновение скривил губы, а потом снова сделал вид, что не понимает, о чем говорят сидящие по разные стороны от него люди.
Здесь вообще все «делают вид», подумал рыцарь. Как обычно и получается в случайных компаниях совершенно разных, далеких друг от друга людей.
— За успех операции! — провозгласил Гранци, и звон стекла разбил недосказанность.
— За успех операции, — повторил рыцарь вслед за всеми. Двое рядовых едва не таращились на него. Еще бы, два стаканчика виски, которые столичный посланник влил в себя один за другим, вызывали живой интерес. Сидевшая на кровати Берильона вторая медсестра то и дело брала с подноса на табуретке печенье и при этом как будто случайно встречалась с ним глазами.
— Рыцарь, — вдруг сказал Гранци. Очень тихо, почти шепотом, — дайте-ка ваш стакан.
Джедай чуть удивленно повел головой. Новых тостов пока не произносилось.
— Сейчас все будет, — заверил старлей. И, не желая выслушивать возражения, наполнил его стакан бесцветной жидкостью. Потом обратился:
— Командир!
Анакин, который с великим вниманием слушал болтовню своей «дамы», мгновенно повернул голову. Гранци презентовал ему такой же стакан, а потом, поднявшись, провозгласил:
— Вы, двое. За боевое братство!
В первую секунду Кеноби искренне обеспокоился судьбой, здоровьем и жизнью старшего лейтенанта. Адресованный тому взгляд «командира» обещал разве что расправу. Медленную и мучительную.
— Святое дело! — как ни в чем не бывало, объяснил Гранци. — Вы же вместе воевали!
Анакин, почти не глядя на Кеноби, поднялся.
Они переплели руки и осушили стаканы, в которых оказался обыкновенный медицинский спирт. Все, как того и требовал обычай «фронтового братства». Достаточно распространенный в армии и флоте Республики, чтобы о нем был наслышан даже рыцарь Храма.
Впрочем, это не обязало их разговаривать друг с другом.
Минут через десять Анакин официальным тоном поблагодарил всех присутствующих, и вышел, сославшись на усталость и позднее время. Вслед за ним за дверь выскочила и медсестра, на лице которой читалась почти трогательная забота о пациенте.
— Нам, наверно, тоже пора, — сказал рыцарь Гранци.
Обычно человека узнаешь понемножку. Штрих и еще штрих. Хороший портрет пишется долго. Иногда даже несколько лет.
А говорят, что первое впечатление — всегда верное. Может быть.
Это если помнишь. Падме не помнила, вернее, помнила очень плохо.
Маленький раб в лавке тойдарианца.
… Я человек и мое имя Анакин Скайуокер.
Маленький человек, который очень хотел быть свободным, хотел быть лучшим во всем и, наверно, поэтому в одиночку решил ход сражения на Набу.
Маленький раб из той породы людей, которые никогда и нигде не остаются на вторых ролях. Они просто не умеют не быть первыми.
Но это все старые воспоминания.
Нет больше ни раба, ни королевы. Мир изменился.
Полезный профессиональный навык: короткий диалог ты можешь запомнить и почти в точности воспроизвести. Со всеми интонациями. И вот так прокручиваешь в голове от начала до конца, останавливаешься на какой-нибудь фразе и снова вслушиваешься. Задаешь себе загадки и сама их разгадываешь.
Сначала видишь парадный портрет с детальной прорисовкой серебряных петлиц на мундире.
А потом изнанку человека.
… Ты прав. Мне больше не за кого мстить.
Не человек.
Юный бог войны.
Юный, и уже очень жестокий.
… Почти идеальная зачистка лагеря тех самых мирных жителей, женщин и детей, которых тебе так жаль. Одна из лучших моих операций. Как и вытаскивание одного джедая из плена.
По крайней мере, стало ясно, что там произошло на Триибе.
И на Татуине тоже.
… Обстоятельства не имеют значения. Только решения, которые ты принимаешь.
Решения?
Для скандала маловато фактов. Подслушанный разговор — это не материал. И хорошо. Потому что я не хочу поднимать скандал вокруг того, что для изменения политического курса системы нужно было вмешательство всего одного человека. Вернее, я не хочу поднимать скандал вокруг этого человека.
А вот на Корускант надо что-то сообщить. Хотя бы что-то.
Потому что командировка заканчивается.
Даже если я провалю задание, мне простят. Я же не на войне. Я четыре года работаю в офисе и получаю зарплату за умело составленные сказки о галактической политике. За эти четыре года я создала себе отличную репутацию бесценного сотрудника. И именно поэтому шеф даже не станет придираться. Вернее, поверит любым россказням на тему того, как местные службы безопасности преследовали правдолюбивых сотрудников независимых СМИ. Точно, СБ — как раз такая контора, на которую можно валить все свои огрехи.
А вообще… Я ведь хотела узнать, как все было на самом деле. И узнала.
Да, я тоже профессионал.
Как и он.
Вот только я ничего в своей жизни не делала до конца.
Я сбежала с Набу, думая, что я очень сильная смелая девочка.
Ситха с два.
У меня был личный счет — бабушкин подарок, которым могла воспользоваться только я. И мне как раз стукнуло шестнадцать. Немного денег, но прожить пару лет в общаге альдераанского университета — хватило.
