Татьяна Вильданова - Парадокс параллельных прямых. Книга первая
Этьена, наконец, смогла выпрямиться и, пытаясь удержать мужчину в вертикальном положении, обеими руками вцепилась ему в плащ.
– Сбежал из-под ареста.
– Дела… – присвистнул Симон, – там и прострелили?
– Нет… А!
Симон почти машинально увильнул от встречной машины и метров десять вел «ситроен» по тротуару.
– Да смотри ты, ради бога, на дорогу! – взвыла опять придавленная Этьена.
– Ладно.
При следующем толчке, когда «ситроен» лихо подкинуло на бровке, Доре глухо застонал и сполз с сиденья, уткнувшись головой в шею Этьены.
– Да тише ты!
– Хорошо, – петляя по переулкам, Симон поневоле сбавил ход.
«Теперь уже недалеко, – заметив, что машина выруливает к мосту, девушка открыла боковое стекло, дождалась, когда внизу замелькала вода и выбросила в окно пистолет, – так лучше… отпечатки!»
Она охнула и испуганно оглянулась.
«Я не стерла отпечатки пальцев… как же я так? Ну и что? – пытаясь успокоиться, она машинально разгладила на коленях плащ, – даже если пистолет и найдут, то вода всё смоет. Главное, я от него избавилась, а остальное…»
– Как к тебе подъезжать?
– Что?
– Я спрашиваю, – не оборачиваясь, повторил Симон, – подъезжать как?
– С тыла.
– Там же его по лестнице тащить!..
– Ну и что?!
– Как, что? Ты знаешь, сколько в нем весу?!
– Причем тут!..
– Притом! Я его на ровном месте еле поднял…
– Ничего, я помогу.
– Ты?! – Симон придушенно фыркнул, – уж ты-то поможешь!
– Заворачивай, – увидев нужную улицу, коротко приказала Этьена. Симон беспрекословно вогнал «ситроен» в щель между домами.
– Садистка ты… у меня сегодня свидание, а ты… хочешь, чтобы я остался неженатым… хоть бы имя узнала.
– Он что, от этого легче станет? – невольно усмехнулась Этьена.
– Точно, садистка…
5Машина въехала в тупичок и затормозила перед глухими воротами, на железной, когда-то окрашенной в коричневый цвет поверхности которых в нескольких местах уже проступили охряно-рыжие пятна застарелой ржавчины.
– Я открою.
Этьена выскочила наружу, отомкнула калитку, проскользнула внутрь и широко распахнула створки, пропуская машину внутрь крохотного дворика, зажатого между глухими стенами соседних домов. Автомобиль остановился, почти уткнувшись носом в ещё одни ворота, принадлежащие крохотной, приспособленной под гараж, одноэтажной пристройке, на крышу которой вела узкая крутая лестница с высокими металлическими перилами. Плоскую крышу пристройки окружили ажурной решеткой и использовали в качестве балкончика перед входной дверью.
Симон открыл заднюю дверь «ситроена», перевалил раненого на себя, выдохнул воздух и выпрямился, вытягивая мужчину из машины.
– Давай, помогу!
– Иди ты!.. Дверь открой!
– Хорошо, – Этьена взбежала на второй этаж, отомкнула дверь и, не зная, что ещё ей сделать, неуверенно спустилась на несколько ступенек ниже.
– Черт! – Симон перехватил раненого повыше, стараясь перевалить его через себя так, чтобы носки ботинок не цеплялись за ступеньки, и полез вверх.
В глубине дома послышались шаги.
– Стой!
Этьена автоматически прижалась спиной к стене рядом с дверью и сунула руку в карман плаща…
«Я же выбросила пистолет! Идиотка!» За дверью послышалось покашливание.
– Только без глупостей.
Услышав голос, Этьена почувствовала, как от внезапно схлынувшего напряжения мелкой дрожью затряслись колени.
Замерший на месте Симон облегченно перевел дух.
– Что стоишь? Помогай! В нем тонны две будет.
Мужчина прошел мимо Этьены и склонился, чуть ли не опрокинулся над Симоном.
– Давай.
Вдвоем они подхватили раненого под руки и быстро внесли в дом.
– Дверь закрой.
– Да… куда?…
– В малую гостиную.
Раненого внесли в комнату и свалили на застеленный клеенкой диван. Из другой двери выглянула женщина в белом халате.
– Халат, – снимая пиджак, коротко скомандовал врач, – Мадлена, неси горячую воду и инструменты. Раздевайте.
Этьена поспешно распахнула на Доре плащ, расстегнула пиджак. Симон отстранил её и ножницами разрезал сначала раскорузлую от крови рубашку, а затем и намотанные на тело тряпки.
– Так…снимайте всё и на стол.
Мадлена застелила длинный полированный стол простыней. Раненого раздели, перевалили на стол и до пояса накрыли тканью. Рядом на маленьком столике медсестра разложила на медицинском подносе инструменты.
Врач натянул перчатки и коротко кивнул головой в сторону двери.
– А теперь пошли вон.
Этьена испуганно вцепилась в край стола пальцами. Симон потянул её за руку, но девушка только отрицательно замотала головой и умоляюще посмотрела на Гаспара.
– Иди, – не глядя на неё, повторил мужчина, – приготовь ему постель. Врач привычным жестом поднял руки, медсестра встала рядом.
Симон решительно оторвал девушку от стола и потащил в соседнюю комнату.
Глава 3
– Ты стелить собираешься?
Видя, что его не слышат, Симон подошел к застывшей у кровати Этьене и вынул из её рук покрывало.
– Да, – Этьена качнулась к бельевому шкафу, открыла дверцу, да так и застыла, вслушиваясь в неясные звуки, доносящиеся из гостиной.
– Ладно, отойди, – отодвинув её в сторону, Симон сам достал белье, сноровисто встряхнул простыню, – да не переживай ты. Заштопает его Гаспар, – не переставая говорить, он застелил постель, взбил подушку, – и не таких штопал, – шлепнул подушку на место и отряхнул руки, – всё. Слушай, ты плащ снимать будешь?
Этьена автоматически скинула с плеч плащ, бросила его на спинку стула, прошла мимо оторопевшего Симона и открыла дверцу платяного шкафа.
– Э… гм…., – парень хотел отвернуться, но не удержался и жадно оглядел достаточно высокую стройную фигуру в короткой серой юбке и кружевном бюстгальтере.
– Что?
– Нет… – чувствуя, что краснеет, он испуганно отвел глаза и демонстративно уткнулся взглядом в стену, – ничего… я…
Этьена достала из шкафа халат, оделась, машинально затянула пояс и разгладила ладонями складки.
– Слушай, у тебя пожрать найдется? – всё ещё изучая стену, осипшим от волнения голосом пробормотал Симон.
– Что? – повернулась к нему Этьена.
– Ну, это…поня-ятно, – окончательно придя в себя, он выпрямился и независимо засунул руки в карманы, – так как на счет пожрать? Где у тебя кухня, ещё помнишь?
– Да. Пошли.
На кухне Этьена достала буханку хлеба, сыр.
– Дальше я сам, – Симон выхватил у неё нож, – твои аристократические бутербродики надо глотать дюжинами, иначе даже не поймешь, что ешь, – балагуря, он отхватил изрядный кусок хлеба и прикрыл его таким же толстым ломтем сыра, – твой знаменитый кофе ещё остался?
– Да.
– Где ты его только достаешь? Мадлена тоже купила недавно. Жуткая гадость. Распару-то всё равно, он из рук Мадлены и уксус выпьет… а по мне, так лучше совсем без кофе, чем такое…
Железная банка с кофе вывернулась из её рук и, увлекая за собой изящные фарфоровые чашки, грохнулась на пол.
– Черт! у тебя, что!..
Этьена подняла на него пустые глаза с потемневшими от напряжения зрачками.
– Ладно… ничего… – уходя от этих глаз, он стремительно нырнул под стол и проорал оттуда настолько громко, что почти заглушил обморочную тишину дома, – порядок! Хорошо, что банка железная. Представляешь, грохнулась с такой высоты и хоть бы хны! Даже крышка не отскочила!
Он распластался на полу и попытался заглянуть под буфет.
– Вон она! Закатилась, подлая, под сервант, но я её и там достану… Только сначала лучше осколки убрать. Эх, чашки жаль! Они у тебя красивые были, хотя я их и не любил никогда. Издевательство, а не чашки, – он выпрямился и ещё раз оглядел кухню, – где у тебя веник?
Видя, что девушка не реагирует, сам достал из шкафчика под раковиной совок и веник, взвесил в руке, после чего всунул совок ей в руку.
– На… он всё-таки железный. Держи вот так, – чуть ли не насильно заставил её согнуться и приставить совок к полу, – а я подметать буду… Да, ладно, не жалей ты их. Из таких наперстков только незваных гостей угощать.
– Да, – рассеянно согласилась Этьена, – вроде тебя.
– Правильно. Поэтому, туда им и дорога.
Потом ещё пришлось ложиться на живот и шарить рукой под пузатым сервантом.
– Нашел! – выловив банку, Симон сдул с неё пыль и гордо водрузил на стол, – чур, варить я буду. Иначе ты опять что-нибудь уронишь. Что у тебя за манера такая заставлять гостей под столами ползать? В следующий раз, когда придешь к нам, я специально всю посуду под стол отправлю. Или, ещё лучше, под диван. Вот тогда будешь знать, каково это…
– Угомонись! – неожиданно для себя взъярилась Этьена, – заглохни. Ешь свой бутерброд и молчи.
Она распахнула дверцы, выхватила турку, не глядя, сыпанула в неё кофе, швырнула турку на плиту и трясущимися пальцами попыталась зажечь спички.
