Михаил Чернолусский - Фаэтон
Услыхав это, Утяев уронил на пол недоеденный бутерброд.
— Господи, да откуда же я знаю!
Овва вновь кинул на Утяева острый взгляд и продолжал свой рассказ. Суть была в том, что они сейчас могут услышать, о чем говорят члены УК-5 на своем заседании. Лифт устроен так, что можно произвести прокол в силовом поле изоляции и выбросить на сто метров эластичную стеклоантенну, — приемник тотчас заработает, используя, кстати сказать, — Овва подмигнул Утяеву, — силовое поле противника.
— А когда она исчезнет, это самое, э-э-э, силовое поле?
— Я уже сказал, когда закончится заседание УК-5.
— И мы полетим домой?
— Несомненно. — Подкрепившись двумя бутербродами с ветчиной, Овва явно повеселел. — Ну, включаем приемник?
Вскоре послышался свист, непонятное бормотание, иногда многоголосица. Утяев начал крутить головой, оглядывая все стенки, но приемника нигде не увидел. «Жулики, — подумал он, — и вся техника им под стать».
Овва начал Утяеву переводить, то и дело смачивая горло соком, который, как показалось Утяеву, был немного с градусами…
— Господа! Я думаю, надо послать руководству из БОВа предупреждение… Наш гость, господин Ростислав Утяев, не будет подвергнут ни малейшей опасности, иначе мы обещаем некоторым деятелям из БОВа крупный международный скандал…
— Знай наших, — подмигнул Овва. — Так у вас говорят?
— Что такое БОВ?
— По очень большому секрету сообщу: БОВ — бизнесмены оборонного ведомства.
— Шайка предпринимателей то есть?
— Тсс, — кивнул Овва. — Слушаем дальше.
— Однако могу вас порадовать: господин Ростислав Утяев сейчас слушает трансляцию из этого зала, что является огромным достижением нашей науки, — мы научились прокалывать силовое поле изоляции. Поэтому-то мы и не прервали наше заседание. Надеемся, господин Утяев после освобождения не замедлит связаться с нами.
— Это мы еще подумаем, — подмигнул Овва, но Утяев промолчал.
— Теперь по сути интересующей нас глобальной проблемы. Я говорю о сингулярности. Надо ли объяснять нашему гостю, что под сингулярностью мы имеем в виду такое состояние вселенной, при котором ее радиус Е равен нулю. Другими словами, речь идет о состоянии бесконечно большой плотности и бесконечно малом объеме, то есть вселенная в данном случае превращается как бы в точку… В чем тут проблема? Что волнует нас, инопланетян? Мы должны ответить на вопрос: сингулярность — математическое понятие или реальный фактор — будущее вселенной? Это первое. Теперь второе. Если сингулярность будущее вселенной, то нельзя ли уточнить конкретные временные границы этого будущего?..
— Продолжай! — Утяев учащенно моргал глазами, это был верный признак, что он внимательно слушает.
— …Кое-что из рассуждений ученых нам известно. Прежде всего теоретические расчеты модели «черной дыры». Правда, реальность «черных дыр» еще впрямую не доказана, но открыты пульсары, или, как наши коллеги их называют, — нейтронные звезды. Коль скоро теоретические расчеты пульсаров оказались верными, то не логично ли заключить, что и «черные дыры», прогнозируемые на основании тех же расчетов, тоже не из пальца высосаны?
— Давай дальше! — требовал Утяев.
— Есть много необъяснимого и в «черных дырах», и в самой сингулярности. Возьмем только один факт. При приближении радиуса вселенной к нулю элементарные частицы трансформируются на субэлементарный уровень. Но что может быть меньше фотона, где масса и без того равна нулю? Или возьмем «черную дыру». Она как бы дважды попадает в положение сингулярности: при радиусе, равном нулю, и, во-вторых, в сфере Шварцшильда, где, как известно, геометрический радиус равен гравитационному…
Утяев почесал свой затылок.
— Признаться, я… э-э-э… не уловил…
— И не надо! — перебил Овва. — Дальше тут пойдут формулы, законы, фамилии.
Утяев покачал головой.
— Конечно, кое-что я читал в популярных, журналах! Овва рассмеялся и стал разливать по стаканам сок.
— Давайте допьем. — Он чокнулся с Утяевым, будто в стаканах было вино, и спросил: — Что вам неясно?
Утяев вздохнул. Как выпутаться из дурацкого положения? Все почему-то решили, что он ученый, что у него можно выведать тайну. Забавно. Он хитро смотрел на стакан с недопитым соком и чувствовал, что готов вступить в игру с инопланетянами.
Между тем Овва приглушил звук приемника и вернулся к столику.
— Я догадываюсь, о чем вы думаете.
И тут Утяев, сам того не ожидая от себя, вдруг выпалил:
— Послушайте, я никакой не ученый! Э-э-э… не ученый.
Овва рассмеялся.
— Я знаю. И не только я.
Утяев от удивления даже привстал.
— Знаете?! И… и… и…
— Успокойтесь. — Овва продолжал улыбаться. Лицо его сияло, как у озорного мальчишки, удачно разыгравшего своего друга. — Успокойтесь. Сейчас я вам все объясню.
И тут у них начался главный разговор.
Узнавая новость за новостью, Утяев успевал в смятении произносить только свое «э-э-э».
Вот что оказалось. Руководство, конечно, не сразу догадалось, что Утяев директор магазина, слух распространялся обратный, сыпались заявки на встречу с «инопланетянином». И вот тут некоторые дельцы придумали хитрую игру: никого не разубеждать в том, что их гость не ученый. Напротив, поддерживать разговоры, что к ним приехал крупный астрофизик.
— Что ж… — замялся Утяев. — Э-э-э… Зачем?
— Слушайте, слушайте. Вот зачем. — Тут Овва сам задумался. Стал разглаживать свои баки, от них посыпались голубые искорки слабого электрического разряда.
— Шутка? — спросил Утяев.
— Нет…
— Но я же не знаю никаких секретов…
— Да, да, но по долгу службы… Так вот слушайте. Все дело в той самой сингулярности, о которой сейчас идет речь на УК-5. Престиж нашей науки держится на этом открытии. Понимаете?
— Не совсем…
— Теперь дальше. Если вы как ученый подтвердите это открытие, авторитет УК-5 возрастет. А это невыгодно нашим представителям БОВа.
— Шайке?
— Да, шайке дельцов. Но не произносите этого слова. Предупреждаю вас!
— Понял.
— Военно-промышленный комплекс хочет, чтоб государство больше средств выделяло не на науку, а на вооружение. Очень просто…
— Э-э-э, примитивно.
— Не скажите! Есть еще один, как бы сказать, аспект. Сингулярность — открытие мрачное. Оно отнимет у инопланетян будущее…
— Да, пушки когда-нибудь могут выстрелить, — согласился Ростислав Утяев.
— Да. Но когда? О сроках вас тоже хотят спросить.
— И что я должен сказать?
— На это я вам отвечу позже. Слушайте дальше… Мысли о конце инопространства делают нас безвольными, равнодушными. А БОВу надо, чтоб народ бунтовал, сопротивлялся. Почему? Да потому, что в этом случае Желтый Дьявол начнет наращивать военную мощь и полицейские силы.
— Отказывая в средствах науке? Э-э-э… так?
— Не только науке. Будут сокращены многие социальные программы…
Тут Утяев начал догадываться, в какую игру его хотят вовлечь.
— Честное слово, — сказал он грустно. — У вас многое так же, как на Западе.
— Что значит «на Западе»?
— Ну в капиталистических странах.
— А-а-а! — удивился Овва. — Игра серьезная, и вряд ли вы все поняли.
— Давайте дальше.
— Дело в том, что вам хотят предложить крупную взятку.
— Ученые?
— И те и другие. УК-5 и БОВ. Пришла очередь смеяться Утяеву.
— Значит, я могу, э-э-э, крупно заработать?
— Да, не смейтесь вы, пожалуйста! Надо же разбираться. Как бы не получился смех сквозь слезы. Так у вас говорят.
— Ну-ну. Я слушаю.
Овва, подойдя к зеркалу, открыл нишу и прислушался к звукам невидимого Утяеву приемника. Потом вернулся.
— Времени остается мало, — сказал он. — Я буду краток. Как вы думаете — на чьей я стороне?
— На стороне ученых?
— Нет.
— Неужели, э-э-э, на стороне шайки?
— Нет, конечно. Я на стороне простых инопланетян. Я не хочу, чтоб простых людей дурачили. Вы мне верите?
Утяев немного подумал и сказал:
— Хорошо, я вам верю.
— Спасибо. И я вам верю и кое в чем сейчас признаюсь. — Овва помолчал. — Перехват этого лифта организовал я сам, а не БОВ. С помощью простого устройства, которое мне удалось здесь смонтировать — переключателя энергосистемы. Это нечто вроде реле…
— Вы инженер?
— В прошлом.
— Ну а зачем вам перехват? — Утяев уже внимательно вглядывался в Овва. Этот человек в форме желтого солдатика не походил в самом деле на местного жителя. У него были крепкие руки и подбородок не вялый, как у фаэтовцев, а заостренный, волевой. — Зачем вам этот перехват? — повторил вопрос Утяев.
— Чтоб наедине поговорить с вами.
— Об этой самой, э-э-э, сингулярности?
