Вероника Рот - Дивергент
— У рейтинга два назначения, — говорит он. — Во-первых, он определяет порядок, в котором вам будет предложено выбрать работу после инициации. Есть только несколько желаемых вакансий. — Мой желудок скручивает. Я смотрю на его улыбку и чувствую себя так же, как тогда, когда я входила в комнату теста на способности: должно произойти что-то плохое. — Во-вторых, — продолжает он, — только десять инициированных станут членами фракции.
Боль пронзает мой живот. Мы все стоим неподвижно, как статуи.
А затем Кристина говорит:
— Как это?
— Бесстрашных по рождению одиннадцать, вас девять, — продолжает Эрик. — Четыре инициированных уйдут после первого этапа. Остальных отсеют на финальном тесте.
Это значит, что даже если больше ничего не произойдет, все равно шесть из нас не будут членами Бесстрашных.
Я вижу, что Кристина смотрит на меня, но я не могу посмотреть на нее в ответ.
Мои глаза фокусируются на Эрике и замирают.
Мои шансы как самого маленького новичка совсем без опыта, да еще и перешедшего из Отречения, оставляют желать лучшего.
— Что нам делать, если мы провалимся? — спрашивает Питер.
— Выходить из состава Бесстрашных, — равнодушно отвечает Эрик, — и жить афракционером.
Девушка с мышиными волосами зажимает рот рукой и глубоко вдыхает.
Я вспоминаю афракционера с ужасными зубами, выхватывающего пакет яблок из моих рук. Его тусклые глаза.
Но вместо того, чтобы плакать, как девушка из Эрудиции, я чувствую холод.
Будет тяжело.
Но я стану их членом.
Я буду им.
— Но это… нечестно! — говорит широкоплечая девушка из Искренности. Несмотря на сердитый голос, она выглядит напуганной. — Если бы мы знали…
— Ты хочешь сказать, что если бы знала это заранее, то на Церемонии Выбора не выбрала бы Бесстрашных? — резко перебивает Эрик. — Если так, ты должна убраться отсюда прямо сейчас. Если ты действительно одна из нас, возможная неудача не должна иметь для тебя значения. А если нет, ты трусиха.
Эрик толчком открывает дверь в спальню.
— Вы выбрали нас, — говорит он. — Теперь наша очередь выбрать вас.
Я лежу на кровати, слушая дыхание девятерых людей.
Я никогда не спала в одной комнате с парнями, но сейчас у меня нет выбора, разве что поспать в коридоре.
Все остальные переоделись в одежду Бесстрашных, принесенную для нас, но я сплю в своей одежде Отреченных, которая пахнет мылом и свежим воздухом… домом.
Я привыкла иметь свою комнату.
Я привыкла видеть лужайку перед домом из окна и туманный горизонт за ее приделами.
Я привыкла спать в тишине.
Тепло появляется в моих глазах, и, когда я моргаю, слезы сами выскальзывают. Я прикрываю рот, чтобы подавить всхлип. Я не могу плакать, не здесь. Я должна успокоиться. Все будет хорошо. Я могу смотреть на себя в зеркало, когда захочу. Я могу подружится с Кристиной, сделать короткую стрижку и предоставить людям самостоятельно решать свои проблемы.
У меня начинают трястись руки, и слезы текут еще быстрее, так, что все вокруг становится размытым.
И не имеет значения, что в следующий раз, когда я увижу своих родителей, в День Посещений, они с трудом смогут меня узнать, если вообще придут.
И не имеет значения, что даже секундное воспоминание об их лицах причиняет мне боль… даже Калеба, несмотря на то, как ранил меня его секрет.
Вдыхаю и выдыхаю в такт другим инициированным. Это не имеет значения. Сдавленный звук прерывает одно из дыханий, он переходит в тяжелый всхлип.
Матрас скрипит, когда поворачивается большое тело, и подушка приглушает рыдания, но не до конца. Звуки идут от кровати около меня: на ней парень из Искренности, Ал, самый большой и рослый среди инициированных.
Никогда бы не подумала, что он сломается. Его ноги всего в нескольких дюймах от моей головы. Я должна успокоить его… я должна хотеть успокоить его, ведь меня так воспитали.
Вместо этого я чувствую отвращение.
Тот, кто выглядит таким сильным, не должен быть таким слабым.
Почему он не может плакать тихо, как остальные?
Я с трудом сглатываю. Я знаю, как бы посмотрела на меня мама, если бы узнала, о чем я думаю. Уголки ее рта поползут вниз, брови практически опустятся на глазах, это она не хмурится, это она устала. Я поднимаю пальцы к щекам.
Ал снова всхлипывает. Я почти слышу грохот в моей голове. Он всего в нескольких дюймах от меня, я должна коснуться его.
Нет.
Я опускаю руку и поворачиваюсь на бок лицом к стене. Никто не должен знать, что я не хочу помогать ему. Я могу похоронить в себе эту тайну.
Мои глаза закрыты, и я чувствую, что засыпаю, но каждый раз, как это происходит, я снова слышу Ала.
Может, моя проблема не в том, что я не могу пойти домой.
Я буду скучать по маме, папе, Калебу, по вечерам у костра и щелканью спиц для вязания матери, но это не единственная причина для боли в желудке.
Моя проблема может быть в том, что даже если бы я была дома, то я бы не принадлежала к тем людям, среди которых была, людям, которые отдают, не задумываясь, и не уходят, не попытавшись помочь.
Эта мысль заставляет меня стиснуть зубы.
Я сжимаю подушку вокруг моих ушей, чтобы не слышать плач Ала, и засыпаю с мокрыми разводами на своих щеках.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
— Первое, чему вы научитесь сегодня, — стрелять из оружия. Второе — побеждать в поединке. — Четыре сжимает пистолет в своей ладони и продолжает ходить, смотря на меня. — К счастью, то, что вы здесь, означает, что вы уже умеете спрыгивать с движущегося поезда, так что, мне не нужно учить вас этому.
Мне не стоило бы удивляться тому, что Бесстрашные ожидают, что мы сразу возьмемся за дело, но я надеялась больше, чем на шесть часов отдыха перед тем, как все начнется. Мое тело все еще не отошло ото сна.
— Инициация делится на три этапа. Мы проследим за вашим прогрессом и оценим его, в зависимости от вашей работы на каждом этапе. Этапы не одинаково влияют на итоговую оценку, поэтому возможно, хотя это и нелегко, значительно улучшить ваш рейтинг с течением времени.
Я пристально смотрю на оружие в своих руках.
Никогда за всю свою жизнь я не представляла себя, держащей пистолет, не говоря уже о том, чтобы стрелять из него. Это кажется мне опасным, как будто прикасаясь к нему, я кому-то наврежу.
— Мы верим, что подготовка избавит вас от трусости, которую мы относим к реакции бездействия в условиях страха, — говорит Четыре. — Поэтому каждый этап инициации включает в себя разностороннюю подготовку. Первый этап преимущественно физический, второй — эмоциональный, третий — умственный.
— Но какое… — зевая, начинает Питер.
— Какое отношение имеет стрельба… к храбрости? — Четыре переворачивает пистолет в руке, вдавливая ствол в лоб Питера и с щелчком заряжает его.
Питер застывает, его рот приоткрыт, зевок застрял в горле.
— Проснись, — резко произносит Четыре. — Ты держишь заряженный пистолет, идиот. Веди себя соответственно.
Он опускает оружие.
Когда непосредственная угроза исчезает, зеленые глаза Питера вновь становятся жесткими. Я удивлена, что он воздерживается от комментариев после того, как всю жизнь провел в Искренности, высказывая вслух все, что думает; лишь его щеки слегка краснеют.
— И отвечая на твой вопрос… ты меньше будешь пачкать свои штанишки и плакаться мамочке, если будешь готов защищаться. — Четыре останавливается в конце строя и разворачивается на каблуках. — Это знание может пригодиться вам на первом этапе. Так что, наблюдайте.
Он встает лицом к мишени на стене: квадрату фанеры с тремя красными кругами, такой висит там для каждого из нас. Он стоит, широко расставив ноги, держа пистолет в обеих руках, и стреляет. Выстрел такой громкий, что бьет по ушам. Я поворачиваю голову, чтобы взглянуть на мишень. Пуля прошла через средний круг. Я смотрю на собственную цель.
Моя семья никогда бы не одобрила стрельбу из пистолета. Они бы сказали, что оружие используется для самообороны, а не для насилия, поэтому оно корыстно. Я отгораживаюсь от мыслей о семье, ставлю ноги на ширину плеч и осторожно обхватываю обеими руками рукоятку пистолета.
Тяжело и сложно поднять его над своим телом, но я хочу, чтобы он был как можно дальше от моего лица.
Я нажимаю на спусковой механизм, сначала нерешительно, а затем сильнее, отодвинувшись от оружия. Звук бьет по ушам, и отдача отбрасывает мои руки к носу. Я спотыкаюсь и опираюсь руками на стену позади себя, чтобы устоять. Я не знаю, куда полетела моя пуля, но уверена, что не в цель. Я стреляю еще раз, и еще, и еще, но ни одна пуля не пролетает даже близко от цели.
— Согласно статистике, — насмешливо сообщает мне Эрудит, стоящий рядом со мной (его зовут Уилл), — в конце концов, ты попадешь в цель, хотя бы случайно.
