Евгений Лотош - Корректор. Книга третья: Равные звездам
Она шагнула вперед и дернула за руку одного из мужчин. Тот отмахнулся, и Карина, внезапно разозлившись, дернула его манипулятором так, что он отлетел на несколько шагов назад и упал на землю. Карина снова шагнула вперед, раздвигая мужчин манипуляторами, и через несколько секунд стояла перед завалом. Мужчины сгрудились позади, что-то лопоча, но приближаться не осмеливались. И то ладно…
Она еще раз просканировала завал. Она никогда особенно не любила "сто сорок четыре", но, кажется, время, потраченное на долгие сражения с Яной и Палеком, в которые те нет-нет да втягивали ее, внезапно перестало быть впустую потерянным. Резким ударом она сломала пополам верхнее бревно и выдернула на себя ближний обломок. Манипуляторы опасно завибрировали – вес оказался близким к верхней границе. Близким, но не превышающим ее. Она обернулась.
– Всем отойти назад! – приказала она. – Я буду дерево отбрасывать. Тут опасно. Назад, назад! – она махнула рукой. – Отойдите!
Мужчины непонимающе пялились на нее, и она бросила обломок бревна им под ноги. Словно стайка вспугнутых птиц, они отскочили на сажень назад и снова замерли. Карина пожала плечами. Ладно, если она и зашибет кого, сами виноваты. Не стой под стрелой!..
Следующие несколько минут она отчаянно сражалась с бревнами, про себя ругая самыми скверными известными ей словами строителей этого бастиона. И зачем они возвели такое массивное сооружение? Обороняться, что ли, от кого-то собрались? Во все стороны летели щепки, отброшенные обломки падали у нее за спиной – со звонким стуком, если попадали на другие бревна, или глухо, если падали на землю. Пламя становилось все жарче, подбиралось все ближе, но она уже не только видела сканером извивающееся под бревнами маленькое хрупкое тельце, но и разбирала тихое поскуливание. Только бы успеть! Бревна по сторонам пробиваемой ей траншеи внезапно заколыхались и начали расползаться, и она едва успела их удержать. Пришлось снизить темп. Жар становился невыносимым, и она старалась не думать, как его переносит заваленный ребенок, находящийся к пламени куда ближе. Удар, рывок, бросок, удар, рывок…
Благодатная прохлада водопадом обрушилась на нее. Она бросила взгляд назад. Вода заливала глаза, но перед тем, как на нее обрушилась вода из второго кувшина, она успела заметить освещенный мечущимся светом мужской силуэт. Как он там оказался? Она же сто раз могла его прибить обломком! Нет, не время думать! Она разбила еще три бревна и, отбросив крупный обломок, наконец-то разглядела глазами детскую голову. В пяти шагах взметнулся огонь, бревна вокруг угрожающе зашатались и начали медленно оседать, в лицо пахнуло нестерпимым жаром, но Карина манипуляторами уже выдернула ребенка из щели, словно пробку из бутылки, прижала к себе и отскочила назад. Бревна и острые занозистые щепки мешались под ногами, жара палила – хорошо хоть, теперь спину и затылок, а не лицо и грудь – и она, оступаясь и оскальзываясь, полезла назад, к краю завала. Кто-то ухватил ее за плечи и дернул к себе, и она словно птица взлетела к небесам – чтобы обессилено обмякнуть на крепких мужских руках, прижимая к себе спасенного. Позади ревело и ворочалось пламя, торжествующе пожирая свою законную добычу, и ее понесли куда-то в сторону, и кажущийся ледяным после пышущего жара воздух предутренних джунглей освежающей волной ворвался в ее легкие. Она тяжело задышала. Сердце отчаянно колотилось в ушах. На время она позволила себе закрыть глаза, отключить сканер, расслабиться и отдаться на чужую волю. Ее посадили на что-то мягкое, и она с облегчением оперлась спиной о надежную твердость древесного ствола. Но ребенок у нее в руках казался странно обмякшим и безвольным, и она не открывая глаз взглянула на него через сканер.
Слабая пульсация мозговых волн – слишком слабая. Мозг отключился, и ритмы затихают. Сердце почти не бьется, редки и нерегулярные пульсации. Дыхание едва различимое. Да, мальчик слишком долго оставался рядом с огнем – удушливые газы и высокая температура привели его на грань жизни и смерти. Нужно срочно делать искусственное дыхание. Она заставила себе пошевелиться и аккуратно положить ребенка рядом с собой. Открыв слезящиеся глаза, она обнаружила, что возле нее полукругом на почтительном расстоянии столпилось не менее полусотни тихо переговаривающихся людей. Возле нее на корточках, уже неплохо различимые в свете утренней зари, сидели двое: господин Шаттах и еще один незнакомый мужчина. Ну конечно – тот, который облил ее водой. Что-то в нем казалось странным, но воспаленному сознанию Карины было не до анализа. Она набрала воздуху в грудь, наклонилась над лежащим навзничь ребенком, приникла губами к его рту, зажав ему нос, и плавно выдохнула. Запустив манипулятор ему в грудь, она принялась осторожно массировать сердце. Она много раз отрабатывала такую первую помощь на медицинской кукле, но на живом человеке – только однажды, когда пациент на операционном столе начал внезапно коллапсировать из-за непредвиденной аллергии на наркоз. Тогда все обошлось. Должно получиться и сейчас…
Минуту спустя грудь ребенка начала судорожно вздыматься. Его сердце бешено заколотилось, и ритмы мозга начали потихоньку выправляться. Он все еще оставался без сознания, но за его состояние уже можно было не опасаться. Карина обессилено села на пятки и еще раз прошлась сканером по его телу.
"Его"? Почему она решила, что это мальчик? Перед ней на куске материи лежала девочка лет восьми или девяти. Ее одежда, судя по всему, осталась под развалинами, зажатая бревнами. На плечах и бедрах явно виднелись ссадины и царапины, судя по всему, оставшиеся от резкого рывка сквозь бревна. Хорошо хоть, что молодым девочкам не обязательно носить капюшон, закрывающую голову, иначе зажатая обломками ткань могла бы ненароком сломать ей шею. Итак, девочка. Живая. На ступнях и лодыжках несколько ожогов первой-второй степени – видимо, огонь успел-таки добраться до нее и лизнуть ее своими жадными языками. Но ничего непоправимого. Выживет. Нужно только выяснить, как в местных краях лечат ожоги. Наверняка должны иметься какие-то составы – жир, масло, что-то еще. Правда, с них станется и паутину с сырой землей прикладывать!
– Ты в порядке, сама Карина?
Карина обернулась на голос. Он принадлежал мужчине, сидящему на корточках рядом с господином Шаттахом. Теперь она наконец сообразила, что в нем казалось странным. Он выглядел самым натуральным диким шаманом: голый торс, изукрашенный загадочными татуировками, нечесаная грива волос, из-под которой виднелись крупные блестящие серьги, плотные свободные штаны с бахромой, какая-то незнакомая глухая обувь, изукрашенная узорами чего-то, в других обстоятельствах, возможно, блестящего, но сейчас заляпанного черной грязью. Все это она ухватила одним взглядом – и тут же утонула в его глазах.
Угольно-черная, необычно широкая радужная оболочка делала его глаза бездонными провалами даже в сером предутреннем сумраке. Свет факелов отблескивал в них искрами, и Карине почему-то показалось, что она снова смотрит в ночное звездное небо. Задубелая кожа на лице пошла морщинами, когда его губы растянула ободряющая улыбка, и твердые пальцы коснулись ее щеки.
– Ты храбрая девочка, сама Карина, – произнес шаман, и его глубокий низкий голос заставил завибрировать все ее существо. – Храбрая и самоотверженная. Мало найдется мужчин, способных сравниться с тобой.
– Спасибо, господин… – пробормотала внезапно смутившаяся Карина. – Э-э…
– Я Панариши, служитель Тилоса, – пояснил мужчина. Господин Шаттах рядом с ним подтверждающе кивнул.
– Рада знакомству, господин Панариши. Прошу благосклонности. Ой, что же мы сидим! – спохватилась Карина. – Нужно продолжать поиски!
– Некого искать. Мертвые умерли, а живые встречают новый день. Мужчины Муммы и Камбы проверяют дома, но они не найдут больше никого. Те, кто не успел выбежать наружу, погибли.
– Вот как… – плечи Карины опустились. Почему она не догадалась отправить к соседям кого-нибудь раньше?
– Твое предупреждение спасло жизни многим, – шаман оглянулся на остатки деревни. – Очень многим. Теперь отдыхай. Тебе принесут питье и новую одежду. С едой пока сложно. Горы разрушили амбары и коррали Камбы. Потребуется время, чтобы разобраться в неразберихе.
– Я не устала! – запротестовала Карина. – Я могу разбирать завалы…
– Нечего разбирать. Камбу нужно отстраивать заново. Ты и так сделала гораздо больше, чем можно ожидать от чужестранки. Теперь время поработать другим. Если ты решишь командовать, мужчины подчинятся тебе, но ты все равно не знаешь местных путей. Ты только помешаешь. Впереди у тебя тяжелый день – твои способности лекаря еще очень пригодятся. А чтобы ими пользоваться, тебе следует отдохнуть.
– Я еще успею отдохнуть… – запротестовала Карина. – Я…
Железная рука легла ей на шею, и она еще успела дернуться перед тем, как пальцы Панариши нажали ей на вторую точку. Падая в глубины беспамятства, она еще успела удивиться: и откуда он знает, как усыпить человека?
