Евгений Гаркушев - Русская фантастика 2012
— Девять… скоро.
— Совсем взрослый! Ну, и ты здравствуй, Димочка…
Они наконец встретились, обняв друг друга, и на сердце Оксаны отлегло. Наверное, это все стресс и жара. В конце концов, Димка ее больше сотни километров от Барнаула отмерил, а еще от Новосиба сколько ехали… Дороги качеством не радовали, угасающие алтайские деревни тоже, вот и накопилось.
— Сколько ж мы не виделись-то? — дед Семен отодвинул внука на вытянутых руках, разглядывая с нескрываемым восторгом. — Я же тебя последний раз видел во-о-от такусеньким…
— Да ладно тебе!
Оксана вздохнула. Сейчас начнутся разговоры о том, что виделись они на похоронах тетки в Бийске и было это двадцать лет назад. И что Димке тогда было чуть за семнадцать, и что не помнят уже ничего оба, и что время течет как вода…
Она нырнула в салон, забрала с приборной доски солнцезащитные очки. Захлопнула дверь, чтобы не напускать внутрь июльское пекло, выразительно глянула на дочь. Та все поняла без слов, плеер сняла, из машины вышла.
— Ох ты, красавица! — дед Семен повернулся к показавшейся из-за джипа девочке. — Вот, значит, какая ты у меня, Машенька.
— Привет, дедушка, — даже не пытаясь изображать восторг или щенячью радость, Машка выбралась по высокой траве на дорогу, обняла деда. Сдержанно, как считала уместным. — Рада тебя видеть.
— Вы ж мои красивые, — он вертел головой, отчего смешная соломенная шляпа хлопала полями. — Ну, вот и сбылась мечта, посмотрел на вас, родненькие… Ах, Димка, спасибо тебе, что приехали. А это, надо полагать, супруга твоя?
Он прищурился, внимательно изучая Оксану. Посмотрел на детей, словно ища сходства с матерью, остался доволен увиденным. Шагнул навстречу, протягивая руку.
— Семен, — представился он, приподнимая шляпу.
— Оксана, — она сняла очки и пожала сухую, но все еще сильную руку. Хорошо, видно, деду жилось на натурпродуктах, раз столько энергии сохранить сумел. — Спасибо, что пригласили.
Димка, стоящий сейчас за спиной родственника, скорчил ей смешную гримасу, но дед Семен как будто увидел, с улыбкой повернулся к внуку:
— Да ладно тебе, сорванец! Неужто не знаю, что для вас, городских, сюда добраться — как море переплыть. Ничего, не обижен, — все еще не выпуская руки Оксаны, он вдруг подмигнул ей. Задорно и лукаво, как ее муж обычно подмигивал детям. — Неволить не буду. Пару дней погостите, а там сами решайте, уезжать или до снега оставаться. — И вдруг повторил, отчего Оксану бросило в холод, несмотря на душную, давящую жару: — Только шуметь не нужно. — Выпустил ее ладонь, с видом знатока осмотрел «Лендровер». — Знатная машина. В наши годы таких не делали. Импортная небось?
Оксана кивнула, все еще чувствуя бегущие по спине мурашки. Машка откровенно скучала, разглядывая кружащих над лесом птиц, Артемка изучал иссиня-черного жука, найденного у дороги.
— Прибуксовали немного, — вдруг сказала Оксана, удивившись тому, что голос дрогнул. Она откашлялась, торопливо надевая очки.
— Пришлось поурчать, дед, не серчай…
Тот кивнул, оборачиваясь к внуку.
— Ну так пешочком бы… У меня ж лошадь, выдернули бы драндулет ваш.
Оксана выразительно взглянула на мужа поверх очков — я же, мол, говорила. Тот демонстративно отвернулся, покачал головой.
— Да драндулет этот сам кого хочешь выдернет, вот я и решил…
— Ну и славно, — отрезал дед, хотя ничего славного в их необычной встрече Оксана пока не наблюдала. — А чего это мы на дороге-то? Неправильно. Вы давайте в машину свою садитесь да за мной потихонечку катите. Где ямы на дороге, я покажу, чтобы не прибуксовывать больше. А то у меня ведь уже и обед готов…
Артемка, упустивший жука, вприпрыжку вернулся в джип. Машка пробиралась через придорожную траву с плохо скрываемым раздражением. Дмитрий, возвращаясь за руль, все еще разглядывал деда, которого не видел столько лет. А еще ехать не хотел, тоже мне… Оксана села в машину.
Теперь Семен был значительно больше похож на старого деда, чем в своем марафонском забеге со склона. Шел перед «Фрилэндером» неспешно, приволакивая левую ногу, лениво отмахивался от одолевающей мошки. Немалое ее количество, кстати, успело просочиться и в джип. Теперь мошка зудела, бестолково стучась в стекла, а радостный Артемка давил насекомых ногтем.
Оксана, вынув из бардачка репеллент, несколько раз пшикнула в воздух.
— Ну что, рада, сердобольная ты моя?
— Еще бы! И ты рад, просто себя со стороны не видишь.
— Ты посмотри… — Дмитрий вывернул руль, ориентируясь на знаки старика. — И не изменился дед-то. А ведь почти двадцать лет прошло…
— А ты хорош, — она смешно надула щеки. — Родной, чего на жару выскочил? — И натянуто рассмеялась, прикрывая рот ладошкой.
— Ты чего, солнышко?
Улыбку сдуло с ее лица.
— Странный он у тебя какой-то. — Почему-то ей было комфортно, что сейчас муж не видит скрытых очками глаз. — Так необычно встретил… Шума он, смотрите-ка, не любит.
— Ксанка, ты чего? Доживешь до его лет, на тебя посмотрю.
— Ой, можно подумать… Ты у меня уже по утрам ворчишь, как старикан.
— Перестань, — он отнял руку от рычага передач, положил на ее затянутое в джинсу колено. — Мы просто устали…
Вслед за дедом джип поднялся на холм, с которого открывался вид на дом Семена. До него, как оказалось, и вправду было рукой подать — в следующей ложбинке.
Невысокий бревенчатый сруб в один этаж и чердак, покрытый советских времен шифером, ключ с питьевой водой во дворике. К дому был пристроен массивный сарай, в котором Семен содержал скотину. Обнесено хозяйство было редкой и покосившейся изгородью в две жердины. По двору на длинной цепи бегала собака, но лая не было слышно за шумом двигателя.
— А чем он тут вообще живет? — спросила Оксана, когда муж осторожно спускал машину с холма вслед за стариком. — Егерь, что ли?
— Предлагали ему лесником стать, оклад получать, да он отказался. Я маленький тогда был, еще при Союзе. Но фактически он лесником и оказался. После смерти бабушки живет тут отшельником, за лесом приглядывает. Ему из соседних колхозов всегда продукты привозили, дров помогали заготовить. Я денег посылал пару раз. А хозяйство свое, вон, смотри, коровы… Темыч, смотри, буренки на поляне.
Артем опять приник к окну, за которым и правда стали заметны две коровы, мирно пасущиеся в сотне шагов от дома. За ними виднелась дюжина коз, выискивающих что-то в высокой траве. Мальчишка радостно охнул, не отрывая от животных взгляда. Затем увидел собаку, и глаза его вовсе засияли.
Маня за собой, Семен проложил машине курс, предложив остановиться за сараем.
Подскочил пес — не то лайка, не то овчарка, — и тут же выяснилось, что никакой привязи нет. Еще выяснилось, что лаять сторож не любит — вывалив язык, молча бегал вокруг машины, обнюхивая подножки и колеса. Артем с мольбой посмотрел на отца, испрашивая разрешения выйти. Тот приоткрыл окно, высунулся.
— Дед, а пес твой не кусучий? А то даже не привязан…
— Да ну что ты. Потому и не привязан, что умница и послушный. Выходите, не бойтесь!
По щелчку пальца псина вернулась к хозяину и уселась подле ноги. Еще раз с завистью осмотрев джип, тот провел рукой по горячему переднему крылу.
— Пойдемте, хорошие, в дом, — пригласил он, когда мотор умолк, а семья с легкой опаской покинула «Лендровер». — В избе хорошо, настоящее дерево; это вам не бетон. В избе зимой тепло, как в шубе, а в зной прохладно. Идемте, хорошие мои, я покажу, где с дороги умыться.
— А можно собачку погладить? — набрался смелости Артем.
— Конечно, можно, — широко улыбнулся дед. — Это, Артемка, Буран, настоящий сторожевой пес и мой друг…
— Чего же твой сторож на нас не лаял, когда машину увидел? — Дмитрий ласково похлопал деда по плечу, демонстрируя беззлобность вопроса.
— Не может он лаять, болезный… — Нагнувшись, Семен ловко задрал вверх длинную песью морду.
— Артемка, иди-ка в дом за сестрой, потом с собачкой поиграешь… — Дмитрий сглотнул комок, подавив непрошеное отвращение. Дети послушно исчезли в сенях. — Дед, это кто его так?
— Волки, Димка… — Старик погладил жуткий шрам, тянувшийся вдоль всего собачьего горла. — Он еще щенком, почитай, был. С тех пор у меня Буран тихоня. Но умный. Да, друг ты мой лохматый?
Он смело потрепал пса по макушке и ушам, отчего тот яростно замолотил по пыльной земле пушистым хвостом.
Оксана выразительно взглянула на мужа, на вместительный багажник машины, подняла брови. Провожая взглядом исчезающую в сенцах жену, Дмитрий полез забирать из машины сумку с гостинцами.
Внутри вправду оказалось прохладно, будто работал кондиционер. И это несмотря на растопленную, пусть и несильно, печь. Стол, как Семен сказал еще в поле, уже ожидал гостей. Нельзя было сказать, что он ломился от угощений, но на нем усматривалось много интересного.
