Витус Вагнер - Дети пространства
Маяк на краю Агнула
Анджей только начал втягиваться в этот странный ритм — день в деревне, где Ильма ведёт какие-то беседы с местным населением, совмещая свои профессиональные задачи с ранней медицинской диагностикой, несложной психотерапией или чем-то в этом роде, день — переход до следующей деревни, как Агнульские горы кончились.
С очередного перевала перед путешественниками открылась безбрежная синь океана.
Вдоль берега, круто обрывавшегося в море, тянулась вьючная тропа, пробитая в скалах в нескольких десятках метров над волнами. Пройдя по ней добрый десяток километров, что было несравненно легче, чем лазить по горам вверх и вниз, они оказались на выдававшемся в море мысу. Впереди, на причудливо обточенной ветром и волнами скале поднималась полосатая башенка маяка.
У подножья склона, прикрытая от волн скалами, располагалась небольшая гавань, где к дощатому пирсу были пришвартованы довольно солидный полунадувной катер и маленький одномоторный гидросамолёт. А справа от дороги, где склон отступал от берега амфитеатром, в зелени каких-то явно культурных растений прятался домик.
— Это дом смотрителя маяка, — объяснила Ильма. — тут мы сделаем дневку и будем ловить попутку.
— Какую попутку? — удивился Анджей, не видевший ни малейших признаков дороги.
— Лучше — летающую. Впрочем, на худой конец и плавающая устроит. Вот, смотри, — она достала коммуникатор, вывела на экран карту, и ткнула куда-то пальцем. — Я отмечаю на карте желаемый пункт назначения. Пункт отправления он пометит сам. И все, кто едет или летит мимо будут знать, что здесь есть два пассажира в Боотис. А теперь пошли здороваться со смотрителем маяка.
Впрочем, смотритель маяка уже сам появился в воротах своей живой изгороди. Это был худощавый невысокий человек, одетый только в полинялые шорты и сандалии. По расе он был, похоже, европеоид, но настолько дочерна загорелый, что так сразу и не скажешь. Судя по морщинам на лице, лет ему было не меньше 50.
С Ильмой он обнялся и расцеловался в обе щёки, как со старой приятельницей, Анджею крепко пожал руку и представился:
— Тим.
Какие корни скрывались под этим кратким именем — англосакс Тимоти, славянин Тимофей или тюрк Тимур, определить было решительно невозможно.
Через несколько часов общения Анджей понял, что и не нужно. Маяк на мысу Алуг явно относился не к скэттеру, где национальные традиции предков-колонистов могли ещё играть какую-то роль, а к фронтиру. За чашкой зелёного чая, замечательно утолявшей жажду в такую жару здесь обсуждались не только и не столько виды на урожай и состояние горных перевалов, сколько последние постановки оперы Му-Сити, начало разработки месторождения железно-никелевых руд в Хьоктере (руду из которого, впрочем, собирались возить по морю в Боотис) и поведение глобальной системы течений.
Образ жизни смотрителя и архитектура его дома казалась компиляцией всех возможных субтропических культур Земли — что-то от Испании, что-то от Италии, что-то от Средней Азии, а что-то и от Китая.
На следующее утро Ильма попросила Тима провести Анджею мастер-класс по управлению лодкой с шестом и одиночным веслом. Зачем ей это понадобилось, ни учитель, ни ученик не поинтересовались, но прекрасно провели время маневрируя по узким проливам между скалами.
Аэростоп
Арктур клонился к западу, заливая с безоблачного неба ярким светом покрытое лёгкой зыбью море. Анджей окинул взглядом горизонт, потом глянул во двор домика смотрителя маяка. Ильма сидела на дастархане в тени виноградной лозы, сложив ноги по-турецки, и положив перед собой ноутбук, делала что-то жутко научное.
То-ли писала отчёт о состоянии скэттерных поселений Агнульских гор, то-ли рецензировала работу какой-то из своих учениц, то-ли сочиняла статью, Во всяком случае она была увлечена этим процессом на все сто процентов.
Самому Анджею заняться было нечем. Репортажи про Хчыагнул и про скэттер ещё вчера ушли по межпланетному E-Mail куда-то, непонятно куда. Наверное, за время, прошедшее с момента отправки, систему Арктура покинуло не меньше пяти кораблей, и каждый из них увозил копию его репортажей, в надежде что там, на другом конце скачка, окажется корабль, собирающийся под Солнце.
Так работает межпланетная почта. Каждое письмо расползается во всех возможных направлениях, пока одна из копий не достигнет системы назначения. Тогда точно так же начинает расползаться квитанция, что сообщение такое-то доставлено. Любой межзвездный корабль носит в своих компьютерах сотни миллионов таких квитанций, которые устаревают только через 300 гигасекунд.
Анджей развернулся и пошёл в дом. Домик смотрителя маяка представлял собой трехэтажную башенку. На первом этаже гостиная и кухня, на втором — личное жильё смотрителя, а на третьем большая застеклённая комната, служившая чем-то вроде диспетчерской локального воздушного и морского траффика. Как раз там сейчас находился хозяин.
Анджей тихо устроился на диванчике в углу, чтобы не мешать.
На большом экране светилась карта окрестностей мыса Алуг, На ней изображались небольшими значками кораблики и самолётики.
Время от времени хозяин брал микрофон и перебрасывался несколькими фразами с пилотом или судоводителем. Ответы были слышны через динамики, возможно потому, что сидеть в наушниках в такую погоду жарко.
— Джон, привет. — услышал один из таких разговоров Анджей. — ты что это летишь на ridesharing.org не залогинившись?
— Да лень что-то с попутчиками связываться.
— А Дара Линдснея ты знаешь?
— Ну кто ж не знает Рыцаря Весёлого Безобразия! Говорят ему на днях снабженец дают. Два года назад был самый молодой старпом, теперь будет самый молодой шкипер во всём оффшорном флоте.
— Прикинь, у меня третий день сидит его мама с ассистентом и ждет попутки в Боотис. А ты тут рассекаешь с выключенным райдшерингом.
— Погоди-погоди, Дар же откуда-то из Тагара. Что тагарская скэттерная тётка забыла в Боотисе?
— Тёмный ты, и не следишь за новостями социальных наук. Дарова мама не просто тётка из скэттера, а профессор этнографии, ведущий эксперт по этому самому скэттеру в Университете. У меня она появляется не реже раза в год с тех пор когда ещё Дарова старшая сестра с ней подмастерьем-коллектором ездила. В общем, тыкай уже в иконку на своём терминале и заворачивай ко мне. Айольского кумыса налью.
— Откуда у тебя айольский кумыс? Айол это же рудник на полпути между Хчыагнулом и Порт-Маккавити.
— Так доктор Линдсней и притащила. Она ж от самого Айола и досюда через все скэттерные поселения шла.
— Ну ладно, конец связи.
Через несколько минут в диспетчерскую вбежала Ильма с размахивая закрытым ноутбуком:
— Анджей, собирайся. Тут нашёлся нам попутный рейс. Через полчаса сядет. Райдшереская этика — нельзя заставлять транспорт ждать.
Она просто сияла от радости. Маяк на мысу Алуг, конечно прекрасное место для отдыха, но третий день ждать у моря погоды, когда столько всего в планах…
Смотритель, полуотвернувшись от карты смотрел на неё и исподтишка ухмылялся в усы, подмигивая Анджею.
И вот уже к маленькому пирсу у дома смотрителя подруливает довольно внушительных размеров двухмоторный винтовой гидросамолёт.
Из стеклянного фонаря кабины на носовую палубу, поднимавшуюся почти на высоту человеческого роста над водой, выскочил молодой парень в рубашке и форменных пилотских брюках, и подал на пирс швартов. Потом критически оглядел короткий пирс и волны, набегавшие на пляж у его начала, и сказал:
— Не, дверь салона до пирса не дотянем. Залезайте по штормтрапу через кабину.
— А я и не обратил внимания, что ты, Джон, себе PS-17 отхватил, — вместо приветствия сказал смотритель маяка. — стал теперь ещё большим пижоном, чем был. Раньше только пилотской формой при всех обстоятельствах пижонил, а теперь уже и самолётом.
— Ну, дядя Тим, таким самолётом через полгода никого не удивишь. Сейчас все, кто как-то связан с дальними перелётами, всеми правдами и неправдами копят на семнашку. Всё экспертное сообщество в панике. Семнашка продаётся тысячами экземпляров, а все другие модели больше шести мест и меньше шестидесяти вообще никто не берёт. Почему-то снижение разнообразия парка самолётов авиаэкспертов пугает.
Продолжая непрерывно болтать, Джон принял у Анджея оба рюкзака, потом скинул на пирс верёвочную лестницу, по которой наши герои поднялись на борт.
Как только нога Анджея ступила на металл самолёта, Джон крикнул.
— Хельга, заводи!
И принялся выбирать швартов. Так что когда журналист, пригнувшись, вошёл в кабину через дверь между пилотскими креслами, машина уже сдавала назад, отходя от пирса.
В правом кресле сидела девушка с длинными русыми волосами, собранными в две косы, похожие на те, что носила Ильма, поглощённая управлением самолётом. На левом, обращенном к проходу, боку у неё на ремне форменных пилотских штанов висели весьма внушительные ножны из которых торчала вычурная костяная рукоятка ножа.
