Питер Уоттс - Бетагемот
Кларк ахнула:
— Господи, глаз...
Он поднял руку, ощупал лицо.
— Все равно от него было мало проку.
Теперь стало ясно, почему рука казалась деформированной: не хватало двух пальцев.
— И рука... Кен...
Он сжал оставшиеся пальцы. Затягивающаяся мембрана еще не сошлась на обрубках, из них сочилась темная жидкость.
— Не так скверно, как выглядит, — хрипло сказал он.
— Ты истечешь кровью, ты...
Он покачал головой, пошатнулся.
— Повышенная свертываемость. Стандартная модификация. Идти могу.
Черта с два... Но собаки с одного бока подобрались ближе, с другой стороны отступили. Очевидно, остаться на месте им не светило.
— Ну что ж... — Кларк взяла его за локоть. — Нам туда.
— Не уклоняясь от курса. — Это был не вопрос.
— Да. Особого выбора нам не дают.
Лабин опять закашлялся, в углу рта появились крупные пузыри крови.
— Они нас пасут.
Большая черная морда мягко подтолкнула ее сзади.
— Считай это почетным караулом, — предложила Кларк.
Ряд стеклянных дверей под бетонным козырьком, официальный логотип Патруля Энтропии в камне над головой. Собаки образовали полукруг перед входом, тесня их вперед.
— Что видишь? — спросил Лабин.
— Наружные двери, за ними вестибюль длиной около трех метров. Там... посредине перегородки дверь. Только очертания — ни дверной ручки, ни скважины.
Кларк готова была поклясться, что раньше там ничего не было.
Лабин сплюнул кровью:
— Пошли.
Первая же дверь распахнулась от толчка. Они переступили порог.
— Мы в вестибюле.
— Собаки?
— Пока снаружи.
Стая выстроилась за стеклом, заглядывая внутрь.
— По-моему, они не... О, внутренняя дверь открылась.
— Наружу или внутрь?
— Внутрь. За ней темно, ничего не видно.
Кларк шагнула вперед; оказавшись в полной темноте, линзы быстро адаптируются.
Лабин остановил ее, застыв, сжав в кулак пальцы, оставшиеся на покалеченной руке. Гранатомет твердо нацелил вперед. На изуродованном лице Кена застыло странное выражение, которого Кларк прежде никогда не видела: пылающая смесь ярости и унижения, граничащая с явной человечностью.
— Кен, дверь открыта.
Переключатель, щелкнув, остановился на «сверлильщике».
— Открыто, Кен. Можно просто войти.
Она тронула его за руку, потянула ее вниз, но тело Лабина застыло в яростном оцепенении.
— Я же говорил, — проворчал он, — разумнее в обход.
Рука с пистолетом развернулась на три часа, указав прямо на стену вестибюля. Бесполезные глаза смотрели вперед.
— Кен... — Кларк обернулась, почти ожидая, что стая, пробив стекло, оторвет ему руку. Но собаки сидели на месте, больше не вмешиваясь в течение драмы.
— Он хочет, чтобы мы шли прямо, — сказал Лабин. — Он всегда командует, всегда захватывает инициативу. А мы только и делаем, что... реагируем.
— А взрывать стену, когда дверь настежь? Это — не реакция?
Лабин покачал головой:
— Это побег.
Он выстрелил. «Сверлильщик» врезался в боковую стену, вращаясь с такой скоростью, что мог уйти за горизонт событий. Стена изверглась маленьким Везувием: вестибюль накрыли клубы серого пепла. Жгучие крупинки песка жалили лицо. Кларк закрыла глаза, задыхаясь в песчаной буре. Откуда-то из глубины водоворота ей послушался тонкий звон бьющегося стекла.
Что-то сграбастало ее за запястье и дернуло в сторону.
Открыв глаза, она уперлась взглядом во взбаламученное взрывное облако. Лабин потянул ее к проломленной стене, его изуродованное лицо маячило совсем рядом:
— Туда. Веди.
Она повела. Кен, пошатываясь, шел рядом. Мелкие обломки еще шуршали в воздухе, оскверненное здание вздыхало. Из мглы показалась пустая, перекрученная дверная рама. Под ногами алмазным снежком хрустело разбитое вдребезги безопасное стекло.
Собак не было видно — впрочем, она бы их все равно не заметила до последнего прыжка. Может, взрыв их отпугнул. Может, они всегда оставались только снаружи. А может, псы в любую секунду ворвутся в разбитую дверь и завершат неоконченное дело.
В стене перед ними рваная дыра. Откуда-то льется вода. Сантиметров в пяти над полом поднимался гребень рваного бетона, край бездны — с другой стороны зияла вертикальная шахта диаметром в метр. На сомнительной прочности креплениях держались перекрученные жилы металла и пластика, другие под самыми неожиданными углами лежали поперек провала. Из пустоты била струя воды — наверху, похоже, прорвало трубу — и с плеском уходила сквозь невидимую решетку внизу.
Стена на той стороне была проломлена. За ней — темнота.
— Здесь осторожней, — предупредила Кларк.
Они вышли в просторное помещение с высоким потолком: как смутно припомнилось Кларк — главную приемную. Лабин, обернувшись, прицелился в дыру, из которой они вышли. Никто не прыгнул на них ни спереди, ни сзади.
— Большой зал, — доложила Кларк. — Темно. Информационные киоски и стойки для посетителей слева. Никого.
— Собаки?
— Пока нет.
Рабочие пальцы Лабина прошлись по краям дыры.
— Это что?
Она склонилась ближе. В усиленном линзами полусвете в стене что-то блеснуло, словно тонкая жила драгоценной руды. Из разбитого бетона там и тут свисали оборванные концы.
— Какая-то сеть, — сказала она, — вделана в стену. Металлическая, очень тонкого плетения. Вроде толстой ткани.
Лабин мрачно кивнул:
— Клетка Фарадея.
— Что?
— Защита. От воздействия электромагнитных импульсов.
Будто Бог хлопнул в ладоши — загорелся свет.
ЭМПАТ
Блики в глазах мгновенно ослепили Кларк. Она, вскинув «Хеклер», дико замахала им в пустоту.
— Свет...
— Знаю.
Где-то в глубине здания загудели пробудившиеся машины.
— Господи Иисусе, — голос раздался со всех сторон, — вечно вам надо все усложнить. Дверь же специально открыл.
— Ахилл?
Линзы адаптировались, из белого фона проступили предметы и стены. Но в воздухе туманом висела пыль от взрыва, размывая резкость. От устроенного ими входа по полу веером расходились трещины, панели из полированного камня в противоположной стене вывалились и теперь лежали грудой обломков.
— Или на крышу бы приземлились, — продолжал голос. — Так ведь нет, дай вам штурмовать крепость. И посмотрите, в каком вы теперь виде! Посмотрите на себя! Еле на ногах держитесь.
Вдали заработал вентилятор, потянул струйки дыма и пыли в потолочные решетки. Воздух понемногу очищался. Лабин привалился к стене, давая отдых раненому бедру. Кларк уже различала цвета: потеки слизи у него на ноге блестели отвратительной ржавчиной и багрянцем — будто с него заживо содрали кожу.
— Помощь нам бы не помещала, — сказала она. Вздох откуда-то — отовсюду.
— Как и в прошлый раз. Кое-что не меняется, а?
— Это ты виноват, ушлепок. Твои собаки...
— Стандартные меры охраны после импульса, и разве я просил вас идти на них вслепую? Кен, ну что тебе-то в голову втемяшилось? Ваше счастье, я вовремя заметил.
— Посмотри на него! Помоги ему!
— Брось, — почти шепотом возразил Лабин, — я в порядке.
Здание его услышало.
— Далеко не в порядке, Кен. Но голова еще на плечах, а я не так глуп, чтобы отключать защиту перед людьми, которые только что силой вломились в мой дом. Поэтому давайте разберемся, а потом, может, подлатаем тебя, пока ты кровью не истек насмерть. Что вы здесь делаете?
Лабин начал отвечать, закашлялся и начал снова:
— Думаю, ты сам знаешь.
— Допустим, не знаю.
— Мы кое о чем договаривались. Ты должен был выяснить, кто выслеживает «Атлантиду».
Кларк закрыла глаза. «В остальном план прежний...»
— На случай, если еще не дошло: на меня в последнее время немалый спрос, — заметили стены, — но, уверяю тебя, я над этим работаю.
— Думаю, не просто работаешь. Думаю, ты уже разобрался, еще до того, как потерял большую часть ресурсной базы. Кстати, мы могли бы посоветовать, как ее вернуть. Если тебе это нужно для анализа.
— Ага. А позвонить мне откуда-нибудь нельзя было?
— Мы пробовали. То ли ты был слишком занят, то ли связь легла.
Здание тихонько погудело, как будто задумавшись. В глубине вестибюля, за спящим информационным табло, лотком с брошюрами и стойкой администратора на воротах безопасности замигали рубиновые светодиоды. Крайние слева на глазах у Кларк загорелись зеленым.
— Проходите здесь, — сказал Дежарден.
Кларк взяла Лабина под локоть. Тот хромал рядом, но не прижимался, используя ее как проводника, но не как костыль. За Кеном тянулся асимметричный темный след.
Каждые ворота состояли из двух алюминиевых цилиндров в полметра толщиной, поднимавшихся от пола к потолку, как прутья клетки. Пройти можно было только между ними. На уровне глаз их обвивали черные полоски шириной с руку Кларк, усеянные созвездием цветных сигналок, — и, едва они прошли половину зала, все цвета сменились на красный.
