Владимир Ильин - Бог из машины
– Эмоции? – переспросил психолог. – Но ведь именно эмоции и ведут к превращению анд-роида в "бога из машины"!
Он опять закурил.
– Да не нервничайте вы так, Бернард, – неожиданно сказал Рончак. – Если разобраться, откуда у андроида эмоции? Это же мыслящая машина, вот и все.
– В том-то и дело, что мыслящая, – стоял на своем психолог. – Раз он мыслит, значит, в альтернативных ситуациях ему волей-неволей приходится делать выбор. А прежде чем сделать выбор, необходимо оценить ситуацию, и вот тогда, во время такой оценки, неизбежно появляется если не эмоция, то ее подобие!..
Некоторое время все молчали.
– Мистика какая-то, – пробормотали почти одновременно Какучая и Сонгаль.
– Другими словами, – задумчиво произнес Крондо, – вы хотите сказать, Бернард, что они… становятся людьми?
– Ну это слишком сильно сказано, – возразил психолог. – Но, во всяком случае, внешних отличий становится совсем мало. В принципе наш Харман совершил то, что раньше называли подвигом. Он сознательно пошел на смерть ради спасения детей. А подвиг – чисто человеческий поступок. С этой точки зрения Харман стал человеком.
– Может быть, вы и правы, – согласился Александр Семенович. – Но что теперь нам-то делать? Как руководитель всех операций во времени я заявляю, что, как бы там ни было, мы не можем прекратить нашу деятельность. Историки, искусствоведы, миллионы людей Земли, в конце концов, ждут от нас новых экспонатов из прошлого. Мы затратили колоссальные средства – ради чего? Ради спасения нашей культуры, нашей с вами общей истории. Там, в прошлом, эти бесценные для нас произведения искусства погибли или были безвозвратно утеряны. Перенося их в будущее, мы спасаем их для наших современников и будущих поколений землян. Да, мы могли бы таким же способом спасать и людей, и подобные… э-э… прецеденты уже были, но вы не хуже меня знаете, чем они закончились! Слишком большой шок для психики любого человека. К тому же в таких случаях трудно избежать вмешательства в историю, в естественный ход событий. Харман, конечно, молодец и герой, но кашу он заварил крутую, и это неизбежно отразилось бы на эволюции исторических процессов…
Он встал, подошел к окну и раздвинул тяжелые черные шторы. Он ждал возражений от своих помощников, но они молчали. За окном простирались зеленые холмы, и на самом горизонте виднелась ровная стена соснового бора.
Внизу по лужайке шли дети. Они шагали неестественно правильной колонной по два, и былоих ровно пятьдесят. Крондо на миг даже почудилось, будто на детях – не яркая одежда, а полосатые робы узников. Детей сопровождала молоденькая воспитательница, на ходу что-то оживленно объяснявшая им. Потом они остановились перед памятником Первопроходцам во времени, дети встали перед воспитательницей полукругом, а она все продолжала им что-то рассказывать. Увлекшись, женщина резко взмахнула правой рукой, в которой держала зеленую ветку, и дети, стоящие впереди, испугавшись, резко отшатнулись назад.
Крондо скрипнул зубами. Это невыносимое безумие, подумал он. Мы все равно не сможем задержать их здесь. Когда мы пошлем в прошлое пятого Хармана и если с пятой попытки все пройдет так, как надо, предыдущий вариант развития событий автоматически ликвидируется. Парадоксы перемещений во времени… И не попадут к нам эти дети, и не попадет к нам Верке, а будут у нас вместо них ящики с картинами и прочими ценностями. Все разумно и логично. Но от этого нам ничуть не легче. Больно смотреть на этих детей, зная, что им все равно суждено погибнуть три века назад…
– Кстати, – нарушил молчание инженер, – почему мы называем таких, как Харман, "богом из машины"?
– В глубокой древности в театральных представлениях так называли персонажей, активно вмешивающихся в ход событий, – пояснил Рончак. – На древней латыни это звучит как "деус экс машина".
– Красиво, – усмехнулся Какучая, раскуривая потухшую трубку. – Только в нашем случае их лучше называть "андроид из машины".
– Ты имеешь в виду машину-сейф? – пошутил Рончак.
Программист не успел ничего сказать, потому что Крондо вдруг резко повернулся и бросил:
– Не будет больше ни андроида, ни "бога из машины"! Отныне мы будем посылать на такие задания человека!
Рончак вздрогнул, Сонгаль чуть не выронил книгу, а Какучая поперхнулся табачным дымом. Лишь Рошальски остался сидеть как ни в чем не бывало.
– Я предполагал, что вы придете к этому решению, Александр Семенович, – спокойно проговорил он. – Но ведь существует закон, запрещающий подвергать людей смертельному риску. Насколько я знаю, даже на киносъемках в опасных трюках людей теперь дублируют андроиды.
– Другого выхода у нас нет, – сказал Крондо. – В следующий раз мы пошлем человека. А в закон, который вы упомянули, придется внести соответствующую поправку. Я подам рапорт во Всемирный Совет,
– Думаете, человеку ТАМ будет легче, чем андроиду? – скептически спросил психолог.
– Думаю, что ему будет тяжелее. Но он – человек, черт возьми! А человек должен, обязан выдержать!
– Значит, все было напрасно! – с горечью сказал Сонгаль. – "Андроиды"!.. "Почти как люди"!.. "Совершеннее людей"!.. Столько лет, подумать только, столько лет!.. – Он стал яростно тереть ладонями лицо.
– Андроиды нам еще пригодятся, – невозмутимо сказал Крондо. – Они будут помогать нам. Но не более того…
В коридоре вдруг раздался приближающийся топот ног. Кто-то бежал сюда. Потом дверь без стука распахнулась, и в зал влетел запыхавшийся молодой человек. Это был Верке, бывший солдат вермахта.
– Харман! – хрипло крикнул он. – Где Харман? Я хочу его видеть!
Ответом ему было долгое молчание. Минута молчания…
