Иван Гаврилов - Шебеко
Если бы читатель в свое время заглянул в село Большое Чеменево и встретил невысокого хлопца с мечтательными глазами, далеко не глупого, развитого и немного стеснительного, то наверняка в нем узнал бы нашего Володю, нацеленного в жизни, как он любил подчеркивать не раз, «на высшие рубежи».
В детстве, в конце шестидесятых годов, Володя пропадал в лесу, что находится подле родимого дома, и видел чудотворную природу во всем ее великолепии. Не раз замечал он, как мохнатые ели и сосны в поисках света и тепла тянутся ввысь, в лазурные дали, как они постепенно крепнут и набирают сил, как через годы нежные сосновые стволы превращаются в звенящую медь. Бесспорно, чувственное восприятие всего происходящего в живой природе и породило в нем стремление быть ближе к лесу. Но только не в качестве постороннего наблюдателя, а в роли профессионального друга. Вот почему он после окончания средней школы без колебаний шагнул в сторону лесотехнического института, смело ворвался в жизнь безвестного абитуриента и вырвал у судьбы звание студента.
Он был немногословным, скромным и чутким человеком. В надежде на лучшую долю он добросовестно штудировал теоремы и прочие доспехи лесных наук, лазил по библиотекам, что-то искал, проверял и снова начинал сначала.
Любил он смотреть футбол, особенно по «телику», и следует отметить, наизусть знал имена игроков основных команд бывшего Союза. Он временами даже подражал «звездам», в чем-то хотел быть похожим на них. А его знаменитый голос, что частенько комментировал очередной футбольный поединок, доселе помнят местные учителя…
Когда внимательно рассматриваешь путь, что пройден Володей, невольно подскакивает мысль, что злой рок все время кружился над ним. Кружился вороном, потихоньку обламывая его здоровье. Уже в десятом классе он перенес операцию на сердце, и это-то в шестнадцать лет! Многие в эти годы и понятия не имеют, что такое болезни и разная там хворь, а Володя же должен был думать о своем сердце. И все же слабо в нем сидела забота о собственном здоровье. Бывало, простынет до отвала, — аж горло болит, но все равно продолжает делать свое. Ему бы полежать, обратить вниманье на своенравную простуду, да где там! Его влекут мечты, мысли, синие просторы, что подобно пламени Икара, зовут в непонятную даль…
А те предрассветные дали и в самом деле стоили того, чтобы мечтать о них. Это они вывели Володю из состояния покоя, это они повесили ему воздушные крылья… И вот он, семнадцатилетний юнец — неопытный, робкий, но со светлыми глазами и пугливым взглядом, разом собирает свой тощий чемодан и держит путь в Свердловск. Да, да именно в Свердловск, в тот город и даже в тот институт, где когда-то блаженствовал его старший брат по крови.
Гаврилов Владимир Дмитриевич родился 17 декабря 1960 года в селе Большое Чеменево Батыревского района Чувашии.
В 1983 году окончил лесоинженерный факультет Уральского лесотехнического института. Высококвалифицированный специалист в области технологии лесозаготовок. Человек добрый, скромный, умный. После института работал в Горном Алтае.
Умер от воспаления легких 20 января 1987 года.
Но по большому счету эти пути-дороги направили Володю не в Свердловск, в этот прекрасный уральский городок, а в великий Путь, название которого — Жизнь. Именно здесь он, как оперившийся птенец, впервые в жизни врезался в бурный водоворот событий. Несомненно, на протяжении этой Дороги он еще не раз набьет себе шишки, почувствует боль, потери, да и находки, наверное, тоже. И эта переменчивая судьба, бросающая его в колдобины, в какие-то ямы, но временами легкая, воздушная, должна была сделать из него великолепную Личность. Во всяком случае, человека, что-то значащего в мире людском. Таковы вот были его мысли. Но в тайниках души Володи, все же думается, сидели и другие помыслы, овеянные молодостью, беззаботной юностью, да и широтой его характера, наверное, тоже. Чего хотело его сердце? Молодости, счастья, здоровья? Или же всего этого вместе, как необходимый элемент человеческого бытия? Но, быть может, он знать не знал чего? Как, например, у Есенина:
Предрассветное. Синее. Раннее.
И летающих звезд благодать.
Загадать бы какое желание,
Да не знаю, чего пожелать…
Действительно, человек — большая загадка. Не случайно ученые-биологи считают, что в настоящее время мы про живые существа знаем… не более пяти процентов. Основные параметры человека изучили, а вот его функционирование как самостоятельной целостной системы — нет. Потому-то, и наверное, Володя не смог еще до конца понять себя. Ему в жизни предстояло преодолевать барьеры, высотные планки, и только в процессе этого Движения он должен был полностью раскрыться и познать собственную суть.
Еще загадка здесь сидит в том, что он так и не смог до конца пройти свой Путь. И постороннему наблюдателю крайне непонятно, почему он должен был прервать свой Путь. Ведь Человек дышал, жил, к чему-то стремился, и вдруг — рывок Назад. Зачем господину Никто столь странный Путь? В чем здесь смысл?
Рассматривая Володину судьбу как одну из многих, что проходили в пределах земного существования, хотелось бы отметить ее яркость. Прежде всего в наполненности его жизни целеустремленностью, тягой к знаниям, Светом. И пусть небольшая, но все же заметная его Звезда всегда горит на небосклоне нашего семейного бытия, да и в Земной орбите, наверное, тоже. Ведь Человек жил в полном смысле этого слова, и это — уже Борозда!
1994 г.
Реквием неизвестному Человеку
Он чуть-чуть высунул изможденное, заросшее, но непокорное и злое лицо из-под небольшого бугорка, что служил ему в качестве укрытия, и молча оглядел позиции обложивших его солдат. Стволы автоматов устрашающе взирали на него, и казалось, вот-вот готовы изрыгнуть из темных проемов крепкого железа смертоносный огонь. Руки незнакомца сами собой сжались в кулак, и теплая рукоятка ненадежного теперь пистолета с трудом выдерживала столь адскую нагрузку на нее. Незнакомец тяжело вздохнул, бросил мимолетный взгляд на чистое, лазурное небо, где вовсю веселилась жизнь, играло солнце, и к горлу его устремился тяжелый, непрошенный комок… И здесь, в чистом поле, в метрах двухстах от обыкновенного проселка, где сейчас разыгрывалась эта трагедия, Человеку вдруг захотелось зареветь, закричать на весь мир о несправедливости, что торжествует на Земле. Совсем рядом, в километрах двадцати отсюда, в шумном городе, веселятся люди, пьют, гуляют, наслаждаются жизнью, а ему же приходилось отбиваться от наседавших на него солдат да еще считать последние минуты свободы…
В округе злодействовал тепленький июль, а в душу незнакомца волною врывались то холод — забористый, злой и ловкий, как зверь, то сожаление о Содеянном, о чем-то непонятном, далеком и уже недоступном для него. Где-то в затаенных, дремотных уголках души все же теплилась надежда: а вдруг удастся вырваться на свободу? Ведь везет же другим, да еще как! Не успевают многие появиться на свет, как у них, словно по мановению руки, возникает все: и фирменные квартиры, и обстановка на зависть другим, и все прелести, угодные душе. Ему же всего приходилось добиваться собственным горбом. Начиная с самого рожденья. Витало ощущение, что Бог проглядел его при распределении земных благ и теперь вовсе позабыл о его существовании… Незнакомец ненароком метнул взгляд в далекое пространство, туда, где вырисовывалась едва видимая линия горизонта, и поймал себя на мысли, что за этой чертой уже оставил все: и собственное рожденье, и первые шаги, и детский плач пухленьких губ, далекие мечты, звавшие его вперед, к земному счастью. Незнакомец глотнул слезу, но твердая и по-прежнему непокорная душа остановила ненужный уже поток слез и вновь кинула его к безрадостным мыслям: а зачем он, собственно, рожден на свет? Тридцать пять лет за плечами, а счастья так и не встретил на собственном пути… Но зато узнал многое другое: измены, что железно вырастали на пути, неудачи, промахи и черт знает что еще. Но не было главного: хотя бы небольшого везенья, ровного прохождения жизненной дороги. Все какие-то ямы, колдобины, спуски. Как на заказ! Ощущение такое, что это приписано свыше, от Бога, и сию фатальную судьбу вручили ему понарошке… При мысли о трудностях, что обильно, веером подбрасывались ему, мудрые глаза незнакомца стали строже, сузились, и в глубинных пластах сознания возникло ощущение, что их теперь не удивить ничем…
Да, другим везет… Его школьный товарищ, ничем не приметный человек, не обладающий никакими особыми способностями, обыкновенная серость, каких много на земле, по жизни просто плывет. Причем легко, свободно, словно вступил в детские забавы. А ключ этой загадки весьма прост: сей малец имеет родителей с высшим образованием, а значит, с весьма неплохим положением. Судьбе было угодно, чтобы товарищ оказался на порядок выше на стартовой площадке, и стало быть, заранее имел шанс на успех… Незнакомцу пришло в голову, что он начинает завидовать другим, что он старается оправдать собственные поступки, дела, промахи, так рано приведшие его к столь бесславному концу. Он смутно сознавал, что дело-то именно в нем самом, в отсутствии какой-либо весомой цели в жизни, воли наконец. Но живая его мысль никак не желала мириться с положением, что он хуже всех, слабее остальных. Нет, не физически, не закалкой, а четким умением приспосабливаться к той жизни, в рамках которой он должен был существовать.
