Виктор Суханов - Аватара
— По-моему, началось это в октябре 1889 года, когда придумали французский канкан. Но все же лично я предпочитаю кабаре «Лидо». Оно хоть и появилось в 1946 году, но классом выше, по моему разумению. «Лидо» — это кабаре-храм. Там больше вкуса! К тому же так приятно в таком большом помещении в центре Парижа осознавать себя единственным французом…
— Французы в «Лидо» действительно редкие гости. Слишком дорого! Там все больше иностранные туристы: японцы, скандинавы, американцы. Но браво, Виктор! Вот уж не думал, что ты с твоей склонностью к науке такой знаток и тонкий ценитель соблазнительных зрелищ.
— Во-первых, профессор, как когда-то кем-то было сказано, ничто человеческое мне не чуждо. А во-вторых, за свою жизнь я лишь дважды был в «Мулен Руж» и дважды в «Лидо». Просто больше меня не приглашали в эти уважаемые заведения богатые друзья. А своих денег, чтобы туда идти, не было. Тем не менее я не страдаю комплексом мирского аскетизма, который считаю социально опасным явлением. Эти так называемые «пуритане» вечно прячут в своих душах наиболее развращенные и разнузданные идеи.
Куртьё рассмеялся:
— Хорошо, Виктор. Я даю тебе служебное поручение — в ближайшие дни посетить «Лидо» и потом рассказать мне, какая у них программа. Я давненько там не был. Говорят, живой дельфин, который плавает с женщиной в огромном аквариуме, поднимающемся из оркестровой ямы на сцену, совсем не плох. Или это в «Мулен Руж»?
— Мне можно задавать вопросы, профессор?
— Пока не надо: отвечать я все равно буду не сейчас, а какое-то время спустя. Пока считай, что получил следующее задание: пригласить любую девушку из наших сотрудниц, благо в «кают-компании» выбор большой, сходить с тобой в «Лидо». После представления переночевать в ближайшей от варьете гостинице — вам будут заказаны два отдельных номера. Если твоя спутница окажется парижанкой, то дома ей ночевать нельзя, а только в гостинице, поэтому домой лучше не звонить, чтобы не волновать родных. Если ты назовешь сейчас имя той, с которой хотел бы пойти в «Лидо», я постараюсь помочь тебе убедить даму, что посещение варьете — настоятельная служебная необходимость…
— Я приглашу Жаклин, профессор. Только, с вашего разрешения, я сам постараюсь убедить ее посетить «Лидо» в интересах науки.
— У тебя хороший вкус, Виктор. Жаклин — настоящий человек. Желаю вам приятно провести вечер в «Лидо».
Резкий жужжащий звук, шедший с неба, прервал слова профессора. Почти над нашими головами появился вертолет. С неожиданной легкостью Куртьё затащил меня в густые кусты. Потом достал транзистор и приказал кому-то из охраны: «Говорит первый: сбить вертолет при помощи луча для мозга, как только он удалится на двести-триста метров от нашей территории».
Вертолет сделал круг и повернул обратно в сторону шоссе. Через несколько секунд раздался взрыв…
Вечером Куртьё собрал наиболее доверенных сотрудников.
— Должен честно предупредить всех, что нам могут объявить войну, — начал он. — Пока, судя по всему, ведут разведку боем, и делает это гангстерская организация. Цель разведки — выяснить, чем мы тут занимаемся. Насколько мне известно, никаких сведений о нас ни у кого нет: возможно, гангстеры желают выяснить, нет ли здесь чего-нибудь любопытного. Наша территория хорошо защищена, и попасть сюда не просто. Сегодня мы сбили вертолет-разведчик, перед этим уничтожили автокран. Хотя внешне это похоже на несчастные случаи, будем надеяться, что они немного отрезвят любопытных бандитов. Но все же прошу всех быть предельно внимательными и бдительными. И не волноваться: в отличие от полиции, у нас достаточно сил, чтобы разгромить любую бандитскую организацию. Есть основания полагать, что любопытство по отношению к нам проявляет известный гангстерский синдикат «Триада», специализирующийся в основном на наркотиках. Но чем вызвано это любопытство — тем ли, что они надеются наладить с нашей помощью производство героина или чего-то подобного, или же кто-то заключил с гангстерами контракт с целью выяснить, чем занимается наша фирма, — этого мы пока не знаем. Но надеюсь, скоро будем знать.
Жаклин с удовольствием согласилась поехать со мной в Париж. Представление в «Лидо» нам понравилось. Правда, действительно, мы, кажется, были единственными французами в этом зале. А столик, за который нас посадили (согласно оплаченным местам), занимала группа японцев. Девицы же, отплясывавшие на сцене, были явно немецкого или скандинавского происхождения. Тем не менее костюмы на танцовщицах были изящными, цветное освещение сцены отличным и музыка вполне приемлемой. Кроме того, мы с Жаклин все-таки больше получали удовольствия от общения друг с другом, чем от сцены. Мы мило беседовали на ничего не значащие темы, и нам было очень хорошо вдвоем в этом огромном полуосвещенном зале с яркими красками на сцене, где исполнялись африканские, китайские, эскимосские и прочие танцы.
После представления мы с Жаклин пошли вниз по Елисейским Полям. К сожалению, улица Берри, на которой находилась гостиница «Калифорния», была рядом. Мне не хотелось идти в гостиницу, Жаклин также предложила погулять, но я сразу же заметил, что нас «опекали». Это была открытая слежка, и я подумал, что скорей всего это охрана, выделенная нам Куртьё. Профессор предупредил, что нас будут охранять. «Вели» нас четверо молодых людей: один впереди, один сзади и двое почти вплотную за нами. Жаклин также заметила «сопровождение».
— Надеюсь, нас не собираются похищать, — сказала она, — но все же пойдем в гостиницу; в таких условиях прогулка малоприятна.
— Нет, не беспокойся. Это забота Куртьё о нас. Охраняют как президента с супругой.
— Дорогой мой, я решила не настаивать, чтобы ты непременно стал президентом.
Мы свернули налево на улицу и пошли в отель. Номера у нас были на разных этажах, и мы грустно улыбнулись друг другу, расставаясь в лифте без дверей.
Гостиница «Калифорния» известна тем, что если вы пойдете от лифта по коридору влево, то сделаете изломанный круг и вернетесь к лифту справа. В коридоре у моего номера был поставлен стул, а на стуле сидел человек. Заметив меня, он поздоровался и сказал:
— Не беспокойтесь, мсье Виктор, профессор просил оберегать ваш сон. Я всю ночь буду дежурить у ваших дверей.
— Благодарю, — ответил я, — и желаю вам доброй ночи!
Ночью ничего не произошло, если не считать сильного дождя. Но он только улучшал сон. К тому же эти старые гостиницы, к которым принадлежит и «Калифорния», хороши тем, что имеют окна, выходящие во внутренний дворик, похожий на большой колодец, так что здесь, в самом центре Парижа, уличный шум не проникал в комнату и не мешал спать.
Утром я поблагодарил своего стража, по-прежнему сидевшего на стуле у моих дверей, встретился внизу в холле с Жаклин, и, позавтракав, мы отправились в Солонь. Но еще раньше у гостиницы ко мне подошел охранник-швед, которого я знал как одного из подручных Дюшато, и, извинившись, сказал, что впереди и позади моего «пежо» пойдут автомашины с охраной — таков категоричный приказ Куртьё.
— Ты случайно не восточный принц, инкогнито, путешествующий по Европе? — спросила меня Жаклин, когда мы уселись в автомашину. — Что-то меня до сих пор никогда так не охраняли. Всю ночь перед моей дверью сидел страж.
— Я четвертый сын сорок восьмой жены Его Величества, славнейшего из королей, главного электровозбудителя душ своих подданных, Махмуда двести тридцать восьмого. Выходи за меня замуж, и я сделаю тебя своей любимой женой.
— Я не хочу быть только любимой женой, Виктор. Я хочу быть единственной и любимой женой. Так что выбирай: или я, или все женщины мира!
— Конечно, все женщины мира… не стоят твоего мизинца.
— Подхалим, но все же не теряй надежды!
Куртьё встретил нас очень приветливо и, улыбнувшись, объявил, что мы хорошо выполнили служебное поручение. Жаклин с удивлением посмотрела на меня, но промолчала. Заметив это, профессор сказал:
— Не удивляйтесь, Жаклин, Виктор и сам не знает, что он делал. Я вам все объясню, но позднее.
Так я и не понял, зачем Куртьё посылал меня в Париж.
ДЕЛИ — КАТМАНДУ — СИНГАПУР
Прошло несколько недель. Однажды вечером Куртьё пригласил меня в свой кабинет.
— Что такое Общество Девяти Неизвестных? — спросил он в своей обычной манере задавать неожиданные вопросы.
— Разумеется, я ничего не знаю об этом обществе, — несколько резче, чем следовало бы, ответил я.
— Сорэ-ва е кунай дэс!15 — заметил профессор.
— Сорэ-ва е ий дэс!16 — ответствовал я и добавил: — Забивать голову излишней информацией не следует — это мешает чистоте логического мышления.
— Прекрасный образчик фрондерства молодого человека, который отсутствие знаний пытается оправдать демагогическими выкрутасами, — беззлобно сказал Куртьё. — В кладовой человеческого мозга всегда так много пустых полок, что если иногда аккуратно ставить туда знания, то это может пригодиться. Важно только именно раскладывать по полочкам знания, а не валить все в одну кучу — иначе потом, при надобности, ничего не найдешь. А теперь я объясню, что такое Общество Девяти Неизвестных и почему я вдруг обратился к тебе по-японски.
