Марина Ясинская - Половина лохматых
Обзор книги Марина Ясинская - Половина лохматых
Половина лохматых
Марина Ясинская
Когда Мирк добрался до мемориала Первого Полисмена, Шершавый уже был на месте и выцарапывал что-то на мраморной облицовке постамента. Первый полисмен, равнодушный к его стараниям, сидел на испещрённом надписями пьедестале и безразлично смотрел вдаль каменными глазами.
А на ступенях, ведущих к памятнику, сидела Лина и, аккуратно расправив вокруг себя юбку жёлтого в белый горох сарафанчика, играла в камешки.
— А она что здесь делает? — нахмурился Мирк, глядя на девочку.
Шершавый обернулся и, как делал всегда, когда смущался, неосознанно провёл рукой по затылку. Пальцы ощутили привычную щетину пробивающихся волос. Как он только их не выводил — и бритвой, и бальзамами, и мазями! Но добиться идеально гладкой поверхности не удавалось; голова всегда была покрыта налётом щетины, из-за которой его и прозвали Шершавым.
— Родители ушли в ночную смену, велели мне за ней присмотреть. А она боится оставаться дома одна. Вот и пришлось взять с собой — не оставлять же малýю.
Мирк недовольно фыркнул. С этой малявкой кварталов лохматых им сегодня не видать.
— Прекрасно, — раздражённо выдохнул он. — Значит, всё отменяется.
— Почему это?
— Потому что ты притащил довесок! Куда нам с ним?
— Я не довесок, — обиженно пробубнила сидящая на ступенях девочка, не отрываясь от игры в камушки.
Мальчишки её словно не услышали.
— Может, оставим здесь? — предложил Мирк. — А потом заберём.
Шершавый покосился на сестру. Лина, позабыв о камешках, подняла безволосую голову и уставилась на брата тревожными глазами.
— Нет, — покачал головой Шершавый. — А что, если мы не вернёмся до темноты? Тогда ей тут будет ещё страшнее, чем дома.
Мирк огляделся. Днём сквозь окружавшие памятник колонны лился солнечный свет, делая тайное убежище приятелей тёплым и уютным. Но когда наступал вечер, заброшенный мемориал погружался в холодные тени и становился мрачным и зловещим. В сумерках Мирку и самому становилось тут не по себе, хотя в свои солидные четырнадцать лет он никогда бы в этом не признался.
— Может, с собой её возьмём? — предложил Шершавый.
Мирк поперхнулся от возмущения. Брать малýю с собой в квартал лохматых? Ещё неизвестно, получится ли у них самих туда пробраться, а уж с Линой!
Однако… Мирк нахмурился. Выбор у них невелик: или они сегодня вообще не идут, или идут, но вместе с девочкой. Есть ещё, конечно, вариант оставить Шершавого с сестрой, и пойти одному, но… Во-первых, Шершавый обидится, а во-вторых… А во-вторых, идти в одиночку к лохматым Мирк опасался.
— Ладно, — махнул он рукой, сдаваясь, и направился к выходу из мемориала. Шершавый с сестрой поспешили за ним.
Пройдя сквозь оплетённые плющом колонны мемориала, приятели вышли на огромную площадь. Та была выложена каменными плитами; сквозь щели между ними густо росла трава, кое-где в ней желтела мать-и-мачеха. На противоположном краю площади, прямо напротив мемориала, валялся на земле сброшенный с постамента каменный крылатый мужчина. Одно из крыльев откололось и лежало рядом, под другим крылом, на лопатке примостилось птичье гнездо.
— А что, раньше в Полисе жили ещё и крылатые люди? — спросила Лина.
— Нет, — отозвался Шершавый. — Крылатых людей не бывает.
— Тогда чей памятник лежит на площади?
Брат пожал плечами. Про крылатого он ничего не знал; знал только, что мужик, сидевший в мемориале — это первый полисмен, много веков назад основавший Полис. Площадь тоже носила его имя — по крайней мере, до тех пор, пока не случился Револьт. После Револьта все сразу узнали, что первый полисмен на самом деле был плохим человеком, и возмущённый народ немедленно решил снести мемориал, построенный в его честь. Но не вышло — здание возводили на совесть, на века, и людское возмущение разбилось о него, как волны о скалу. Толпа скинула с постамента крылатого мужика и на этом успокоилась; мемориал, расположенный на отшибе за городом, забросили и забыли. Прошло несколько лет, и площадь, а также ведущий к ней парк одичали — здесь густо росла трава, цепкие побеги ползли по плитам и колоннам, а по нагретым солнцем камням без страха сновали белки.
— А учительница нам сегодня на полисоведении рассказывала, что когда-то в нашем полисе жили все вместе, вперемешку — и мы, и лохматые, — продолжила Лина. — А потом все перессорились, и пришлось делить Полис пополам.
— Ха! — вмешался тут Мирк и презрительно фыркнул. — А учительница не рассказывала вам, что ещё до того, как мы все жили вперемешку, именно мы построили этот Полис? Потому мы и называемся истоками — мы были первыми. А лохматые заявились сюда много позже. Сначала приезжали просто поглазеть, затем стали оставаться на заработки, а потом начали оседать. Наоткрывали своих магазинов, настроили своих трактирий, навозводили свои церкви — и это в нашем городе! А потом ещё и права стали требовать!
— А в их трактириях еда вкусная, нас мама с папой туда водили, — бесхитростно и очень некстати заметила Лина прежде, чем Шершавый успел её одёрнуть.
Мирк немедленно помрачнел. Его мать работала на кухне в одной из трактирий лохматых. Она растила Мирка и двух его младших братьев в одиночку, зарплаты не хватало, вот и приходилось по выходным подрабатывать там, где была работа. Это бесконечно возмущало Мирка — чтобы его мать работала на лохматых? Да это лохматые должны работать на них, истоков, это же они в Полисе чужаки! Пусть зачастую и чужаки уже в третьем, а то и четвёртом поколении…
Парк остался позади, впереди показалась широкая асфальтовая дорога. Её проложили ещё в период Петролеумного расцвета, когда в Полисе было много машин. Сейчас же по ней ездили только велосипеды и грузовые велоциклы, и лишь изредка мелькали электрокары.
Трасса проходила через весь Полис и являлась той самой границей, по которой его разделили пополам; к западу от трассы была половина истоков, к востоку — половина лохматых. По обеим сторонам от дороги — и по всему периметру тянулись проволочные ограждения, защищавшие границы от посторонних. Пройти сквозь них можно было только через тщательно охраняемые пропускные пункты.
Или через известные лишь немногим тайные лазейки в ограде.
Именно такой пользовались Мирк с Шершавым, бегая к стоявшему за пределами Полиса мемориалу Первому полисмену.
И сейчас через другую такую лазейку они собирались проникнуть на чужую половину.
О лазейке Мирк узнал, случайно подслушав старшеклассников, хвалившихся, что они побывали на половине лохматых. Парни говорили, что дыра в ограде находится прямо напротив самолёта, и Мирк решил, что найти её не составит труда — он прекрасно знал, где лежит крылатая машина. Собственно, об этом знал каждый — бездвижный самолёт, густо покрытый зеленью, давно стал неотъемлемой частью пейзажа на окраине Полиса.
Старшеклассники рассказали тогда и много другого. На половине лохматых они видели загоны, в которых лохматые разводили птиц для еды, хотя всякому известно, что птицы — священные создания, и их есть нельзя. Видели особые лужайки, где лохматые зарывали своих мёртвых в землю — и это вместо того, чтобы сжечь их как полагается. А ещё они видели специальные места, где лохматым подстригали, завивали, распрямляли и даже красили им волосы! Когда Мирк себе это представил, его передёрнуло от отвращения. Волосы — это то, что осталось в людях от звериного. Избавляясь от них, как это делают они, истоки, люди окончательно порывают со своим животным прошлым. Однако лохматые не только не желают отказываться от этой позорной шерсти — они, оказывается, за ней ещё и ухаживают, и украшают её!
Словом, правильно говорят про лохматых — дикий и нечистый народ.
Впрочем, сегодня Мирк с Шершавым решили пролезть на чужую половину Полиса вовсе не для того, чтобы своими глазами посмотреть на странные обычаи лохматых. Нет, приятели собирались отомстить.
Пару недель назад, гуляя по базарным рядам Коридора, Мирк с Шершавым наткнулись на группу мальчишек лохматых примерно их возраста. Коридор считался нейтральной территорией; расположенный в самом центре Полиса, он являлся местом сосредоточения торговли, коммерции, культуры и управления. Только там трактирии и мастерские лохматых могли соседствовать с банками и магазинами истоков — там было самое лучшее место для бизнеса. Именно потому обе стороны заключили негласное соглашение: входя в Коридор, забывать все претензии и обиды друг к другу — иначе бизнесу не выжить.
Разумеется, рассчитывать на благоразумие лохматых не приходилось; время от времени кто-то из них обязательно нарушал правила, и тогда истокам приходилось отвечать. Именно для таких случаев по Коридору постоянно курсировали патрули.
