Галина Маркус - Найленир. Эльфийская баллада

Рог протрубил. Развернувшись, уехали гости.
Только мелькнули вдали их фигуры и скрылись.
Были сухими глаза у Леира. Он плакал
Сердцем одним, и впервые узнал, что умеет

Сердце рыдать. Он неделю в лесу находился,
Песен не пел, словно песни умолкли навеки,
И, возвратившись, отправился снова за море,
Чтоб обрести на войне не надежду – забвенье;

И королева боялась, что смерти искал он.
Но не нашёл. А Бриэл, царь заморского края,
Эльфам на помощь привёл своих воинов смелых.
Вместе они возвращались обратно с победой.

К дому дорога ведёт, только тяжесть на сердце,
Серым стал мир… Нет, не в мире спокойней, а в битве!
Страх был не властен, когда потерялась надежда,
Если нет страха, то бой – упоенье для эльфа.

Вот разъезжаться пора на распутье с Бриэлом.
Эльфу – домой, а союзнику – к морю, к невесте.
Но им навстречу, по просеке и бездорожью —
Всадник в зелёном – он ранен, хрипит его лошадь.

Войско он видит, слезает с коня, пошатнувшись,
И, поклонившись, Бриэлу вручает посланье:
Царь Таруил просит друга придти на подмогу —
Новые силы враги собирают к границе,

Тьма им количество, движутся быстро, жестоко
Режут и жгут, на пути все сметая преграды.
Войско царя Таруила в сраженьях ослабло,
Раненых много, врага удержать он не сможет.

«Добре, скачи и скажи, что подмога прибудет,
Надобно только нам силы собрать после боя,
Смотр провести, подкрепления с моря дождаться.
Но передай, не замедлим, как можно скорее

Будем».
                  «С тобой я!» – Леир восклицает тотчас же.
«Эльфам морских рубежей оставлять не годится!
Кто, охраняя ворота, окно растворяет?» —
Друг головою качает…

                                                 «Я всё это знаю!
Эльфов домой приведу, за собой не зову их.
Только меня забери защищать Таруила,
Нет мне покоя ни дома, в лесу вековечном,
Ни возле моря на страже. Желаю лишь битвы!»

«Воля твоя. На равнине, в излучине Дымной
У вековечного леса встречать тебя стану
Через неделю». С Бриэлом Леир распрощался
И своё войско увёл, на рассвете вернувшись

В лес золотой. Но в шатёр к королям не явился,
Войско отправил домой – собирать снаряженье,
Раны залечивать. К морю, сменяя дозоры,
Снова идти – за себя назначает он брата.

Сам же, коня развернув, на окраину скачет,
Тем же путем, что когда-то с Альне прискакали,
Мимо могучих дубов, мимо сосен, летящих
В небо бездонное, той же широкой аллеей.

К озеру Найле спускается он по тропинке.
Ехал с вопросом, но слишком боится ответа.
Тихо подходит и смотрит с тревогой на воду.
И расступается гладь перед ним светлым кругом,

И проступает картина: царевич у трона,
Эльфам приносит могучую вечную клятву
Быть королем их. Вода зарябила: правитель
Вечный Леир восседает с женою на троне.

Мелиэль смотрит – с печалью, тоской неизбывной.
Сам он невидящим взглядом скользит по придворным,
Что мимо них с королевой проходят, как тени.
Нет ни надежды в глазах у него, ни сиянья.

Вечна эльфийская клятва. И ненависть вечна.
И никогда не бывало так тускло и мрачно
Ни в вековечном лесу, ни в шатре под Звездою.
Песни молчат, голоса затухают в смятеньи…

Найле опять потемнело – виденье исчезло,
Но лишь на миг. Появилась другая картина:
Серое утро в степи. Ветер, стонут деревья.
Скачет в отчаяньи эльф – только небо закрылось,

Жизнь улетела его вместе с жизнью другою,
Что остаётся ему – лишь конца ожиданье…
Нет, ещё пару секунд – перед зимней разлукой!
Вот подъезжает к дворцу и взбегает в палаты.

В башню взлетает – народ расступается молча,
Песни умолкли, здесь тоже и тускло, и мрачно,
И голоса затухают в смятеньи и горе.
Надо успеть… Он – в альков. Опоздал? Неужели?!..

Но, еле слышным – он ловит дыханье родное,
Руку в морщинах целует, встречается взглядом
С тихой старухой, глаза её только живые —
Те же глаза, в них любовь, но ни капли надежды.

И у него – ни надежды в глазах, ни сиянья.
«Друг мой, Леир, как сама я себе ненавистна,
Что разрешила тебе эту страшную жертву
Мне принести. Молодой я была так недолго

И вот теперь ухожу под холодную землю.
Там мне и место. А ты отвернись – недостойна
Даже прощенья просить за свою неприглядность.
Может, когда и свершится чудесная встреча —

Как бы хотела, чтоб ты меня прежней увидел…
Ныне прошу: не смотри! Не тебе, мой желанный,
Видеть убогую смерть – ты рождён был для жизни…»
Эльф наклоняется к ней – торопливо, неловко,

Хочет сказать ей успеть… тут дыханье умолкло.
Молча сидит он, приникнув к челу её тихо,
Что-то ей шепчет, но только Альне не услышит…
…Эльф застонал, оступился – чуть в тёмную воду

Он не упал, удержался с трудом. Две дороги:
Счастья ему не несёт ни одна, ни другая.
«Ну же, Леир, выбирай. Или сделал ты выбор?»
Вздрогнул – откуда послышался голос неспешный?

Сжатые в горе глаза открывает он – рядом
Нет никого, но зато отражается в водах
Странный старик – нет, не стар он, годами не сгорблен,
Взгляд его острый, а голос – как будто далёкий,

Долгий, протяжный, и всё-таки звонкий и юный.
«Кто ты?» «Леир, ты меня узнавать не желаешь?»
«Старец из озера? Найленир? Думал я – сказка…
С детства я помню её…»
                                       «Нет, не сказка – сказанье, —

Старец прищурился хитро. – Тебе не довольно
Озера Найле ответа? Пришлось мне явиться.
Редко к кому прихожу. Поспеши – я отвечу,
Только в том случае, если вопрос будет точен.

Только сначала поведай: ты сделал свой выбор?»
«Выбор мой сделан давно, но его не исполнить.
Как мне понять: где закон, где – веления предков,
Где я свободен, где должен послушно смириться?

Мог бы изгоем я стать, отщепенцем средь эльфов —
Это меня не страшит! Но Закона нарушить
Я не могу. Твой ответ ожидаю со страхом».
«Значит, не смерти боишься, а только Закона?»

«Разной бывает она: ожиданием встречи
Иль избавленьем от муки – такой не искал бы,
Выбрав Закон. Но страшнее обеих – безмерной
Тёмною жизнью влачиться, душой умеревши.

Что говорится в Законе? Поведай, хранитель!»
«Вечен Закон, и ни строчки его не менялось,
В нём говорится: поклявшись, ты должен исполнить.
В нём говорится: предавший да будет отвергнут

Небом, Землёй и Звездой – перед всеми навечно.
Будь ли то клятва жене, будь ли клятва народу,
Только себе, или небу – она не сотрётся…
Надобно ж клясться, лишь если по силам исполнить!

Клятва невесте имеет, однако, отличье —
Клятвой становится только, когда её примет
Та, что женою хотел бы ты видеть. Иначе
Так отрезал бы пути себе каждый влюблённый…»

«Я ведь не клялся ещё ни народу, ни небу,
И ни жене, ни себе! Только долг остаётся…
Свят ли тот долг – или это условные сети?
Но материнского сердца желание – свято?

Как разобраться мне в этом, быть честным и верным?»
«Только ты сам можешь знать о тебе повеленье.
Будешь оправдан, лишь если ты честен в вопросах
И под желанья свои не ровняешь ответы.

Долг же Закону – не сын, а всего лишь племянник,
Сын у Закона – Призванье. Оно и важнее
Воли отца, материнского сердца желаний.
Тот, кто послушен ему, выбирая дорогу,

Сам поверяет маршрут – на спасенье иль гибель.
Если идёт он один – кто ему указатель?
Только Закон и Призванье. Они же и судьи.
Тот, кто идёт не с другими, не сиречь – неправый».

«Озеро мне показало Альне как невесту,
Что это было – ошибка? Моё пожеланье?
Или судьба?»
                     Усмехнулся старик: «Показало
Найле тебе и меня. А вот что это было —

Сам и решай. Может быть, я вопрос без ответа,
Или ответ? Или просто мечта об ответе?
Найле, поверь, лишь тебя одного отражает,
Сам ты творишь себе путь, не его предсказанья.

Сам же ответишь себе на такие вопросы:
Где твоё сердце? Где разум твой? Всё ли в Законе?
Если с Законом и сердце, и разум согласны —
Значит, нужны только силы – Призванье исполнить».

И, поклонившись, старик исчезает – темнеет
Озеро; эльф потихоньку уходит. Обратно
Медленно едет по лесу он к дому родному
К эльфам в шатры, чтоб с родными краями проститься

Перед сраженьем. С Бриэлом назначена встреча.
Что же судьбою назначено, ведать не может.
Только на сердце вдруг стало легко и свободно.
Словно откуда-то знает Леир всё, что должен.

Хоть непомерен сей труд, одинок, но отраден.
Силы найдутся – на радость искать их не надо,
Хватит ли мужества, чтоб превратиться в изгоя?
«Мама, никто не поймёт меня лучше, чем мама, —

После приветствий присел перед ней на колено
Сын. – Да не ты ли растила меня под Звездою?
Ты ведь учила меня быть и честным, и твёрдым?
Первая ты рассказала Леиру о долге,

Первая ты объяснила, как жить по Закону.
Мама, я думал, что долг свой сумею исполнить,
Но про долги мои знанья становятся глубже.
Долг предо мной или только подобие долга?

Истиной может быть долг, но быть может и ложью.
А Небеса не долги назначают – Призванье.
Свят ли тот долг: королём быть, чужим королевству?
Мама, я воин, и эльфам твоим не опора.

Разве такой нужен эльфам весёлым правитель?
Разве гожусь я – больной и отравленный болью,
Раненый страстью и умерший прежде, чем к трону
Даже приближусь? Король нужен сильный и ясный

Светлому люду, им править не должно с печалью;
И королю подобает иметь королеву.
Нет ни одной среди дев – ни в лесу вековечном,
Ни у сородичей в царстве заморском невесты,

Той, что я взял бы себе по любви, без обмана,
Чтобы её не ввергать в нелюбовь и страданье.
Нынче я знаю свой долг, и Призвание знаю:
Буду с Альне до конца, в час последний и первый,

Чтоб на руках моих были болезни и старость,
Чтоб уходя, на меня одного лишь смотрела.
Мама, пойми, что судьбы мне другой не найдётся,
Я не нарушу Закон, а исполню Призванье».

«Вечность – призванье для эльфа, закон его – гордость
И процветание рода! А ты обрекаешь
Род на позор, а меня – чтоб стыдилась я сына…
Я запрещаю тебе! Ты – король по рожденью!»

«Ты ли учила меня, что важнее гордыни
Правда и смелость? Теперь тебе гордость дороже?
Пусть же Маир оправдает твои ожиданья,
Я – не единственный сын, без меня не погибнет

Вечный народ. Королём никогда я не стану.
Что меня ждёт? Лишь погибель в бою. Ну, погибну.
Что с того проку, какая же разница, мама?
Лучше ещё проживу полстолетья счастливым

С девой любимой! Иного я счастья не знаю,
Каплю его пожелай мне – сладка эта капля.
Воином стану простым и защитником эльфов,
Ну а Маир – королём. Отпусти на сраженье!»

Тут королева встаёт, смотрит сверху сурово:
«Эльф, что погибнет в бою – честь и слава для рода.
Но променявший бессмертье на смертную деву —
Носит позор в себе мой. Лучше пал бы ты в битве».

«Мама, последний завет твой, наверно, исполню.
Что же, прощай, поминай меня – так, как сумеешь.
Любишь свой род больше сына – тебя не корю я.
Деву люблю больше рода, и сердце, и разум

Мне говорят, что Призванье моё – рядом с нею.
Может, тебя я теперь никогда не увижу,
Еду на бой – пусть в сражении том и решится
Доля Леира. Тебя оставляю я с болью».

Но ничего не ответила мать-королева,
Лишь отвернулась, обиду и горе скрывая,
Что не сумела быть ласковой с сыном любимом,
Что отправляет на смерть его дланью суровой.

Эльф ускакал и поехал к излучине Дымной,
Вскоре Бриэл подоспел, выступало с ним войско;
И, отобравши отряд небольшой, оторвались,
Вместе вперёд поскакали к дворцу Таруила.