Ник Перумов - Земля без радости (Книга Эльтары и Аргниста)
ВИДЕНИЕ ЭЛЬТАРЫ: ДЕТИ МРАКА
Она скользила по самому краю бездны забытья. Боли не было. Правда, тела своего принцесса не ощущала тоже. Она словно бы плавала в густой чернильной темноте, не видя собственной руки, гадая, куда же все делось. Где она? Быть может, она уже перешагнула порог телесной смерти, почти неведомой обитателям Эльфрана?
Ее взорам открылось исконное царство Мрака. Казалось, она стоит на вымощенном серыми плитами полу, а вокруг клубится темнота – всепоглощающая, всепроникающая, могучая...
Шершавый серый пол оставался единственной реальностью. Перед глазами мерцали серебристые круги – от усилий разглядеть хоть что-нибудь в непроглядном. Это продолжалось долго, очень долго, сколько – она не знала. А потом...
В окружавшей Эльтару тьме внезапно родилось какое-то движение, смутное, еле ощутимое. Среди черно-бархатных облаков поплыли сероватые гибкие струйки, словно змейки в водном потоке. Мрак изменился. Теперь он стал неоднороден: над плитами пола поплыли иссиня-черные клубы. Громадное пространство зала (а это был именно зал, как показалось Эльтаре) начал медленно заполнять тусклый сероватый свет – примерно как лунной ночью в Хьёрварде.
Черные облака неспешно плыли над полом. Прямо перед Эльтарой застыло Нечто вроде громадного черного куба, словно уродливое сердце этого мира Мрака. А на верхней грани этого куба...
При одном взгляде туда саойя едва не лишилась чувств от острой, режущей боли. По глазам словно ударило беспощадной невидимой плетью. Там, впереди, за все еще клубящимися облаками находилось нечто, наделенное невероятными, недоступными даже отточенному пониманию волшебницы Силами.
Это Нечто потрясало и ужасало. Нигде, никогда, ни в одном из тех миров, где она побывала, Эльтара не видела ничего похожего. Это была не кристально чистая мощь Абсолютного Знания, присущая Великому Орлангуру, и не глуховатая, всеобъемлющая, грубовато-ласковая сила Демогоргона, Соборного Духа Мира, – но нечто первобытное, древнее, совершенно чуждое всему, что Эльтара знала или о чем хотя бы догадывалась. Она была бессильна описать то, что ощущала. Для этого не находилось ни слов, ни понятий.
Страха она, однако, не испытывала. Она словно присутствовала на грандиозном театральном действе, смысл коего оставался неясен, но притягательность от этого не убывала.
Мрак на вершине черного куба был столь глубок и непроницаем, что казался дырой в ткани Мира. И внезапно в этом первородном, изначальном мраке возникло смутное движение. Волны темноты поплыли, словно шлейф развевающегося вокруг ног танцовщицы платья; движение это завораживало, притягивало – и в то же время казалось непредставимо-грозным, словно предвещающим появление какого-то совершенно ужасного создания, новой, небывалой сущности. Эльтара отстраненно подумала, что ей, вероятно, положено испугаться, но страх так и не появился. Она покинула пределы его обширной империи. Здесь и такая – саойя не боялась уже никого и ничего.
Клубы тьмы ползли, текли, свиваясь в чудовищные узлы и петли, а потом в самой их густоте внезапно вспыхнули два алых огня.
Это был словно удар в лицо наотмашь. В грудь как будто уперся тупой, медленно вращающийся бурав. Багровые эти огни были не просто огнями – нет, в них угадывались страшные провалы, словно каждое Око на самом деле было огнистым жерлом горы, ведущим в неведомые пламенные преисподние.
И – все. Больше – ничего. Ни тела, ни лика. Одни лишь алые клинки сверлили тьму. Никто не сумел бы описать обладателя этих Очей на языке людей, эльфов или даже Древних Богов.
На вершине черного куба так и не появилось никакого тела. В темноте угадывались лишь плывущие в удивительном танце клубы мрака. От страшных глаз подобно двум коротким мечам тянулись клинки багряных лучей; два Ока цвета свежей крови плавали в темном океане Силы, не нуждаясь ни в какой плоти вокруг себя.
Эльтара смотрела, не силах оторваться, как завороженная. Вот красные лезвия взоров качнулись из стороны в сторону... поплыли – и на их пути мрак стал тотчас меняться. Серое сумеречное свечение расползалось все шире и шире. Молодая волшебница увидела бесконечные ряды исполинских колонн, стоявших концентрическими кругами, центром которых был куб тьмы. Столбы агатовых колонн уходили куда-то вверх, в бесконечность; в самой же середине исполинского храма поблескивал идеально правильными гранями кубический камень трона; а на троне восседала клубящаяся туча тьмы, из глубины которой на окружающее угрюмо взирали два мрачных глаза цвета свежепролитой крови.
Меж колоннами на плитах пола неподвижно застыли серые изваяния. Люди, звери, чудовища... Причудливые статуи молча стояли, точно спящая стража. Эльтара не успела как следует разглядеть эту удивительную галерею. Взгляд алых глаз двигался по кругу, багряные клинки уходили все дальше, и мрак вновь заливал пространство между рядами колонн. А потом чудовищные очи обратились вверх – огненные взоры уперлись в непроглядность невидимого свода.
Было в этом своде нечто такое, что заставило вздрогнуть даже бестелесную сущность принцессы. Таящаяся во мраке на вершине куба мощь была огромна, но нависший над нею высокий свод казался обиталищем Сил не менее могучих. Чувствовалось в этом своде какое-то недоброе ожидание, словно он века и тысячелетия только и ждет, чтобы обрушиться наконец, превратив в Ничто, в незримый прах и колонны, и серые статуи, и даже сам черный трон с его загадочным обладателем.
И наконец зазвучал голос. Глухой, сильный, жестокий, произносивший слова на языке столь изначальном и древнем, что даже всемогущее время устыдилось бы при этих звуках своей несолидной, несерьезной молодости.
От мощи этого голоса колонны начали содрогаться и раскачиваться, грозя вот-вот рухнуть. Заходили ходуном статуи, заколебался даже сам черный камень трона, на котором восседал говоривший.
Эльтара, конечно же, не могла разобрать слов. Смутно угадывались какие-то полузнакомые корни, древнейшие, исконнейшие; но в сознании немедленно зазвучал и второй голос, негромкий и холодный, тотчас же принявшийся переводить. Впрочем, речь его большей частью состояла из образов, а не из слов...
О какой-то изначальной, древней-предревней вражде говорил Восседавший. О том, что причинил обитателям верхних миров немало именуемого ныне злом.
– Слишком глубоко, увы, посеяны мной корни гнева, ярости и ненависти! – гремело в душе волшебницы. – Но теперь время изменилось. Старик Годовик стер слишком много сапог, блуждая вокруг моего обиталища. Пришла пора! Сон мой оказался слишком долгим! Вот что я сделаю...
И слова вновь сменились образами.
Взявшись за руки, два ребенка стремительно неслись вверх сквозь разлетающееся мельтешенье каких-то разноцветных клочьев. Мальчик, жилистый, темноволосый, с уже прорисовавшимися мускулами и задорным курносым носом. И девочка, тонкая, словно былинка, с рассыпанными по плечам волосами цвета спелой пшеницы и длинными, не по-детски большими глазами, уголки их были подняты к вискам, едва прикрытым полувоздушными золотыми локонами.
Эльтара невольно вздрогнула. Мальчик чем-то напоминал Эльстана... а девочка – девочка походила на нее, Эльтару Эльфранскую!
Откуда-то снизу, из клубящейся тьмы, с крошечного черного кубика вслед за детскими фигурками тянулась исполинская черная ладонь, поддерживавшая и словно толкавшая детей вверх, к свету невидимого отсюда, из глубин, солнца. И вокруг детских головок Эльтара заметила нечто вроде черной короны, до предела напоенной Силой Мрака.
Фигурки детей становились все меньше и меньше, пока не исчезли совсем. Картина видения тотчас изменилась. Взорам Эльтары предстал хутор, очень похожий на тот, которым владел Аргнист, но все же не тот самый. А по двору его вприпрыжку скакала крошечная фигурка... мальчик? Девочка же исчезла бесследно.
На этом видение оборвалось, сменившись внезапно ворвавшейся в сознание дикой, рвущей внутренности болью и кровавым туманом перед глазами.
ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ
ГЛАВА I
Наступило лето – первое лето после разгрома Орды на рубежах Эльфрана. Аргнист благополучно вернулся домой с богатой добычей, и, казалось, на хуторе все вновь пошло как и прежде. Мужики тешились охотой на Нечисть – житья не стало от гурров, хедов и гаррид. Гоблины же и тролли, напротив, отчего-то заметно поутихли, все чаще отирались возле хуторов: "Нет ли какой работы, хозяйка? Дров наколоть, воды натаскать, а может, лесины валить нужно иль из чащи уже поваленные вытаскивать?"
О Саате на хуторе Аргниста не вспоминали. Ну была такая, была да и сгинула. Арталег вон выделяться все ж хочет. Аргнист вроде бы и против, да ему тоже не сладко – уж больно крут его средний сделался. Так дело и затянулось.
Двалин вновь вовсю развернулся в кузнице – обарывал тоску работой. Ярина-ведунья по соседним хуторам прославилась несравненной травницей, повитухой и докой по любым женским болестям – словно там, в Галене, только тому и училась. Молодки приняли ее в свой круг и слушали с раскрытыми ртами, когда девчонка, их куда моложе, вдруг начинала рассказывать такие вещи про мужиков, что краснели даже стены. Иные из молодиц попытались воспроизвести услышанное в постелях с дружками – и наутро прибегали с выпученными глазами, благодаря Ярину за совет. Та лишь горько усмехалась.
