Элеонора Раткевич - Меч без рукояти
Вопящие рты, расквашенные носы, воздетые кулаки… внезапно посреди истошно завывающего месива бессмысленной плоти возникло лицо – такое бледное рядом с багровыми от злобы рожами. Губы его двигались беззвучно, но Байхин отчетливо прочитал по ним: «Сюда!» И снова ни минуты времени призадуматься – а не ловушка ли это? Пока будешь размышлять, тебя мигом сомнут и разорвут в клочья. Байхин предпочел довериться наитию – а наитие побуждало предложенную помощь принять. Он на бегу подтолкнул Хэсситая, взглядом указывая на неожиданного союзника. Хэсситай кивнул – и ринулся в противоположную сторону.
Байхин уцепился за ветку дерева, подтянулся, одним прыжком перемахнул на крышу, перескочил на другую, спрыгнул в пустой переулок, пробежал немного, поднырнул под низенькую арку, обогнул хлопающий на ветру полотняный навес… и тут чья-то рука ухватила Байхина за шиворот, а вторая с силой толкнула его в невесть откуда взявшийся узкий дверной проем.
Отдышавшись кое-как, Байхин огляделся по сторонам.
Погребок, где он так внезапно очутился, больше всего походил на трактир, знававший лучшие времена: с кухни не тянуло ароматом съестного, за пыльными столиками – ни одного посетителя. Только за стойкой незнакомый тип невозмутимо взирает на Байхина, словно ему не впервой видеть, как клиентов зашвыривают в трактир пинками.
Вновь приоткрылась дверь, и в погребок протиснулся бочком Хэсситай. За ним следовал их негаданный спаситель. Он задвинул засов, навесил на дверь тяжелый замок и дважды повернул огромный ключ.
Сбитая со следа толпа осталась снаружи.
– Прошу вон туда, – произнес хозяин погребка, окончив свои манипуляции с замком, и махнул рукой куда-то в сторону сплошной стены позади стойки. – Ломиться ко мне скорей всего не станут – все давно привыкли, что у меня до вечера заперто, – а все-таки верней будет спрятаться.
Он что, мелькнуло в голове у Байхина, наслушался воплей толпы и вообразил, будто мы и в самом деле сквозь стены ходить умеем?
Перехватив его взгляд, парень за стойкой улыбнулся и поддернул рукава, словно фокусник перед исполнением особо хитроумного трюка. Затем он подошел к полке с посудой и переставил тяжелую глиняную миску с места на место, после чего выжидающе замер, будто приглашая почтеннейшую публику убедиться, что коробочка, из которой сейчас вылезет живой слон, и в самом деле пуста. Выдержав должную паузу и вдоволь насладившись откровенным замешательством почтеннейшей публики, он легонько толкнул полку. Полка повернулась вместе с частью стены, открывая проход в надежно укрытую от посторонних глаз комнату.
– Милости просим, – нараспев протянул парень и слегка откинул голову назад.
– Фигляр, – вздохнул хозяин. – Смотри, довыпендриваешься.
– Это при своих-то? – ухмыльнулся парень. – Да что вы, хозяин… а при чужих я ни-ни, вы же знаете.
Байхин и Хэсситай почли за благо побыстрей воспользоваться приглашением, отложив расспросы на потом. Место, в которое они попали, и владеющие им люди были по меньшей мере странными, чтобы не сказать – загадочными, но эти странные люди спасли обоих киэн, здорово рискуя при этом собственной шкурой. Подвергать их еще большей опасности – значит отплатить злом за добро. Лучше побыстрей спрятаться в укрытии, не тратя времени на неуместные разговоры… а там, глядишь, что-нибудь да прояснится.
Потайная комната оказалась большой – едва ли не больше всего остального погребка – и довольно уютной. С потолка свисал начищенный бронзовый светильник на крепкой цепочке. Низенькие столики, не в пример стоящим снаружи, чисто вымыты. Самая что ни на есть обычная комната для необычных посетителей. В таком помещении трактирщик обычно ублажает едой и питьем тех нечастых клиентов, которым полагается кланяться в пояс. Словом, ничего необычного… Ничего? Как бы не так. Именно комнате для дорогих гостей, а никак уж не внешней трапезной, полагается покрываться пылью – ведь комнатой этой так редко пользуются. У входа в такую комнату трактирщик часто-часто кланяется достопочтенным господам и сыплет прибаутками да приговорками, выражая свою сверхъестественную радость, а сам зорко следит, когда же проскользнувший втихомолку вовнутрь прислужник выберется наконец, тщательно пряча за спину побуревшую от пыли тряпку, – и лишь потом, не переставая кланяться, ведет сиятельных господ туда, где они смогут перекусить и выпить, не оскорбляя свой взор созерцанием всякого сброда. И не стена с потайным механизмом, а дверь, прикрытая изнутри красивой занавесью, отделяет залу для почтенной публики от общей трапезной.
– Располагайтесь, – промолвил хозяин погребка, широким жестом обводя комнату. – Вот только предложить мне вам, кроме холодных закусок, нечего. Днем мы ничего не готовим и огня не разжигаем. Если вдруг ни с того ни с сего у меня из трубы дым повалит…
– Понял, – кивнул Хэсситай. – Не огорчайтесь, почтенный. Мы не в обиде. Вы же нам жизнь спасли как-никак.
Спрашивать, из каких соображений гостеприимный трактирщик решил рискнуть собой ради двоих незнакомцев, Хэсситай не стал. Обычный киэн на его месте скорей всего не удержался бы – но среди Ночных Теней подобные вопросы почитались неприличными. Спас тебя человек – будь благодарен и не лезь к нему в душу, не вызнавай, зачем да почему: тебе-то что за дело? Захочет, так и сам расскажет… а не захочет – радуйся, что жив остался, и молчи, если только твой спаситель не даст понять, что готов дать ответ на твои вопросы.
Байхину в отличие от Хэсситая не терпелось разузнать, кто их спас и почему, – но, глядя на мастера, он тоже прикусил язык. Раз Хэсситай выказывает одну лишь благодарность без тени любопытства, то и ему не пристало соваться с расспросами. Взамен он принялся пристально рассматривать помещение.
Парень тем временем вернулся к себе за стойку, вытащил оттуда небольшой поднос, нагрузил его всевозможной снедью, вернулся в потайную комнату и повернул стену, закрывая вход. Байхин так и уставился на него – и все же не смог уловить, что именно парень проделал с механизмом, задвигающим стену.
Парень принялся сноровисто снимать с подноса чашки и миски и расставлять их перед гостями. Руки его так и летали. Сильные, подвижные, выразительные руки, покрытые ровным загаром – сидя в трактире с утра до вечера, таким загаром не обзаведешься. Нет, не к посуде эти руки привычны, хоть и управляются с нею ловко. Не трактирному слуге принадлежат эти гибкие, точные в движениях пальцы… и лица такого у трактирного слуги быть не может. Странное лицо: вроде и не худое, а каждый мускул, каждая жилочка прорисованы отчетливо и явственно. Словно бы тонкий слой подкожного жирка, залегающий у обычного человека, как и явствует из названия, под самой кожей, у этого парня не обливает собой лицевые мышцы, а располагается под ними, вынося их на поверхность. С таким лицом даже малейшего движения души не укроешь от любопытных взоров – оно предательски обнажает, выдает любое переживание… Очень неудобное в обычной жизни лицо… но очень удобное для того, чтобы…
Байхин не стал мысленно облекать в слова свою нечаянную догадку, а уж вслух – тем более. Он молча встал и поклонился собрату по ремеслу так, как принято кланяться среди киэн, уперев руки в боки. Парень широко ухмыльнулся и ответил точно таким же поклоном.
– У хозяина нашего глаз наметанный, – заметил парень. – Как он в считанные мгновения да еще в такой суматохе сумел распознать киэн – уму непостижимо.
Байхин оглянулся на хозяина, тихо о чем-то беседовавшего с Хэсситаем. Вот оно, значит, как. Не просто укрыть от толпы загнанных беглецов… не просто приютить незнакомцев… хотя и такое дело тоже отменной храбрости требует. Нет, хозяин погребка отлично понимал, кого спасет – а значит, и чем рискует.
Хэсситай оглянулся мельком на Байхина с собеседником. Нет, кланяться он не стал – просто улыбнулся, но такой понимающей улыбкой, что Байхину едва не стало завидно. Он пока еще не навострился распознавать собратьев по ремеслу мгновенно. Годы не те, опыта недостаточно. Байхину, прежде чем догадаться, пришлось потратить время на наблюдение – а Хэсситай и мгновения лишнего на догадку не потратил. Да и можно ли именовать догадкой спокойную твердую уверенность?
– Ваша правда, мастер, – вполголоса заметил хозяин, перехватив взгляд Хэсситая. – Этот парень – один из лучших в своем ремесле… не будем уточнять, в каком.
– Не будем, – покладисто согласился Хэсситай. – Ваш давний знакомец, я полагаю?
Хозяин внезапно смутился, словно Хэсситай застиг его в детском слюнявчике и с погремушкой в руках.
– Давний, – пробормотал он себе под нос, мучительно заливаясь краской. – Я его еще вот таким пацаненком помню. Почитай, пятнадцать лет на площадь бегаю на него посмотреть! – добавил он конфузливо и одновременно с вызовом.
Хэсситай улыбнулся в ответ широко и уважительно.
