Кэрол Берг - Превращение
– Сейонн, вставай. – Я всего лишь мечтал отползти подальше от конских копыт. Я почувствовал несказанное облегчение, когда сняли цепи и привязывающую меня к седлу веревку, а могучая рука подняла меня на ноги. – Давай. Тут есть вода.
Он помог мне нагнуться, и я едва не осушил неглубокий ручей, с трудом заставив себя остановиться.
– Ты слишком быстро пьешь. Нужно делать маленькие глотки. – Принц стащил с меня окровавленные лохмотья, бывшие когда-то моей туникой, набрал в пригоршню воды и намочил тряпку. Очень по-эззариански. Потом он смыл с моего лица грязь и кровь.
– Они потрудились над тобой не хуже, чем я когда-то.
– Двенадцать, – сонно пробормотал я. – Их было двенадцать.
– Да, неплохо. Я думал, что стою шестерых или, в лучшем случае, восьмерых. – Он поднял мой опустившийся на грудь подбородок. – Нет. Сейчас не время спать. Надо убедиться, что твоя голова нормально работает после всего произошедшего. – Он достал из сумки мои вещи и чашку, набрал в нее воды и дал мне, осматривая мои раны и натягивая на меня одежду.
– Дурак, что пошел, – беззлобно заметил принц, ощупывая синяки на моем животе с такой силой, что из меня чуть не вышла обратно вся выпитая вода. – А я дурак, что разрешил тебе. Когда ты не вернулся, я понял… я понял… сразу точно понял, что произошло и что они собираются сделать с тобой. Боги, что за гнусный мир!
Он на миг замер, дыхание его участилось, он отвернулся, чтобы я не видел, что делает с ним его заклятие. Потом он снова повернулся ко мне. Его холодные неловкие пальцы попытались натянуть на меня штаны.
– Чего мне только не хватало, так ругани с прекрасной эззарианкой и ее приятелем. – Вспомнив о Катрин, он переключился на другое, за что мои синяки были ему весьма признательны. – Я правильно понял, что ты передал письмо Лидии? Именно это она пыталась сказать мне?
Я кивнул.
– Она была великолепна, правда?
Я снова кивнул.
– Никогда не думал, что она умеет так притворяться. У нее изумительно получилось. Какое у нее было лицо! Какое воодушевление!
– Должно быть, вы имеете на нее особое влияние, раз она так поступила. – Я усмехнулся, а он принял мою усмешку за гримасу боли и возобновил свои манипуляции.
– Благодарю, мой господин. Со мной все в порядке. – Я постарался как можно четче произнести эти слова, чтобы он поверил мне. – А как вы?
– Мы с моим зверем по-прежнему делим одно тело на двоих, – ответил он, опираясь спиной на древесный ствол и отхлебывая из фляги вино. – Я борюсь, с переменным успехом, но рано или поздно зверь прикончит меня. Мой ликай никогда не говорил, как сражаются с такими сущностями.
– Мы найдем…
– Нет. Не надо больше. Катрин объяснила мне, что ты едва ли сможешь помочь, ты не сумеешь сразиться с этим демоном, пока не заставишь свою магию работать.
– У нее не было права говорить это.
– У нее было право, так же как и у меня было право слушать.
– Мой господин…
– Послушай меня, Сейонн. Не перебивай. – Он подался вперед, в его движении было столько силы, что он заставил бы замолчать кого угодно. – Я хочу, чтобы ты дал мне слово… слово эззарианского Смотрителя, что ты не позволишь мне разрушить Империю. Со всем хорошим, что в ней есть. Я знаю, что ты не видел этого, но Империя позволила тысячам людям жить в мире. Тысячи других при этом погибли. Но у нас есть честь и традиции, которые достойны сохранения, они будут полезны. Если б Дмитрий был жив, он рассказал бы тебе, как пытался объяснить это мне последние пятнадцать лет. Я не могу и не хочу допустить ее разрушения. Если меня схватят эти демоны или я обращусь в зверя и не вернусь, убей меня. А когда ты победишь и выгонишь демонов из королевства, расскажи все моему отцу.
– Мой господин…
– Поклянись, Сейонн. Поклянись, что я умру от руки воина, а не стану диким зверем и не останусь им. – Я заметил, как он сдерживает готового вырваться наружу шенгара. Невозможно было представить, сколько сил стоит ему подобное сопротивление.
– Да, господин.
Наверное, источник, из которого мы пили, был святым. Или один из удачных ударов стражников поставил все на свои места. Или помогло то, что теперь мы оба знали одну боль и одно отчаяние, но я вдруг ясно осознал то, что только ощущал все это время. И нашел слова, выражающие мои мысли:
– Если бы мы могли сочетать вашу волю и мою силу, ни один демон не устоял бы перед нами. – Я бросился на траву, чувствуя, как слипаются веки и заплетается язык. – К несчастью, единственный путь для вас оказаться в том месте – позволить демону Каставана перейти в вас.
Сон тяжело навалился на меня, превратив в ночь сияющее утро. Когда я уже почти совсем растворился в забвении, почувствовал, как принц закутывает меня в плащ и шепчет мне на ухо:
– Я был бы счастлив сражаться вместе с тобой, Сейонн.
Пробудился я уже после полудня. Рядом со мной в траве лежали сломанные стальные браслеты.
Глава 32
– Как вы позволили ему уйти? – напустился я на Катрин и Хоффида, очнувшись от целебного сна. – Вы понимаете, что он задумал? Этот упрямец, этот глупец собирается отдать себя келидцам. – Я был вне себя от ярости, беспомощности и горя.
– Он прав. Ты не мог ехать дальше в таком состоянии, – ответила Катрин, даже не делая попыток оправдаться. Это она заставила меня спать целый день, чтобы залечить мои раны. – А если бы мы позволили тебе ехать за ним, ты был бы не в состоянии сражаться. Твоя жизнь важнее, чем его. И я не собираюсь обсуждать это.
– Александр ценнее нас всех, вместе взятых. Он изменит мир. Неужели никто, кроме меня, не видит этого?
Александр встретился с Катрин и Хоффидом на перекрестке, где они ждали его возвращения. Он вернулся один, но сказал им, что я жив, хотя и ранен, и что меня найдут возле ручья. Потом он велел Хоффиду снять с моих рук железные браслеты.
– Он просил передать, что в последний раз это было особенно долго, – сказал Хоффид, когда моя злость на друзей прошла и я успокоился. – Еще он сказал, что во всем виновата его проклятая гордость. Но он хочет, чтобы ты знал, ты волен поступать так, как сочтешь нужным, еще он просит, чтобы ты помнил о данной клятве. – Хоффид нахмурил брови и нерешительно потер руки. – Он велел передать тебе еще одно. Сказал, что Вейни, я решил – это чье-то имя, – обычно вывозил своих рабов в пустыню, где он со своими друзьями охотился на них ради развлечения, – Хоффид положил руку мне на плечо:
– Он ведь не угрожал тебе, нет? Он не стал бы так делать?
– Нет, это не угроза – это был дар.
Александр прекрасно понимал, что мы не сможем догнать его. Муса был лучшим скакуном в Империи. Но раз уж мы выехали, я не собирался медлить. Я скакал вперед как сумасшедший, останавливаясь, только чтобы дать благородным животным отдохнуть.
Если Александр проиграет, мир изменится. Была еще одна вещь, которой принц не хотел понимать: если демоны захватят его, он уже не сможет сражаться рядом со мной. Его душа станет для меня полем битвы, а все его силы, устремления и возможности будут использованы демонами для сотворения моего врага. Демоны будут знать обо мне все, что я рассказывал Александру, включая мое имя. Я проклинал свой глупый язык, который в минуты слабости столько рассказал Александру. Я боялся, что он задумает убить нас обоих… и еще тысячи других людей, после того как демоны получат то, о чем мечтают.
Парнифор. Не самое подходящее место для решения судьбы мира. Город располагался на окраине Империи, в течение тысячелетий он переживал многочисленные периоды упадка, вторжения дикарей и «цивилизованных» завоевателей. Здесь напротив ряда вештарских мазанок, лишенных окон, можно было увидеть высокие, узкие деревянные постройки кувайцев с расписными дверями и ставнями. На руинах каменных построек, таких древних, что никто не знал имени народа, их оставившего, дерзийцы возводили свои дворцы с внутренними двориками, галереями, арками, по которым гулял ветер пустыни, охлаждая нагретые камни. Население города было так же разнообразно, как и архитектура. У статной темнокожей тридянки могли вдруг оказаться круглые голубые глаза и кудрявые манганарские волосы. Белокурый базраниец красил бороду и носил полосатый халат сузейнийца. Нужно сказать, что город был не очень большой, однако прекрасно укрепленный. Долина перед ним была иссечена множеством речушек и ручейков, поэтому сам город представлял собой настоящий зеленый оазис среди бесконечной желтой травы и черных скал Киб Раш, Зубастых гор, уходящих на север.
Я глядел на ворота Парнифора, сидя на корточках за полуразрушенным бастионом, на вершине холма. Мы ждали заката, не смея войти в город открыто, среди бела дня. Там могли быть наблюдатели… ожидающие нас. Наверное, сейчас Каставан уже знает о нас все. Будь ты проклят, Александр. Почему ты не поверил мне? Я бы нашел для тебя укрытие. Я ведь обещал тебе… Это был двадцать первый день путешествия…
