Кэрол Берг - Превращение
Я судорожно глотнул воздух. Сейчас мне некогда было думать о возможных последствиях сопротивления. Я не мог позволить схватить себя. Ни в коем случае. В тот миг, когда кто-то пнул меня в бок, снова заставив хватать ртом воздух, я прошептал заклинание, рвущее веревки. Второй пинок пришелся в спину. Я размазал по правой половине лица вонючую грязь, чтобы скрыть королевское клеймо. Когда следующий удар башмака повалил меня на землю, веревка лопнула. Я вскочил на ноги, таща за собой бьющий меня башмак и его владельца.
Вокруг меня стояли три ухмыляющихся стражника и какой-то бородатый человек, который не был воином. Все они были вооружены. Двоих я уложу. Возможно, троих. Но четвертый уже некстати, а если еще подоспеет и пятый…
Я развернулся и выбил нож у бородатого, который попытался замахнуться им на меня. Услышав звон упавшего лезвия, я сломал нападавшему руку. Это меня воодушевило, ведь именно он накинул на меня петлю. Думать было нельзя. Я должен был двигаться, используя свои инстинкты, которые всегда срабатывают быстрее, чем мысль. Что ж, я так и поступил.
Уворачиваясь от ножей и мечей и работая руками и ногами, я лихорадочно вспоминал заклинания. Мне приходили на ум только самые простые из тех, что я цитировал Катрин, но я заставил одного из нападавших упасть на колени и расстаться с содержимым его желудка и убедил еще одного, что к нему в штаны заползла змея. Если бы у меня в руках оказалось оружие одного из них, если бы им на помощь не кинулись еще трое, все было бы по-другому… Но я все-таки оказался лежащим лицом в грязи, с цепями, прикованными к моим браслетам, под ударами кулаков и ног озверевших стражников, убедивших меня в том, что гораздо приятнее иметь дело с демонами, чем с солдатами, которых только что выставили на посмешище перед лицом их товарищей.
Рядом с городскими воротами всегда была тюрьма. Туда сажали контрабандистов, воров, пытавшихся обчистить путешественников, пойманных преступников, а иногда и зажиточных иностранцев, которые могли заплатить за себя выкуп. Беглые рабы были такой редкостью, что стражники не очень хорошо понимали, что со мной делать, они сочли только, что необходимо причинить мне что-нибудь особенно скверное. Поэтому пропустили сковывающие меня цепи над балкой под потолком и подтянули меня вверх так, что я стоял на полу, едва касаясь его пальцами ног. Остаток ночи они провели, можно сказать, выражая мне свое неудовольствие за их унижение. Я постарался заснуть, но их голоса все время напоминали о том, где я нахожусь. Эти мужланы получали немалое удовольствие, обсуждая, какую именно ногу судья предложит отсечь утром, потом они принесли тяжелую заляпанную кровью скамью и широкий топор, положив его так, чтобы он все время мозолил мне глаза. Позже, ближе к утру, я выбрал момент, когда все ушли, подтянулся на цепях и попробовал ногами проделать дыру в крыше, но старые дубовые балки оказались слишком прочными. Через некоторое время стражники вернулись и снова напомнили мне, что нескольким из них я сломал кости. Пришлось на время оставить свои попытки. Я должен был выйти отсюда, но не мог заставить цепи раствориться, по крайней мере в нынешнем своем состоянии, когда всех моих сил едва бы хватило, чтобы просто выйти из города. Мелидда помогала лишь несколько расширить рамки законов природы, а не отменить их вовсе. Я мог только изменить режим горения огня, заставив его стать сильнее или тише, но не мог заставить огонь появиться ниоткуда.
Иметь дело с железом, не склонным загораться, было еще сложнее. К тому же любое, даже самое незначительное, проявление волшебства тут же наведет на мой след Гильдию Магов, и тогда со мной будет покончено. Даже потерять ступню лучше, чем потерять разум в гробу Балтара….
Ночь длилась бесконечно. К концу второй стражи в дверь вместе с солдатами протиснулся какой-то толстяк. Он объявил, что судья придет через час.
…Стражники потратят, как минимум, полминуты, чтобы снять цепи с балки и привязать меня к столу, на котором и состоится принятая для беглых рабов казнь. Полминуты мне хватит…
Но когда грузный судья, раздраженный ранним пробуждением, пришел и произнес приговор, один из стражников, чью физиономию особенно густо покрывали синяки, нанес мне такой удар в живот, что я не заметил, как меня сняли с балки и перенесли на стол.
– Больше не убежишь, – ухмыльнулся ударивший меня стражник, примериваясь топором к моим ногам. – Нет средства надежнее. Какую же лучше отрубить?
– Кончайте с этим быстрее, – проворчал судья. – Я еще не завтракал. – Мои вялые попытки освободиться не привели ни к чему другому, кроме как к очередному удару кулаком. Я не мог найти слова, рвущие веревки, не мог создать иллюзию, сделать хоть что-нибудь подобное. Только лежал, как свинья под ножом мясника, и лишь немного боялся, что сейчас топор поднимется… сейчас топор опустится… не отдавая себе отчета, к каким последствиям это приведет.
Неожиданно люди вокруг зашумели, но я не мог даже повернуть головы, чтобы узнать, в чем дело. Впрочем, мне было уже все равно.
– Где этот червяк? Никто, кроме меня, не смеет наказывать моих рабов.
Что-то в моей голове начало проясняться.
– Рога Друйи, если вы испортили мою вещь, я вам руки вырву! Я отрежу ему ногу… обе ноги… и еще вырву его лживый язык. Но я сделаю это сам. – Что-то знакомое было в ругани этого незнакомца, появившегося в дверях тюрьмы, словно луч солнца среди туч.
– Поставьте его на ноги, пока они у него есть. Чтобы через пять минут он был готов бежать за моей лошадью, или побежите вы.
– Как ваше имя, господин? – спросил судья. – Оно необходимо мне для документов.
– Вейни из Дома Мезраха. И запишите еще, что я не терплю, когда чиновники вмешиваются в мои дела.
– Наши самые искренние извинения, господин. Самые искренние!..
Вейни. Что за ерунда!
Меня отвязали от стола, вытащили на улицу и прикрутили мои браслеты веревкой к седлу очень крупного жеребца. Я заметил засиявшую под солнцем рыжую прядь. Главное – не улыбаться, а не то кто-нибудь увидит. Я с трудом сдерживался.
– Прочь с дороги. – Несколько стражников отскочило в сторону, когда высокий человек вскочил в седло.
– Куда вы везете его, лорд… Вейни? – К нам подходили судья и бородатый, что поймал меня. У меня потемнело в глазах – в его голосе зазвучали какие-то новые ноты.
– Вперед, вперед, вперед, – едва слышно пробормотал я.
– Не ваше дело. Просто уберитесь с дороги.
Я застонал, когда судья схватил меня за короткие волосы и повернул к себе мое лицо, счищая ногтем грязь со щеки.
– Что это за знак? Ваше клеймо? У нас тут есть сведения о беглом рабе…
Нет, нет. Мы не можем больше медлить. Судья отпустил меня, а я изо всех сил старался прийти в себя. Бурчанье у меня над головой давало понять, что всадник очень разозлился.
– Что происходит, Лайвен? – Женский голос отвлек меня от попыток собраться. – Кто это привязан к лошади?
– Моя госпожа! Вам не следует оставаться в таком гнусном месте. Это всего лишь беглый раб.
Рядом с нами остановилась лошадь, на спине которой по-мужски сидела дерзийская женщина в темно-зеленом одеянии. Я задрал голову вверх и краем глаза увидел леди Лидию. Ее взгляд казался дуновением свежего весеннего ветра после долгой зимы, проведенной в затхлом помещении. Я снова начал соображать.
– Мы собирались наказать его согласно закону, но лорд Вейни заявил, что это его собственность и что он сам накажет раба. Но я увидел на щеке этого раба следы, о которых нам сообщали…
– Вейни?! – Похоже, леди лишилась дара речи.
– Вы же помните меня, – произнес Александр, конечно, это был он, наклонясь в седле. – Мы встречались в Загаде.
Лидия смотрела на Александра одну долгую секунду:
– Конечно, я вас помню, лорд Вейни. Я должна была предположить, что вы замешаны в это дело. Я слышала, что ночью поймали раба, и хотела купить его. Пока его не успели покалечить.
– Но ваш дом не держит рабов.
– Вот именно.
– Значит, он будет гораздо полезнее мне, чем вам. Позвольте мне пожелать вам всего хорошего и покинуть вас.
Лидия заставила своего жеребца встать плечом к плечу с Мусой. Резким движением, заставившим всех присутствующих умолкнуть, она подняла руку и дала Александру пощечину.
– Конечно, мой господин. У нас у всех полно дел этим утром. Мне тоже пора. Не смейте приносить ваши гнусные обычаи сюда, в Авенхар.
– Моя госпожа. Я… с нетерпением буду ждать следующей встречи с вами. Возможно, она произойдет при более удачном стечении обстоятельств.
Лидия развернула коня и направила его на судью:
– Я хочу, чтобы они убрались из города немедленно. Мой отец не выносит лорда Вейни и не потерпит его здесь.
– Да, госпожа. Как скажете.
Александр потрепал Мусу по холке и проехал через ворота. А я потащился за ним, мечтая, чтобы принц или замедлил шаг Мусы, или пустил его вскачь, чтобы я мог упасть и просто потащиться за ними. Прохожие смеялись надо мной, плевали в меня или швырялись чем-нибудь. Иногда весьма тяжелым. Некоторые отворачивались из отвращения. К несчастью, за городом не было ни деревца, ни холмика, дорога никуда не сворачивала, и нас было прекрасно видно от городских ворот. Когда Муса наконец остановился у протекающего под ивами ручья, я доковылял до его бока и обрушился на землю бесформенной кучей.
