Виктория Угрюмова - Имя богини
Рядом с Каэтаной раздавался мерный стук, пробивающийся сквозь шум битвы, и громкое дыхание «и-ах, и-а-ах». И отборная гвардия Дахака Давараспа попятилась при виде закованного в железо башнеподобно-го исполина Бордонкая, размахивающего своей секирой. Ущербная Луна ходила взад и вперед, как маятник. На прямом движении она крушила панцири, как скорлупку, и разрубала грудные клетки, а на возвратном сносила головы, отчего кровь вокруг Бордонкая хлестала ручьями. Плащ его намок, а с доспехов и гривы коня текла дымящаяся алая жидкость. «Странно, что я не теряю сознания», – подумала Каэ. Она снесла голову с плеч противника, в чем не было особой ее заслуги: воин как завороженный смотрел на Бордонкая, покрываясь мертвенной бледностью, и на Каэтану внимания просто не обратил.
– Вот это и есть усмешка судьбы! – произнесла она вслух, перевела взгляд на соседнего воина и замерла.
Перед ней на чалом скакуне, облаченный в зеленый плащ, заляпанный кровью, сражался князь Дахак Даварасп. Но не это испугало Каэтану. Просто ей стало понятно, отчего так развивается битва и Зу-Л-Карнайн проигрывает ее окончательно и бесповоротно. Ей стало понятно, что вряд ли она будет погребена по-человечески, потому что ей предстоит умереть здесь и сейчас. И хотя к самой возможности гибели она относилась философски, но такой способ умереть ее несказанно обидел.
За спиной у Дахака Давараспа, усмехаясь бледными губами, возвышался рыжеволосый и зеленоглазый воин в шлеме из черепа дракона. Сам Арескои со своими воинами явился на поле брани, чтобы принять участие в этом сражении. И не было спасения тем, кто волею судеб стал его противником.
Ветряная мельница Эйя – Габия замедлила свое движение и снизила обороты. Закрыли собой, как живым щитом, Каэтану Джангарай и Ловалонга, понимая, как ненадежен и жалок этот щит перед лицом неистового бога. Смешались и отступили телохранители аиты, не привыкшие сражаться против бессмертных, ибо повелось полагать, что бессмертные боги всегда находятся на их стороне. Как мертвый штиль в центре тайфуна, образовался пятачок тишины в самой гуще гремевшего сражения.
Где-то там, словно на краю вселенной, вырвавшиеся из кольца войск ал-Ахкафа саракои топтали верблюдами бегущего противника. Лезли на стену дикие тагары под командованием Хентей-хана, сына Хайя Лобелголдоя; развернула смертоносную змею гвардия копьеносцев. Бесстрашные ветераны с копьями наперевес спешили на помощь своему повелителю, готовые сражаться за Зу-Л-Карнайна и с Богом Войны, и с Богом Смерти, и со всеми остальными богами, которые будут иметь глупость выступить против аиты. И неистовые тхаухуды мечами вырубали себе просеку в рядах княжеской дружины, уже оправившись от первого потрясения. Но все они были слишком, слишком далеко. Где-то там крохотная, лазоревая на белом точка – Агатияр потрясал саблей, понукая войска, не нуждающиеся в понукании» а здесь, в этом замершем от ужаса мгновении, надменный Арескои смотрел в глаза Каэтане. И смерть отражалась в зеленой глубине его вертикальных зрачков.
В этой тишине решался исход битвы. Ни один смертный, даже беспредельно отважный Зу-Л-Карнайн, не мог помыслить себе выступить против бессмертного. Каэтана тронула коня, понукая его двинуться вперед на Дахака Давараспа и Арескои. Не от храбрости, нет. Из боязни стоять на месте, бессильно и безвольно опустив руки.
И тут тишина лопнула и разлетелась на части от яростного рыка. И гигант Бордонкай, высоко занеся свою секиру, ринулся на зеленоглазого бога. Нечто похожее на замешательство и удивление отразилось на бесстрастном до сих пор лице рыжеволосого. Страх промелькнул в раскосых глазах Дахака Давараспа; и он рванулся в сторону, оставляя Бордонкая лицом к лицу с Арескои – Убийцей Дракона. Но казалось, гиганту неизвестно, что перед ним стоит всемогущий Победитель Дракона Гандарвы. Неизвестно или, более того, просто наплевать.
Арескои неуловимым движением вынул из воздуха секиру – точную копию Ущербной Луны – и сказал:
– Спасибо, смертный. Давно у меня не было такого развлечения. В благодарность за это ты умрешь легко. – Голос у него оказался таким же холодным и бесстрастным, как и взгляд. Но Бордонкай, похоже, не собирался умирать.
Такого сражения не помнила земля со времени войны богов и титанов. Арескои был быстр и стремителен. Бордонкай казался высеченным из камня. Он был на полголовы выше бога и шире его в плечах. Рядом с ним исполин Арескои выглядел хрупким юношей.
Секиры вздымались и падали, высекая брызги искр, – еловно два огромных кузнеца ковали божественный меч. Было видно, как ходят мускулы гигантских тел; и испуганно вздрагивало небо над головами воинов.
– Отойди, смертный, ты храбро сражаешься, и я пощажу тебя. Отойди и пропусти меня к ней.
Бордонкай даже не ответил. Он изогнулся в седя выбросил тело вперед и нанес сокрушительный удар сещ кирой по черепу дракона. Оглушенный Арескои пошатнулся в седле – не то от удара, не то от изумления. И хотя крепче стали был шлем из черепа Гандарвы, Ущербная Луна оставила на нем глубокий след, подобный шраму.
А Бордонкай не останавливаясь вздымал и опускал секиру.
На черных доспехах Арескои одна за другой появлялись глубокие вмятины, по бледному лицу поползла красная тонкая струйка – кровь у бога оказалась вполне человечья. И Арескои громоподобно взревел, словно ураган пронесся над притихшей степью.
И тогда за спиной брата появилась желтоглазая смерть Бордонкая – Малах га-Мавет.
Каэтане было ясно, что Зу-Л-Карнайн проиграл это сражение, а она проиграла не только свою жизнь и судьбу, но жизни и судьбы тех, кто разделил с нею ее ношу. Армия аиты не разбежалась только потому, что все были одинаково напуганы. Напуганный Дахак Даварасп, неизвестно чем заплативший за такое божественное вмешательство, застыл каменным истуканом. Но было совершенно ясно, что, когда падет Бордонкай, войска ал-Ахкафа начнут свое победное наступление и ничто не спасет тех, кто выступил против князя Урукура и его бессмертных покровителей.
Бордонкай же, прекрасно понимая, что сулит ему появление Черного бога, тем не менее пытался дотянуться в последнем рывке до Арескои. И даже Малах га-Мавет приостановился, замерев перед этой безумной отвагой.
Где-то вовсю кипело сражение, и Каэтана увидела, что тагары, никогда не считавшиеся со стратегией и реальностью битвы, разрушили северную башню ал-Ахкафа, нагромоздив во рву переправу из собственных тел, а лучники саракоев одного за другим расстреливают защитников на стенах. И если бы не два бога, вмешавшиеся в ход сражения, Зу-Л-Карнайн к вечеру взял бы город. Эти мысли пронеслись у нее в голове с быстротой молнии. А когда она отвела взгляд от городских стен, то увидела, что за считанные секунды ситуация снова изменилась. На поле битвы появилось еще одно действующее лицо.
Между Бордонкаем и братьями-богами восседал на коне стройный, как тростинка, воин. И сам он, и его оружие, и доспехи – вернее, полное отсутствие таковых, – и даже конь вызывали изумление людей. Громадное животное с одним рогом во лбу и драконьей мордой с оскаленными клыками было сплошь покрытo зеленоватыми чешуйчатыми пластинами. Эта естественная броня делала дивную лошадь совершенно неуязвимой. Всадник же, в полную противоположность своему скакуну, был гибок и изящен. Ростом он не уступал ни Арескои, ни Малаху га-Мавету, но выглядел моложе и светлее. На лице его блуждала милая рассеянная улыбка. Налетевший ветер растрепал ничем не прикрытые серебристые волосы – всадник был совершенно седым.
Он обернулся к Каэтане, и она охнула. Узкое тонкое лицо с высокими скулами было ей известно с незапамятных времен, но кто это, она вспомнить не могла. Знакомыми казались и высокие изломанные брови, и разноцветные глаза – один черный, другой зеленый. Зрачки их, кстати, были не вертикальные, а самые что ни на есть обыкновенные. Тонкие длинные пальцы небрежно поигрывали уздечкой. Доспехов на всаднике почти не было. Только широкий металлический пояс с наборными пластинами, короткой юбочкой закрывавшими живот, да невероятной работы наручи от запястья до локтя на изящных нежных руках. На нем была легкая безрукавка с глубоким вырезом. И на гладкой коже шеи на простом шнурке висел какой-то талисман.
Каэтана глядела на него во все глаза, силясь вспомнить, но только смутные неясные образы носились перед глазами.
Двухголосое существо Эйя-Габия внезапно выдохнуло:
– Траэтаона?!!
Неведомо как очутившийся рядом Зу-Л-Карнайн возбужденно прошептал Каэтане прямо в ухо:
– Это первое сражение, в котором я в лучшем случае играю роль слона, но не ферзя. Я ведь был уверен, что Траэтаоны не существует.
– А кто это? – одними губами спросила Каэтана. Если император и удивился, то она этого не увидела, потому что во все глаза смотрела прямо перед собой – на невиданную лошадь и дивного всадника. Тем не менее ответил:
