Кэрол Берг - Превращение
– Войди, – мягко попросил меня Александр. – Мой слуга очень плохо переносит холод, – пояснил он женщине. – Если он останется в капюшоне, это очень оскорбит ваши традиции?
– Он может оставаться как захочет. Подойди к огню, погрейся, – повернулась она ко мне. – Мне понадобилось три года, чтобы привыкнуть к холодам. Ты тоже с юга?
– Да, – невнятно пробормотал я и шагнул внутрь. Она закрыла дверь и взяла у принца плащ, потом извинилась и вышла в дверь слева.
– Ты должен с чего-то начать, – негромко сказал Александр. – Она не из твоих знакомых, так что с ней тебе будет легче. Может быть, они изменили свои правила.
– Может быть, дерзийцы стали самым миролюбивым народом…
– Ты же человек. Скажи им, что они не правы. Ты ведь сумел убедить меня в существовании таких вещей, о которых я и помыслить не мог.
– Вы сами сказали нужное слово. Я раб, а не человек. Они не услышат меня, если я заговорю.
Он не знал, что ответить.
Хозяйка вернулась и начала накрывать на стол. Она принесла горячий хлеб, печеную на углях картошку, миску с сушеными фруктами, тарелку с тонко нарезанным мясом. Потом налила три стакана вина и пригласила нас к столу.
Александр пошел к столу, но я схватил его за руку и кивнул в сторону расписного таза и кувшина, стоящих на маленьком столике возле камина. Он был несколько озадачен. Я показал ему, как следует вымыть руки, и подал небольшое льняное полотенце, лежавшее рядом с тазом. Женщина была приятно удивлена.
– Ни слова о делах за едой, – сказала она, передавая Александру тарелку с мясом. Принц неловко ерзал на стуле, он привык, что его обслуживали за столом, и не знал, что делать с предложенной тарелкой.
– Могу я помочь вам, мой господин? – Я взял тарелку с лежащей в ней вилкой и положил принцу мяса. Потом положил себе.
Женщина не обратила внимания. Она умела не замечать неловкость других.
– Расскажите мне, – обратилась она к принцу, когда мы начали есть, – что вы любите в жизни больше всего?
Это был простой вопрос, но заданный серьезным тоном. Но не для поддержания разговора. Она действительно хотела знать, чтобы сравнить с тем, что она уже знала. Александр почувствовал это и задумался, прежде чем ответить. Если бы дело было в Кафарне, он сразу сказал бы что-нибудь ничего не значащее.
– Лошадей, – ответил он наконец, потом весело рассмеялся: – Странно, правда? Я никогда не думал об этом. У меня в жизни было все, о чем только может мечтать человек, но больше всего я ценю возможность скакать на самой лучшей в мире лошади.
– Лошади действительно чудесные создания, – отозвалась она, ее темные глаза смотрели на него с пристальным вниманием. – Такие умные, выносливые. Вы не сможете приручить лошадь, если будете недооценивать ее. Чтобы лошадь служила вам, вы должны убедить ее, что в самом деле достойны сидеть на ее спине.
Она вовлекла его в беседу, которая продолжалась не меньше часа. Удивительно, что эта живущая отшельницей девочка так свободно разговаривала с блистательным принцем. Они говорили о лошадях и скачках, потом они коснулись пустынь, и Александр рассказал, как он любит горячие пески своей родины. Она же повествовала о травах и способах их применения, о погоде и деревьях. Она несколько раз старалась вовлечь и меня в их разговор, но я ограничивался короткими репликами.
Вскоре обнаружилось, что я смотрю на нее, вместо того чтобы есть. Она раскраснелась, слушая Александра, который – необычное дело! – не утяжелял свою речь бранными словами. Он даже опустил ту часть истории о скачках, в которой затащил к себе в постель победительницу, прекрасную манганарскую девушку. Похоже, наша хозяйка получала истинное наслаждение от беседы.
– Вы изумительный рассказчик, – обратилась она к Александру. Потом обернулась ко мне. – Но вы… я не припомню, чтобы мне стоило такого труда расположить к себе человека. Возможно, вы не находите удовольствия в разговорах.
– Иногда гораздо приятнее слушать тех, кто действительно умеет говорить.
Ее удивил мой ответ.
– Тем не менее, у него не ощущается нехватки в словах, когда он отчитывает меня за какой-нибудь проступок, – буркнул принц негромко, ни к кому не обращаясь.
– Правда? – В глазах ее горело любопытство. – Должно быть, вы любимый слуга, если принц слушает вас. Скорее друг, чем слуга.
Александр густо покраснел.
Я совсем не желал обсуждать эту тему.
– Вы позволите мне помочь вам убрать со стола? После такого прекрасного ужина хозяйку следует освободить от возни с посудой.
– Вы очень любезны. – Она поднялась со стула. Потом показала мне, куда отнести тарелки, и попросила принести воды для мытья.
Я взял ведро и вышел за дверь на морозный воздух. Было ужасно жарко в тяжелом плаще, поскольку ведунья развела большой огонь, чтобы согреть меня как следует. Я нашел бочку и наполнил ведро. Наверное, на меня подействовал лес или же хотелось хоть как-то облегчить свои душевные муки, но, набирая воду, я произнес слова благодарности воде: «Сих вар де навор, каине анвир» – «Дар земли и небес, очисти нас».
Развернувшись, чтобы войти в дом, я увидел, что она стоит за моей спиной. Молодая женщина взглянула и вздрогнула, словно я нес ведро, полное змей. Я проследил за ее взглядом. Опуская ведро в бочку, я закатал рукав, чтобы он не намок, и теперь был виден мой железный браслет.
– Ты его раб, а не слуга.
– Да.
– Это он запретил тебе показывать лицо?
Я хотел ответить ей утвердительно, чтобы отвлечь внимание от себя. Но она сразу бы распознала ложь, голос ее и без того уже звучал недружелюбно. А Александр нуждался в ее помощи.
– Нет. Я сам. – Я опустил рукав. Слишком поздно. – Давайте войдем, на вас нет плаща.
– Я вышла показать, где вода для мытья, но, похоже, это и так было известно тебе.
– Хоффид рассказал о ваших традициях и показал такую же бочку за домом для гостей. Я подумал, что здесь все так же. – Я с трудом подбирал слова.
Она медленно пошла к дому и остановилась у двери:
– Еще он назвал тебе свое имя и рассказал, с какими словами мы обращаемся к воде?
Она вошла, не дожидаясь моего ответа, и повернулась к принцу, сверкая глазами:
– Я привела вас сюда, чтобы побольше узнать о том, кто несет в себе феднах. Я не могла поверить, что дерзийский принц может быть отмечен таким светом. Вы сказали, что вас направил сюда раб, и постарались убедить нас, что это был юноша, который, как мы знали, мог ошибиться. Вы солгали мне, но эта ложь была незначительна по сравнению с тем, что вы сообщили нам о заклятии и демонах. Однако эта ложь смущала меня. – Она поджала губы и покачала головой. – Я решила, что вам следует поговорить с кем-то другим, с кем-то, кто мудрее меня и сумеет распознать суть. Теперь же я обнаружила еще одну ложь, и, прежде чем мы пойдем дальше, я должна быть уверена в том, что вы не обманете меня больше.
Она взглянула в лицо Александру, закрыла глаза, прижала сжатые в кулаки руки к груди и произнесла: «Лис на Катрин». Потом она сделала то же самое для меня. И стала ждать, не открывая глаз. Слушая.
– Что она хочет? – прошептал принц. Я вздохнул, поняв, что выхода у меня нет. И ответил ему громко:
– Она предлагает вам высший дар, мой господин. Свое имя, доверие и дружбу, это принято среди эззарийцев. Вы ее гость, если вы хотите ответить ей тем же, вы должны сделать так же.
– Но я же уже называл свое имя. Ничего нового я ей не скажу.
– Повторите его и мысленно поклянитесь, что вы никогда не используете ее имя, чтобы предать ее. Сделайте это сейчас, так, как я сказал, тогда она будет уверена в вас. Сделав это однажды, вы уже не сможете солгать ей.
Он спросил, должен ли он повторить ее жест. Я кивнул. Он сжал кулаки, сложил руки на груди, закрыл глаза и произнес:
– Меня зовут Александр Эниязар Айвонши Денискар.
Настал мой черед. Она все еще не двигалась. Я снял капюшон, закрыл глаза и сжал кулаки до боли в суставах:
– Лис на Сейонн. Прости меня.
Не было нужды перечислять все, за что я просил прощения. Я принес в ее дом свою нечистоту, ел ее пищу, касался ее вещей, солгал ей. Не было никакого смысла каяться. Она не услышит меня. Когда я открыл глаза, Александр выглядел удивленным. Она скрылась за ведущей внутрь дома дверью. Мое сердце окаменело.
– Я должен уйти, прежде чем она вернется.
– Ты ошибаешься, – сказал принц. – Она смотрела на тебя без ненависти или отвращения. Ничего, о чем ты говорил.
– Это шок. Изумление. Она не посмотрит на меня больше. Единственное, на что я надеюсь, что я не испортил все и они помогут вам. Я должен уйти.
Александр покачал головой:
– Это был не такой шок. Я думаю, тебе стоит остаться.
За дверью послышались шаги, я был готов бежать.
– Прошу вас, господин, я не могу остаться.
– И куда ты собираешься идти, такой мальчишка как ты, невежественный, невнимательный, невосприимчивый и плохо подготовленный к своему исключительному дару… Вердон, сжалься над ним.