Гельмут Пеш - Повелители времени
– Подержи-ка! – обратился он к Альдо, у которого под тяжестью топора тотчас согнулись колени.
Сказав это, он полез в люк ногами вперед. Нижняя часть тела прошла без проблем. Упираясь в стены руками и коленями, он погружался все глубже. Дальше отверстие становилось уже.
– Застрял! – выкрикнул он. – Кто-то должен надавить сверху.
– Я маленький, но тяжелый, – сказал Бурин и прыгнул.
Раздался стук, когда гном приземлился на голову Горбаца. Затем он нащупал ногами плечи больга. Ухватившись руками за края отверстия, гном с силой надавил на больга, и тот полетел вниз, как продавленная в бутылку пробка. За ним последовал Бурин.
Гилфалас был следующим. Он зажал нос и скользнул вниз.
Альдо некоторое время колебался.
– Прыгай! – крикнул снизу Бурин. – Мы тебя подхватим.
Талмонд и Илона стояли рядом.
– Иди со мной, – сказал он. – В лесу нам будет неплохо.
Она засмеялась:
– И оставить здесь все? Теплую постель и еду каждый день? Нет уж, иди сам, но потом возвращайся, хорошо?
– А когда они придут, что будет с тобой?
– Кто узнал тебя, жеребца, тому уже не страшны какие-то там людишки или больги.
Талмонд хотел ее поцеловать, но в это время увидел стоящего и чего-то ожидающего Альдо.
– Ну что ты мешкаешь? Прыгай! – приказал Талмонд.
Альдо сначала сбросил вниз имущество Горбаца, а затем прыгнул сам. Прежде чем успел что-либо ощутить, его подхватили сильные руки. Кругом булькала вода. Альдо стоял по колено в вонючей жиже, пахнущей гнилью. Свод облицованного камнем канала был достаточно высок, так что Альдо и гном могли стоять здесь выпрямившись. А вот Горбацу и Гилфаласу пришлось согнуться. Где-то вдалеке брезжил свет. Там должна была быть река.
Что-то маленькое и мохнатое с шумом пронеслось мимо Альдо. Он глухо вскрикнул от неожиданности.
– Всего лишь крыса, – проворчал Горбац.
Всего лишь крыса? Неужели это не повод для беспокойства? Вероятно, здесь тысячи крыс, которые могут наброситься и своими острыми, как иголки, зубами разорвать их – да так, что от них ничего не останется: ни кожи, ни мяса, лишь обглоданные кости. Альдо так красочно все это представил, что больше ни разу не вскрикнул.
– Где Талмонд? – удивился Бурин. – Чего он ждет?
В этот момент раздался грохот. Это Талмонд прыгнул в канализационный колодец. С громким плеском он приземлился.
– Бш! – фыркнул Гилфалас, вытирая с глаз навозную жижу.
Люк закрылся за ними.
– Чего мы ждем? – спросил Талмонд. – Вперед!
Он начал прокладывать дорогу через нечистоты, как будто это было для него обычным делом. Прочие последовали за ним.
Сто шагов туннеля остались в воспоминаниях Альдо как самое отвратительное, что он когда-либо испытывал в своей жизни. Ни тюрьма Черного легиона, ни переход через болота не шли ни в какое сравнение с этим коротким отрезком во влажной неопределенной темноте, наполненной хлюпаньем и чавканьем нечистот. У Альдо было чувство, что все его поры забиты липкой грязью, что сам он стал частью нечистот, которые его окружают.
Но вскоре юноша вышел из туннеля. Яркий свет ослепил его, и поток свежего чистого воздуха проник в легкие. Спутники оказались немного ниже того места, где на рассвете отрезвляли негодующего Талмонда. Кусты и деревья, растущие возле отмели, укрывали от бдительных взглядов. Гилфалас лег на песок. Лицо его было бледнее, чем обычно, грудь поднималась и опускалась. Бурин расположился рядом с ним. А Талмонд уже отмывал свои сапоги, стоя в пенистой воде реки.
Горбац был последним, кто выбрался из туннеля.
– Как паршиво! – пробурчал он.
Альдо не выразил бы это лучше и точнее. Он двумя руками зачерпнул воду, чтобы вымыть лицо, благоразумно встав при этом выше впадения в реку клоаки. Долго-долго Альдо счищал и смывал с себя грязь, но все равно у него осталось ощущение, что вонь навсегда впиталась в его тело и одежду.
Талмонд Турионский сидел на берегу в нерешительности, как будто размышляя, что же делать с вновь обретенной свободой.
– И что же дальше? – спросил Альдо.
Мужчина с черной повязкой на правом глазу пожал плечами.
– Здесь в лесах прячутся люди, – сказал он наконец. – Несколько бывших помещиков и беглых наемников. Вы, как мне кажется, люди, которые умеют позаботиться о себе. Но если хотите, то можете к нам присоединиться.
Это было сказано так, словно Талмонду все равно, примут они его предложение или нет. Но в голосе его можно было уловить нечто похожее на искру надежды, что его слова не будут напрасны.
У Альдо сердце готово было выпрыгнуть из груди. Это было как раз то, чего он ждал.
– Шайка благородных разбойников? – спросил он восхищенно. – Вы грабите богатых и отдаете добычу бедным, да?
В этом случае легенда становилась реальностью. Талмонд фыркнул:
– Что забираем – это, конечно, правда. Но что касается отдавать... Ты очень смешной, малыш. Мы вне закона, и я был в городе, чтобы поменять часть трофеев на золото для покупки оружия и теплой одежды. Теперь вы это знаете. Итак, идете вы со мной или нет?
– Мы пойдем с тобой, Талмонд Турионский! – воскликнул Гилфалас.
ПРИНЦЕССА И БОЛОТНИК
Итуриэль шла сквозь туман. Она не знала, сколько времени идет, даже не могла вспомнить, как здесь оказалась. В памяти ее было только падение в пустоту и бесконечно длинная, окутанная дымкой дорога.
Затем она увидела их. Они лежали на берегу. Их волосы были светлы, их тела узки, совершенно не отмеченные знаками, которые оставляет время. У них были тонкие черты лица, брови вразлет, впалые щеки, заостренные уши. Это были эльфы. Они лежали с закрытыми глазами.
Сначала Итуриэль показалось, что они мертвы. Но, склонившись над одним из лежащих, она увидела, как равномерно поднимается и опускается его грудь. Тонко очерченные ноздри дрожат. Она протянула руку.
– Не трогай!
В тишине шепот прозвучал так громко, что Итуриэль испуганно отпрянула. Подняв глаза, она сначала не поняла, кто там стоит. Туман искажал фигуру до гротескных размеров, делая ее то большой, даже огромной, то совсем крохотной. Наконец девушка догадалась, что это Гврги.
– Ты разве не видишь? Они спят! – прошептал он.
Он подошел ближе и развел при этом руками. Попытка поднять плечи привела к тому, что жабры на его короткой шее вздулись и стали похожи на красные цветы. Это было и странно, и одновременно необычайно красиво.
– Мне жаль, что я тебя сюда взял, но я не мог поступить иначе, – произнес он.
– Где мы? И как мы сюда попали?
– Сразу два вопроса. – Он попытался улыбнуться. – Мы пришли через Врата Зарактрора. Припоминаешь? Они привели нас сюда, к истоку времени. Смотри, мир еще только формируется. Эльфы ждут, чтобы их разбудили. А лилии даже еще и не раскрылись.
Ее глаза широко распахнулись от удивления. Она смотрела на стебли, торчавшие из воды, зеленые побеги, наполовину скрытые туманом. Теперь Итуриэль поняла, где они находятся.
– Итиаз Кайден, – сказала она. – Воды Пробуждения.
Она так часто пела о месте, где Божественная Чета некогда разбудила эльфов.
– Но... я думала, что мир был создан именно в тот миг, когда Госпожа и Господин увидели друг друга...
Гврги приложил палец к губам:
– Тише, они могут нас услышать. А мы не хотим нарушить порядок вещей, не правда ли? Высший Мир и Подземный Мир оказались на краю существования, и водоворот времени нас выбросил на их берег. Пойдем, мы должны возвратиться, – сказал он.
Он взял ее руку. Его ладонь была сухая и теплая. Девушка поднялась и последовала за ним, как во сне. Итуриэль и Гврги шли между телами спящих до тех пор, пока не увидели вход в какую-то пещеру.
– Куда...
– Туда, где встречаются все времена, – ответил он.
Тогда Итуриэль вспомнила, что однажды уже была здесь, на этой дороге, ведущей в Зарактрор, вместе со своими спутниками, когда они искали вход в подземное царство гномов. Но тогда они видели лишь увядшие лилии и пересохшее русло.
И вдруг ее охватило горячее желание стать свидетельницей начала всех вещей, момента, который оставил неизгладимый след в душе каждого эльфа. Ей захотелось увидеть мир еще юным, свободным от печали и беспокойства.
Вот-вот это должно произойти, жизнь сделает первый вдох, сверкая в блеске утра, в свете нового солнца и юной луны. Она почувствовала, как все вокруг набухает и загорается. Глаза Итуриэль наполнились слезами, когда она обернулась и увидела...
Позади была лишь гладкая каменная стена.
Они оказались в закрытом помещении. Оно было круглое, как мир. Да, в некотором отношении это был сам мир или, скорее, то, что от него осталось. Ограниченное пространство. Камни, окружавшие его, были старые, древние. Даже медленные изменения, которые формировали и переформировывали горную породу с древних времен, даже они обрели покой. Бесконечное бремя мир взял на себя. Это было время конца.
В центре зала возвышался трон из камня, обработанного таким тонким резцом, что никаких следов инструмента нельзя было обнаружить. На троне сидел тот, кто своим спокойствием напоминал скалы, окружавшие его. Это был самый старый гном из всех, каких когда-либо видела Итуриэль. Его длинная борода, доходившая до колен, казалась такой же редкой, как и волосы. Лицо избороздили глубокие морщины, как будто все заботы мира оставили на нем свой след. Ни один мускул не двигался на его лице, ни один волос не дрожал на голове. Кожа была серой, как огрубевшая скала, но глаза, выглядывающие из-под кустистых бровей, блестели, глядя все еще ясно, без страха, без гнева, без горечи. Если бы не сияние глаз, то можно было бы подумать, что гном мертв. Но хотя последнее превращение и казалось неизбежным, он был еще полон жизни.
