Стив Эриксон - Врата Мёртвого Дома
– Она расстроена, – произнес Крокус. Сапер тряхнул головой.
– Хм, расстроена! И это был аргумент, по причине которого мы не могли пытать заключенных?
– Апсала ничего об этом не помнит.
– Зато я помню, парень, и признаюсь, что воспоминания об этих событиях совсем не дают положительных эмоций.
– Но ведь она просто рыбачка.
– Да, была большую часть времени, – сказал Скрипач. – Но иногда... – он покачал головой.
Крокус вздохнул, а затем решил переменить тему разговора.
– Так это не было частью общего плана – то, что Калам уйдет своей собственной дорогой?
– Это древний зов крови, парень: Калам родился и вырос в Семи Городах. Кроме того, он намеревается встретить Ша'ику – пустынную ведьму. Руку Дриджхны.
– Сейчас ты принимаешь его сторону – ответил Крокус в тихом раздражении. – Еще десять ударов колокола назад ты говорил, что он может стать мировым тираном.
Скрипач поморщился:
– Это смутное время для всех нас. Мы были объявлены вне закона императрицей Лейсин, но смогло ли это событие убить в нас преданность империи? Малаз – это еще не вся империя, а империя – не Малаз...
– Я бы сказал, это спорный вопрос. Сапер оглянулся вокруг:
– Спроси свою подругу, может быть, она что-то объяснит?
– Но ты же ожидаешь восстания... Фактически рассчитываешь на него.
– Уж не думаешь ли ты в таком случае, что именно мы должны развязать Вихрь? Калам намеревается проникнуть в самую суть вещей, и он поступал так всю свою жизнь. Сейчас, без преувеличения, убийце выпал счастливый шанс: Книга Дриджхны держит под контролем сердце Богини Вихря, и, чтобы начать Апокалипсис, ее нужно просто открыть. Однако это должен сделать только Пророк, и никто иной. Калам осознает, что эта затея может привести его к смерти, но он непременно передаст эту проклятую Худом книгу в руки Ша'ики, ослабив таким образом и без того пошатнувшуюся власть императрицы Лейсин. Попытайся ему внушить, что нас не стоит также впутывать в эту затею.
– Ну вот, ты вновь защищаешь его. Наш план заключался в том, чтобы убить Лейсин, а не ввязываться в политические передряги этого восстания. Поэтому я повторяю вновь: поход на континент для нас не имеет никакого смысла.
Скрипач поднялся, взглянув на огромные звезды, висящие над головой. Эти яркие бриллианты пустыни порой жаждут крови, по крайней мере, так иногда казалось саперу.
– Существует по меньшей мере десяток дорог, ведущих в Унту, парень. А здесь мы торчим ради того, чтобы найти такую из них, которая еще ни разу не использовалась. Возможно, она непроходима вообще, но мы все равно обязаны попытаться ее отыскать – с Каламом или без него. Худ знает, может быть, Калам подойдет к этому вопросу более благоразумно и начнет путешествие в Арен сначала по земле, а затем на пассажирском корабле – в Квон Тали. Я полагаю, что разделение наших путей – это очень мудрое решение, оно повысит шансы: хотя бы один из нас, но достигнет желанной цели.
– Действительно, – выпалил Крокус. – Но что, если Калама постигнет неудача? Ты пойдешь за Лейсин самостоятельно – славный землекоп, который сильно преуспел в своем деле... Ты с трудом внушаешь доверие, Скрипач, мы же собирались просто доставить Апсалу домой.
В голосе сапера послышались ледяные нотки:
– Не дави на меня, парень. Несколько лет, проведенных тобой на улицах Даруджистана в качестве карманного воришки, не дают тебе права рассуждать о моих способностях.
Внезапно напротив спорящих собеседников затряслись ветви, и появился Моби, висящей на одной руке вниз головой. В его челюстях трепыхалась еще живая ящерица, а глаза блестели, как два фонаря. Скрипач пробормотал:
– Возвратившись в Квон Тали, мы обнаружим столько сторонников, сколько нам и не снилось. Незаменимых людей, конечно, не существует, но и бесполезных тоже. Нравится тебе это, парень, или нет, но пора тебе взрослеть.
– А ты думаешь, что я – несмышленый дурачок? Это неправда: неужели ты считаешь, что я не вижу, как тебе хочется забить еще одну голую костяшку от домино в дыру? Причем я не говорю сейчас о Быстром Бене... Калам – искусный убийца, который способен достать Лейсин. Но если ему это не удастся – существует другой человек, у которого данная профессия живет в крови подобно божьему дару. И это не те древние боги, которым все поклоняются, но которых никто никогда не видел, – это Покровитель Убийц, известный под именем Веревка. Ты решил вернуть ее домой, потому что девушка очень сильно изменилась, но правда заключается в другом – тебе страстно хочется возвращения тех времен, когда...
Крокус осекся и замолчал, а Скрипач еще долго размышлял над их разговором, наблюдая, как Моби поедает очередную ящерицу. Проглотив, наконец, последнего из ризанов, он успокоился и уставился на своих хозяев. Сапер прочистил горло:
– Нет, я не привык пытаться настолько глубоко проникать в суть вещей. Обычно я поступаю, как подсказывают мне мои инстинкты.
– Неужели ты хочешь сказать, что использование Апсалы в качестве убийцы Лейсин никогда не приходило тебе в голову?
– Мне не приходило...
– А Каламу?
Скрипач помедлил, затем пожал плечами:
– Если даже и Калам не думал об этом, то уж Быстрый Бен – наверняка.
Донесся торжествующий шепот Крокуса:
– Я знал об этом, я не дурак...
– О, дыханье Худа, тебя таковым никто и не считал.
– И я не могу позволить произойти этому. Скрипач.
– А этот бхокарал твоего дяди, – произнес сапер, кивнув в сторону Моби, – действительно был членом семьи, прислуживая волшебнику? Но если Маммот мертв, почему же он до сих пор здесь? Я не маг, но, кажется, где-то слышал, что такие животные неотрывны от своих хозяев.
– Не знаю, – ответил Крокус, чей тон показал, что он абсолютно точно догадывается о направлении мыслей сапера. – Может быть, он просто домашнее животное – надо молиться, чтобы это не оказалось иначе. Но я сказал, что не позволю вам использовать Апсалу, и если Моби действительно тот, за кого себя выдает, то вы меня не проведете.
– В любом случае я даже не собираюсь пытаться, Крокус, – сказал Скрипач. – Но мне все еще кажется, что тебе пора становиться более взрослым. Рано или поздно окажется, что ты не можешь говорить с Апсалой. Она будет делать то, что посчитает нужным, – нравится тебе это или нет. Темная часть жизни этой девушки пока завершилась, однако данный факт вовсе не значит, что Божьи навыки куда-то испарились из ее крови, – сапер медленно повернулся и посмотрел в лицо парню. – А что, если она решит пустить свои уменья в дело?
– Она не решит, – сказал Крокус, однако уверенности в его голосе поубавилось. – Как ты назвал его – бхока...
– Бхокарал, они водятся в этих местах.
– Ах вот оно что!
– А теперь, парень, надо немного поспать, мы завтра рано выступаем.
– И Калам тоже.
– Да, но мы пойдем разными путями, общим будет лишь только старт.
Скрипач увидел, как Крокус откинул свою голову назад, погрузившись в сон, а Моби, как ребенок, прилег рядом, прильнув к его груди. «Дыханье Худа, как мне не нравится наше предстоящее путешествие!»
В сотне шагов от Ворот Каравана располагалась площадь, на которой собирались путешественники, держащие путь в Эрхлитан. Большинство из них следовало затем по верхней прибрежной дороге, повторявшей рельеф линии залива. Ее преимуществом считалось обилие деревень и сторожевых застав, располагающихся по сторонам, а сама мостовая, покрытая кирпичом древней малазанской работы, непрерывно патрулировалась специализированным гарнизоном, который Колтайн еще не успел отправить в состав регулярной армии.
Все это Скрипачу удалось выяснить из разговоров с купцами и охранниками караванов, тем не менее на дороге до сих пор существовало несколько бандитских группировок, которые могли составить реальную угрозу. Судя по выражению лиц охранников, при встрече с ними у купцов не оставалось практически никаких шансов.
Скрипач решил, что переодевание их маленького отряда в малазанских купцов было практически невозможным: для подобного маскарада у них не было ни денег, ни снаряжения. А поскольку открытый переход между городами оставался очень опасным, то они решили осуществить свою миссию в образе паломников.
Скрипач переодел себя в грала, играя роль охранника и сопроводителя Крокуса и Апсалы – молодой супружеской пары, которая отправилась в путешествие с целью освящения своего союза Небесами Седьмых. Каждый из них был верхом – Скрипач на норовистой гральской лошади, которая всем своим видом показывала полное презрение к переодетому хозяину, а Крокус и Апсала на породистых жеребцах, купленных в одной из лучших конюшен Эрхлитана. Три запасные лошади и четыре мула замыкали их небольшой караван.
Калам вышел в путь, едва рассвело. Он скупо пожелал всем удачи и быстро скрылся с глаз: слова, которыми они обменялись за ночь до этого, отразились и на сцене расставания. Сапер понимал страстное желание Калама поразить Лейсин во время кровопролития, которое принесет с собой восстание, но возможная опасность в отношении империи и того, кто примет трон после ее свержения, была, по мнению Скрипача, слишком велика. Они очень сильно столкнулись во мнениях друг с другом, и сапер после этой перепалки чувствовал себя обманутым и осмеянным.
