Стив Эриксон - Врата Мёртвого Дома
– Скоро это перестанет причинять мне боль, – ответила она.
Прозвучал колокол, огласивший одиннадцатый час дня. Они находились на третьем уровне Далекой Прядильни. Этот уровень был вырыт Гнилоногом прямо в грунте, достигая в длину четверти мили. Душный воздух пах отатаральской пылью и влагой со скал.
Фактически теперь любой человек мог достичь Близлежащего Света, но Бенет двигался в тени капитана Саварка и делал это очень искусно. Он потребовал для себя – подобно капитану – пустынный уровень, и это было его третье посещение Фелисин в нем. Первое оказалось самым трудным: Бенет подобрал девушку через час после прибытия в Черепную Чашу, лагерь горной промышленности в Досин Пали. Это был огромный человек, гораздо выше Баудина. Несмотря на то что Бенет и сам являлся рабом, в его подчинении оказались все окружающие заключенные. Жестокий и опасный, он работал внутренним охранником. Несмотря на это, среди его положительных качеств была удивительная щедрость.
Фелисин освоилась на корабле рабов очень быстро. Кроме собственного тела, для благополучия себя и своих друзей она ничего предложить не могла, но и это было совсем немало. Отдав красоту на забаву охранникам корабля, она получила взамен хорошую пищу для себя, Геборийца и Баудина. Раздвигая ноги перед полезными людьми, она сумела вместе с друзьями попасть на верхнюю палубу около киля. Большинство других заключенных оставалось гнить в трюмах, заполненных по пояс сточными водами, и если голод и болезни отбирали у рабов последние силы, то они просто тонули в этой навозной жиже.
Печаль и ярость Геборийца по поводу такой цены за их относительно сносное существование было трудно не заметить, и это заставляло Фелисин порой гореть от стыда. Однако все понимали, что ей приходилось платить за их жизни, поэтому разговоров на эту тему никто не поднимал. Единственной реакцией Баудина на происходящее оставалось спокойное наблюдение, абсолютно лишенное каких-либо эмоций. Громила с некоторого времени начал смотреть на Фелисин, как на незнакомку, однако это не мешало ему постоянно держаться возле нее, а в последнее время – и около Бенета. Между великанами возникло негласное соглашение, поэтому когда охранника не было рядом, чтобы защитить Фелисин, эту обязанность брал на себя Баудин.
На корабле она выучила вкусы всех мужчин и некоторых женщин-охранников, которые периодически брали ее в свои койки. Несмотря на это, Фелисин полагала, что огромные послабления режима в отношении ее персоны происходили только благодаря Венету; в большинстве случаев так оно и было на самом деле. «Все, кроме его размеров, вполне терпимо», – думала она.
Вздрогнув, девушка принялась натягивать на себя рабскую тунику. Продолжая наблюдать за ней, Бенет пригладил свои длинные курчавые черные волосы, смазанные китовым жиром. Глубокие морщины вокруг глаз внезапно разгладились.
– Хочешь, я сниму старика с его работы и отправлю в Низину? – спросил он.
– Ты действительно сделаешь это? Бенет кивнул головой.
– Ради тебя я изменю свои правила. Ты знаешь, мне не нужна никакая другая женщина. Я король Черепной Чаши, а ты будешь моей королевой. Баудина мы назначим твоим личным охранником – я ему доверяю.
– А Гебориец? Бенет пожал плечами.
– Этот старик не вызывает у меня особенного доверия. К тому же в нем нет никакого проку. Единственное, на что он пока еще годится, это тянуть телегу или плуг в Низине, – его взгляд украдкой скосился на девушку, ожидая реакции. – Но он твой друг, и я обязательно подыщу что-нибудь для него.
Фелисин взлохматила волосы.
– Телега его скоро доконает. Если ты пошлешь старика в Низину, чтобы тащить плуг, это, по сути, ничего не изменит.
Угрюмое выражение лица охранника подсказало Фелисин, что она перегнула палку.
– Слушай, девушка, ты никогда не тащила в гору по туннелю длиной пол-лиги телегу, груженую камнями. Ты представляешь, что это такое – выгрузить ее, а затем бежать вниз за новой? И так три-четыре раза в день. Разве это можно сравнить с плугом, который идет по рыхлой, бугристой земле? Черт возьми, девушка, если я уберу старика с телеги, то должен буду оправдать его вину. В Черепной Чаше работают все.
– Но ведь это еще не все, не так ли?
Охранник повернулся к девушке спиной и полез вверх по лестнице.
– У меня есть канисское вино, ожидающее нас, свежий хлеб и сыр. Була сделал кашу, и каждому охраннику досталось по целой чашке.
Фелисин слушала его, и при мысли о еде рот наполнился слюной. Если бы там оказалось достаточно хлеба и сыра, чтобы она могла оставить немного для Геборийца... Он настаивал на том, что ему нужно мясо и фрукты, но эти продукты были в
Черепной Чаше на вес золота. К тому же все прекрасно понимали, что голодный человек будет благодарен любой, пусть даже самой простой еде.
Было очевидно, что капитан Саварк получил приказ увидеть смерть историка. Политический риск открытого убийства оказался слишком велик, поэтому было принято решение о медленном умерщвлении Геборийца – достаточно лишь плохой еды и непосильной работы. Именно эти причины, а не недостаток рабочих рук дали главному надсмотрщику шахты основания для того, чтобы впрячь историка в телегу. Ежедневно он впрягался в упряжь, перевозя тонны камней из Глубинного Рудника на вал Близлежащего Света. Во всех остальных упряжках работали огромные волы, каждый из которых был способен за один раз увезти сразу три телеги, в то время как историк с трудом сдвигал с места только одну. Лишь благодаря знакомству с охранником историк оставался до сих пор живым.
Бенет, несомненно, был осведомлен об инструкциях Саварка – девушка знала это наверняка. Несмотря на то что он провозгласил себя «королем» Черепной Чаши, власть Бенета была очень сильно ограничена.
Однажды они добрались до главного вала, который располагался на расстоянии четырехсот шагов от прядилен Близлежащего Света. В отличие от Глубинного Рудника Отатарала с его крупными, богатыми и прямыми жилами, идущими глубоко под холмами, через прядильни проходили только узкие извилистые каналы, поднимающиеся к поверхности и уходящие вглубь, пронизывая огромные известняковые глыбы.
В отличие от железных рудников материка, жилы Отатарала никогда не опускались ниже коренной породы. Чаще всего они располагались внутри известняковых глыб, почти на самой поверхности, подобно огромным рекам ржавчины, вокруг которых покоились окаменелые берега из древних растений и моллюсков.
– Известняк – это кости живших некогда здесь людей, – сказал Гебориец однажды ночью, когда они еще жили в лачуге района Длинной Отмели – до того, как Бенет переселил их в более привилегированные окрестности трактира Булы. – Я был знаком с подобной теорией и ранее, а сейчас убедился в этом своими собственными глазами. Сегодня я склонен полагать, что Отатарал – это не природная руда.
– Ну и что это нам может дать? – поинтересовался Баудин.
– Если она не природная, то каково же ее происхождение? – ухмыльнулся Гебориец. – Мне кажется, что Отатарал, который стал гибелью для всякого волшебства, был сам произведен на свет с помощью магии. Будь я менее добросовестным ученым, давно бы написал по этой теме научный труд.
– Что ты имеешь в виду? – спросила Фелисин.
– Он говорит о том, – ответил Баудин, – что пригласил бы алхимиков и магов для эксперимента по созданию своего собственного Отатарала.
– А что в этом сложного?
– Те жилы, которые мы копаем, – объяснял Гебориец, – похожи на слои некогда расплавленного жира, глубокие потоки которого замурованы между слоями известняка. Чтобы сотворить такие жилы, необходимо было растопить весь этот остров. Что за разновидность волшебства создала Отатарал, мне неизвестно, но я не хочу стать причиной еще одного подобного события в нашей истории.
Одинокий малазанский охранник ожидал у ворот Близлежащего Света, за ним простиралась дорога, ведущая в Нижний город. На горизонте солнце садилось за остроконечные шпили города, погружая Черепную Чашу в благословенную тень, которую все так ждали после изнурительного дневного зноя.
Молодой, одетый в латы охранник тоже, видимо, притомился и положил руки на перекрещивающиеся лезвия своих пик.
Бенет проворчал:
– А где твой напарник, Пелла?
– Этот свинья доси куда-то затерялся, Бенет. Может быть, ты шепнешь об этом Саварку – Худ знает, что он нас сейчас не слышит. Войска доси полностью растеряли всю дисциплину. Они игнорируют список нарядов, проводя все свое время в харчевне Булы и играя в монеты. Нас всего семьдесят пять человек, а их под две сотни – по-моему, это попахивает восстанием... Объясни это Саварку...
– Ты не знаешь своей собственной истории, – сказал Бенет. – Доси жили на коленях в течение трехсот лет, и они не знают другого способа существования. Сначала были жители материка, затем колонисты Фалари, а сейчас – вы, малазане. Успокой себя, парень, прежде чем поднимать панику.
