Стив Эриксон - Врата Мёртвого Дома
Собачка тщательно облизала все свои лапки, а затем подошла и пристально посмотрела на Калама, который обливался кровью.
Внезапно ночной воздух пронзил громкий лай; собачка развернулась и в страхе ринулась в противоположном направлении.
Калам бросился к перилам. Прямо под ними показалась огромная злобная тень, которая рванула вверх к убийце.
Каким-то неимоверным образом он перемахнул через поручни и бросился с ножом на охотника.
Очутившись в воздухе. Калам решил, что с ним уже все кончено. Одинокий охотник имел четверых союзников – целую Руку.
В следующее мгновение взрыв волшебства, словно огромный кулак, накрыл убийцу с ног до головы. Нож выпал из дрожащих рук. Благодаря магии полет его тела изменился и Калам обрушился на мостовую в нескольких футах от мага.
А бешеный лай над головой ничуть не ослабевал.
Охотник бросился на Калама с огромным блестящим лезвием в руках. Убийца поднял ноги и отбросил его в сторону, однако маг оказался чрезвычайно проворным. Наконечник ножа уткнулся в ребра Калама с противоположной стороны, а лоб неприятеля больно ударил по носу. Перед глазами убийцы посыпались искры.
Мгновение спустя охотник несколько отступил назад. Подняв над головой пару ножей, он приготовился вновь атаковать убийцу, но в этот момент черный визжащий клубок опустился охотнику на голову. Длинные клыки впились в лицо.
Воспользовавшись ситуацией, Калам схватил неприятеля за запястье и применил болевой прием. Нож выпал на землю.
Охотник отчаянно пытался достать собаку тем кинжалом, который остался в другой руке, однако это действие не возымело никакого успеха. Взревев от боли и ярости, человек отшвырнул лезвие в сторону и вцепился в клубок шерсти голыми руками.
Большего подарка Каламу было не нужно. Схватив лезвие, он мгновенно погрузил его в сердце неприятеля. Отбросив мертвое тело в сторону, убийца поднялся на ноги. В ту же секунду он обнаружил, что вокруг него стоят новые гости.
– Ты можешь отозвать свою собаку, Калам, – произнесла женщина.
Он обернулся на животное, однако оно и не думало останавливаться. Вокруг головы и шеи человека на мостовой расплывалась большая лужа крови.
– Увы, – отозвался Калам, – она не моя... Хотя сейчас я бы не отказался от сотни таких помощников, – сломанный нос начал пульсировать волнами боли. По щекам, губам и подбородку потекли слезы, которые смешивались с кровью и капали на землю.
– О, Худ возьми! – произнесла женщина и обернулась к своим охотникам. – Да убейте вы эту ненасытную тварь.
– Не надо, – прервал ее убийца, отступив назад. Он подошел к трупу, бережно поднял собачку и перебросил ее через поручни балкона. Крысолов пару раз тявкнул и скрылся из виду. В следующее мгновение его довольная мордочка появилась на вершине перил.
Из дверного проема послышался колеблющийся голос:
– Цветочек, детка, успокойся. Зачем так волноваться, ты же хороший мальчик!
Калам взглянул на лидера и, поразмыслив, произнес:
– Ну что же, в таком случае ваше предложение было вполне оправданным. Убейте собаку.
– С удовольствием...
Стрела арбалета, со свистом разрезая воздух, вонзилась в грудь животного. Собака покачнулась и, словно мясо на огромном вертеле, упала прямо в руки Калама. Четыре оставшихся охотника нырнули в тень, так как за спиной застучали копыта лошади.
Калам взглянул в сторону приближающихся шагов и обомлел: к нему двигался его собственный жеребец, на спине которого, прижавшись к седлу и помахивая арбалетом морского образца, сидела Минала.
Приноровившись, убийца дождался подходящего момента, зацепился за седло и в мгновение ока оказался за женской спиной. Всучив ему огромный арбалет, Минала прокричала:
– Прикрой наше отступление!
Развернувшись, Калам увидел, что их пытаются преследовать четыре фигуры. В то же мгновение убийца выстрелил. Охотники, все как один, припали к земле, а стрела, отразившись от стены, пропала в темноте.
Аллея вышла на узкую улицу. Минала повернула жеребца налево: послышался стук копыт, а из-под подков посыпались яркие искры. Выровняв движение, лошадь из всех сил рванула вперед.
Район гавани города Малаза представлял собой скопление узких, извилистых улиц и аллей, поэтому любому здравомыслящему человеку казалось, что посреди глубокой темноты здесь было просто невозможно скакать полным галопом. Следующие несколько минут Калам испытал на себе такую гонку, подобной которой ему еще ни разу не приходилось даже видеть. Искусство Миналы в верховой езде просто поражало воображение.
Немного придя в себя, убийца наклонился к уху женщины и прокричал:
– Куда, во имя Худа, ты везешь нас? Между прочим, весь город заполнен Когтем...
– Мне известно это, черт бы тебя побрал!
Минала направила жеребца по узкому деревянному мосту. Взглянув вперед, Калам увидел верхний район, на отдалении от которого, выше всех, располагалась скала – башня Насмешки.
– Минала!
– Ты же хотел повстречаться с императрицей, не так ли? Что же, ублюдок, она ближе, чем ты думаешь... Она в башне Насмешки!
«О, тень Худа, вот это да!»
Черепица обрушилась вниз без всякого звука. Четырех путешественников поглотила полная темнота.
Приземление было неожиданным и очень резким; почувствовался резкий толчок, и путники обнаружили себя лежащими на гладких плитах.
Застонав, Скрипач приподнялся; мешок со снаряжением до сих пор висел у него за плечами. Во время падения сапер повредил свою едва залеченную лодыжку, которая теперь начала ныть нестерпимой болью. Сжав зубы, он осмотрелся вокруг. Члены команды, по всей видимости, были на месте – они медленно поднимались на ноги.
Скрипач обнаружил себя в округлой комнате – точном подобии того, что они совсем недавно покинули в Треморлоре. На какой-то момент сапер испугался, что они в самом деле вернулись обратно, однако в следующее мгновение ощутил солоноватый запах воздуха.
– Мы на месте, – произнес он. – Это Дом Мертвых.
– Что заставляет тебя быть столь уверенным? – резко спросил Крокус.
Скрипач дополз до стены и с помощью рук поднялся на ноги. Попробовав наступить на больную ступню, он поморщился.
– Я чувствую запах залива Малаза – воздух сырой и соленый. Это вовсе не Треморлор, юноша.
– Однако мы можем сейчас находиться в любом Доме, неподалеку от которого имеется залив.
– Можем, – заключил сапер.
– Этот спор очень легко разрешить, – веско произнесла Апсала. – Но вот твоя лодыжка, Скрипач...
– Да, хотел бы я, чтобы рядом оказался Маппо со своими эликсирами...
– Ты способен ходить? – спросил Крокус.
– Не особенно.
Отец Апсалы приблизился к лестнице и посмотрел вниз.
– Дома кто-то есть: внутри горит свет.
– О, это просто прекрасно, – пробормотал Крокус, обнажая свои ножи.
– Убери эти игрушки, – произнес Скрипач. – Здесь мы либо гости, либо мертвецы. Думаю, пришло время представить себя, не так ли?
Спустившись на первый этаж, они обнаружили открытую дверь и проникли в коридор. Скрипач в течение всего пути опирался на дару. По стенам коридора имелись углубления, в которых располагались светильники. С противоположной стороны также доносился свет из пары приоткрытых дверей.
Как и в случае Треморлора, на самой середине коридора имелась глубокая ниша, в которой располагались мужские боевые доспехи. По всей видимости, они были серьезно повреждены в каком-то бою.
Группа решила не останавливаться рядом с ними и, ускорив шаг, приблизилась к приоткрытым дверям.
Первой вошла Апсала. В углу комнаты горел камин, однако никакого дерева либо угля в нем не наблюдалось. Складывалось впечатление, что камин представлял собой портал в особый Путь, полностью заполненный пламенем.
В центре комнаты спиной к ним стояла человеческая фигура, молчаливо смотревшая на огонь. Широкоплечий человек, одетый в желтоватую робу, был плотного телосложения и достигал в высоту не менее семи футов. На спину спускалась длинная коса, цвет которой отливал серебром. У основания она была Переплетена тонкой металлической цепочкой.
Не оборачиваясь, охранник произнес низким, раскатистым голосом:
– Ваш отказ отдать Икариума был замечен.
– В конце концов, – возразил Скрипач, – все зависело не от нас. Маппо...
– О да, Маппо, – отрезал охранник. – Этот Трелл... По всей видимости, он слишком долго путешествовал вместе с Ягутом. Однако в жизни существуют такие задачи, которые нельзя смешивать с дружбой. Старейшины очень сильно ранили Маппо, начисто разрушив его поселение, а всю вину возложив на Икариума. Они думали, что эта шутка произведет действенный эффект. Однако нужен был наблюдатель, не правда ли? Тот, кто возьмет на себя ответственность, а затем отдаст во имя этого собственную жизнь. Несколько месяцев Икариум ходил по земле в одиночестве, а это грозило очень большой бедой.
Эти слова достигли души Скрипача и начали разрывать ее в клочья. «Маппо полагает, что именно Икариум разрушил его родной город, убил семью, всех знакомых... Как же вы осмелились на подобное?»
