Глен Кук - Огонь в его ладонях
Если бы его вытащили, то он все равно бы замерз. Было очень холодно, а они не могли остановиться, чтобы разжечь костер.
– Один за другим, – рычал Рагнар, когда оставшиеся в живых складывали из камней подобие пирамиды. – Скоро нас останется так мало, что мы не сможем даже отогнать волков.
Он не имел в виду людей Хъярмла. Стая вполне реальных зверей шла следом за ними. Вожак уже пытался напасть на постоянно отстающего Ярла Кинсона.
Браги еле-еле передвигал ноги. Его раны, хотя и не опасные, горели огнем, причиняя такую же боль, которую причиняет раскаленный металл в руках опытного мучителя. Но он не проронил ни звука. Он не хотел оказаться слабее своего отца, чья рана была гораздо серьезнее.
Браги, Хаакен, Рагнар и ещё пятеро дожили до рассвета. Они сумели скрыться от Хъярмла и прогнали волков.
Рагнар укрылся в пещере, послав Браги и Хаакена обследовать близлежащий лес. Преследователи прошли рядом с мальчишками, так их и не заметив.
Браги смотрел, как мимо него идут Бьерн, Тан и ещё пятнадцать разъяренных воинов. Враги вовсе не обыскивали лес. Они торопились, чтобы дождаться Рагнара в Дроконбринге.
– Хьярлам далеко не глуп, – заключил Рагнар, услыхав эту новость. – Зачем преследовать Волка в лесу, если знаешь, что он возвратится в свое логово.
– Но мама…
– С ней ничего не случится. Хъярмл её до смерти боится.
Браги старался понять, что происходит с отцом. Тот говорил негромко и напряженно, словно страдая от сильной боли.
– Война закончена, – сказал ему отец. – Ты должен это понять раз и навсегда. Претендент победил. Старый Дом сошел на нет. Причин для драки не осталось. Только дурни станут продолжать борьбу.
Браги понял намек. Он не должен тратить свою жизнь на защиту проигранного дела.
За пятнадцать лет он научился видеть глубокий смысл в кратких высказываниях отца.
– Они бросят его столь же быстро, как сбежались к нему. В конечном итоге. Говорят… – его массивное тело сотряслось в судороге, – …говорят, что на юге большой спрос на тролледингцев. Там, за горами. Южнее страны лучников. И может быть, даже за городами-королевствами. Там все время завариваются войны. Крепкие и неглупые парни могли бы там неплохо пожить, дожидаясь реставрации.
Страной лучников была Итаския. А королевства – цепь городов-государств, протянувшаяся вдоль морского побережья до Симбалавейна. Вот уже полдюжины поколений тролледингцев, как только очищались ото льда гавани Тондерхофна и Торшофна, отправлялись на своих драккарах грабить восточное побережье.
– Под сухой сосной рядом с верхним источником. С северо-западной стороны. Отмечено старым разбитым кирпичом из очага. Там вы найдете все, что вам потребуется. Отнесите медный амулет человеку по имени Ялмар в гостиницу «Красное сердце» в Итаскии-Городе.
– Мама…
– Я же сказал, что она может о себе позаботиться. Рада она не будет, но уж как-нибудь управится. Я жалею лишь о том, что не смогу отправить её на родину.
Браги наконец понял. Его отец умирает. Сам Рагнар знал это уже давно.
В уголках глаз юноши появились слезинки. Но Хаакен и Сорен наблюдали за ним. Особенно его беспокоил Хаакен, мнение которого для него значило очень много. Правда, Браги не хотел в этом признаваться даже самому себе.
– Подготовьтесь как следует, – продолжал Рагнар. – На перевалах в это время года бывает очень холодно.
– А как же Бьерн? – спросил Хаакен. Неизвестно чей незаконнорожденный сын, брошенный в лесу на съедение волкам и подобранный там Рагнаром, Хаакен не стыдился проявить свои чувства. – Рагнар, ты всегда относился ко мне как к своему сыну. Даже в самые голодные годы, когда еды не хватало для твоих кровных детей. И я всегда уважал тебя и повиновался тебе как родному отцу. И сейчас я тебе должен повиноваться. Однако я не сделаю этого, пока жив Бьерн Предатель. Пусть мои кости растащат волки, пусть душа моя будет проклята на вечное участие в Дикой Охоте, но я не уйду, пока предательство Бьерна остается безнаказанным.
Это была гордая и смелая клятва. Никто не мог сказать, что она не достойна сына Волка. Рагнар и Браги смотрели на Хаакена. Восхищенный Сорен кивал головой. Для Хаакена, славящегося своей молчаливостью, столь длинная речь была подлинным криком души. Такое количество слов он иногда не произносил и за целый день.
– Я помню о Бьерне. Меня заставляет жить его образ, постоянно стоящий перед моим мысленным взором. Я все время вижу, как он, улыбаясь и демонстрируя фальшивую дружбу, принимает плату от Хъярмла. Он умрет раньше меня. И это он понесет факел, освещая мне путь в Ад. Я увижу агонию в его глазах. Я вдохну запах его ужаса. Я слышу, как он убеждает Хъярмла поторопиться, чтобы устроить ловушку в Дроконбринге. Но Волк жив. Он знает Волка. И его щенков. Он понимает, что Рок идет за ним по пятам. Мы двинемся утром, как только похороним старого Свена.
Браги изумленно посмотрел на отца, мальчишка думал, что старый воин просто уснул.
– Печальный конец для тебя, старый друг моего отца, – пробормотал Рагнар, обращаясь к покойнику.
Свен жил в семье ещё со времен детства деда Браги. Старики были друзьями более сорока лет, а расстались они, обменявшись ударами мечей.
– Может быть, они помирятся в Зале Героев, – пробормотал Браги.
Свен был могучим воином, обучавшим в свое время Рагнара владеть оружием и сопровождавшим его в южных походах. Совсем недавно он обучал искусству боя Браги и Хаакена. Старика будут оплакивать многие. В том числе и те, кто встал сейчас под знамена врага.
– Как Бьерн сумел их предупредить? – спросил Хаакен.
– Узнаем, – ответил Рагнар. – Вы, парни, отдыхайте. Это будет трудный путь. Не все из нас добредут до дома.
До Дроконбринга их добралось шестеро.
Рагнар сделал большой крюк, проведя их через горы. К дому они подошли с юга, обойдя пик Камер Штротхайд. Тропа зимой была настолько непроходимой, что даже Хъярмл и Бьерн не додумались выставить на ней дозоры. Хъярмл ждал. С гор они смогли увидеть его часовых.
Браги довольно долго смотрел вниз, чтобы убедиться в том, что Хъярмл не разрушил дома.
Колдовские способности его матери внушали всем суеверный ужас.
Он не понимал почему. Насколько он её знал, она всегда оставалась доброй, сострадательной, понимающей и любящей женщиной. Скользя и падая, они спустились в долину, где летом пасся скот Дроконбринга. Затем лесом и глубоким ущельем они направились к домам и остановились в рощице, примерно в сотне ярдов от крайнего строения. Пришлось ждать вечера, и воины ужасно замерзли.
Это бездействие сильнее всего сказалось на Рагнаре. Он просто окоченел.
Браги страшно беспокоился. Отец так побледнел…
В его душе надежда сменялась отчаянием, за которым снова возвращалась надежда. Рагнар, казалось, умирал. Но тем не менее он шел, шел и шел. Видимо, его вела лишь сила воли.
Когда стемнело, Рагнар сказал:
– Браги. Смолокурня. В самом центре под слоем опилок. Металлическое кольцо. Потяни за него. Туннель ведет прямо в дом. Не теряй времени. Через минуту я пошлю Сорена.
Держа меч наготове, Браги вбежал в смолокурню и принялся разгребать слипшиеся грязные опилки.
Кольцо было на крышке люка. Под ней оказалась ведущая в туннель лестница. Браги покачал головой, он ничего не знал о потайном ходе. Рагнар хранил секреты даже от родных. Его следовало бы называть не Волком, а Лисой.
В смолокурню скользнул Сорен. Браги показал ему лаз. За Сореном последовали Хаакен, Сигурд и Стурла. Но Рагнар не появился. Стурла передал последние распоряжения Волка.
Туннель был низким, кругом кромешная тьма. Однажды рука Браги коснулась чего-то пушистого. Пушистое пискнуло и прыснуло прочь. Этот лаз останется в его памяти как самое скверное возвращение домой.
Туннель выходил в погреб для хранения эля. Для того чтобы выбраться на свободу, следовало откатить в сторону прикрывающую вход бочку. Эту бочку Рагнар отказывался открывать, заявляя, что она хранится для особых случаев.
Лестница из погреба выходила в кладовую, где хранились овощи и вяленое мясо. Припасы висели на балках, чтобы их не потравили грызуны. Браги поднялся по ведущей в кладовую лестницу. Кто-то с проклятиями расхаживал у него над головой. Браги замер.
Оскорбления адресовались его матери Хельге. Оказывается, она отказывалась готовить еду для людей Хъярмла, и те, после тягот перехода, жутко из-за этого бесились.
Браги прислушался. В голосе матери страха он не уловил. Но он знал, что ничто не могло заставить её открыто проявлять свои истинные чувства. Эта женщина всегда оставалась спокойной, изящной, а иногда даже величественной дамой. Перед посторонними.
С членами семьи она неизменно оставалась мягкой и любящей.
– Разбойничье поведение тебе, Снорри, совсем не к лицу. Цивилизованный человек ведет себя вежливо, даже находясь в доме врага. Неужели ты полагаешь, что Рагнар стал бы грабить дом Хъярмла?
