Дэвид Брин - Война за возвышение
– Нет! – Макс сражался с этим изображением. Он должен вообще ни о чем не думать, попытаться сосредоточиться на чем-то другом, прежде чем его разорвет на части.
«Конечно!» Он позволил врагу вести себя. Неделями они допрашивали его, задавали вопросы только о гартлингах, и ни о чем, кроме них. Это походило на навязчивую идею. А теперь для него это мантра.
«Где предразумные?» – настаивали они. Макс собрался и, несмотря на боль, рассмеялся.
– Из всех... тупых... глупых... идиотских...
Презрение к галактам наполнило его. Они хотят извлечь из него проекцию мысли? Пусть усилят это!
Он знал, что снаружи, в горах и лесах, сейчас, должно быть, рассвет.
Представил себе эти леса, представил себе, как мог, гартлинга, и расхохотался над получившимся изображением.
И свои последние мгновения хохотал над идиотизмом жизни.
Глава 72
АТАКЛЕНА
Снова вернулись осенние бури, на сей раз обширный фронт циклона накатился на долину Синда. В горах ветры усилились, они срывали листья с деревьев и вздымали их вихрями. В пасмурном небе появились очертания смерчей.
И как бы в ответ ожил вулкан. Его низкие жалобы медлительнее ветра, но от них лесные обитатели нервничали и забирались в норы или плотнее цеплялись за стволы деревьев. Разум не защищает от уныния. Шимпы в своих палатках на отрогах горы прижимались друг к другу, вслушиваясь в вой ветра. Время от времени кто-нибудь поддавался напряжению и с криком исчезал в лесу; через час или позже он возвращался, взъерошенный и смущенный, таща за собой хвост оборванной листвы.
Гориллы тоже оказались восприимчивы к погоде, но проявляли это по-другому. По ночам они сосредоточенно смотрели на бегущие тучи, принюхивались, словно чего-то ждали. Атаклена не могла понять, о чем напоминают ей такие вечера, но позже, в собственной палатке, под густым пологом леса, она ясно слышала низкое атональное пение, каким гориллы отвечали на бурю.
Эта колыбельная помогала ей уснуть, но за все нужно платить. Ожидание... такая песня, конечно, призовет то, что никогда не уходит насовсем. Голова Атаклены металась на подушке, щупальца развевались – искали, отталкивали, проникали, принуждали. И постепенно, неторопливо возникала знакомая сущность.
– Тутсунуканн... – выдохнула она, не в состоянии проснуться и избежать неизбежного. Глиф собрался над головой, созданный из несуществующего.
– Тутсунуканн с'ах браннитсун. А'твиллит'т...
Тимбрими понимают, что бесполезно просить о милости, особенно во Вселенной Ифни. Но Атаклена превратилась в нечто, одновременно большее и меньшее, чем просто тимбрими. И у тутсунуканна появились союзники. К нему присоединились видимые изображения, метафоры. И грозная аура глифа усилилась, превратилась в кошмар. «...с'ах браннитсун...» – вздохнула Атаклена, умоляя во сне.
Ночной ветер рвал ее палатку, а сонный мозг рисовал крылья огромных птиц. Злобные, они летят над самыми вершинами деревьев, их сверкающие глаза ищут, ищут... Слабая вулканическая дрожь сотрясает постель, а Атаклена представляет себе копошащиеся в земле существа – мертвые, неотмщенный утраченный Потенциал этой планеты, погубленный, уничтоженный буруралли много лет назад. Мертвые корчатся под обеспокоенной поверхностью, ищут...
– С'ах браннитсун, тутсунуканн!
Прикосновение собственных щупалец кажется нитями и лапами крошечных пауков. Гир-поток шлет крошечных гномов под кожу, они быстро начинают нежеланные изменения.
Атаклена застонала: глиф ужасного выжидающего смеха повис над ней и уставился, наклонился, потянулся к ней...
– Генерал? Мисс Атаклена! Прошу прощения, мэм, вы не спите? Мне жаль вас тревожить, сэр, но...
Шимп замолчал. Он откинул клапан, собираясь войти, но тут же отскочил. Атаклена села, глаза ее были широко раскрыты, кошачьи зрачки расширились, зубы оскалились в пережитках сонного страха.
Она как будто не замечала шимпа. Он замигал, глядя на волны, медленно пробегающие по ее горлу и плечам. А над вьющимися щупальцами, показалось шимпу, повисло что-то ужасное.
Он чуть не сбежал. Потребовалась вся воля, чтобы только сглотнуть, наклонить голову и произнести:
– Мэм, пожалуйста... Это я... Сэмми...
Медленно, словно привлеченное исключительно силой воли, в глазах с золотистыми точками забрезжило сознание. Атаклена испустила дрожащий вздох. И упала вперед.
Сэмми держал ее, а она всхлипывала. А он в этот момент, испуганный, ошеломленный, пораженный, мог думать только о том, какая она легкая и хрупкая.
* * *
«...Тогда Гайлет пришла к убеждению, что ловушка, если церемония действительно ловушка, должна быть очень коварной.
Понимаете, сюзерен Праведности словно полностью изменил свой взгляд на возвышение шимпов. Он начал с убеждения, что сумеет найти недостатки в проведении этого процесса и даже сможет отобрать неошимпов у людей. Но теперь он как будто искренне ищет... ищет достойных представителей расы...»
Голос Фибена Болджера доносился из портативного аппарата, стоящего на сколоченном из досок столе Атаклены. Атаклена слушала запись, присланную Робертом. Доклад шимпа в пещерах оказал неожиданное действие. Добродушие и суховатый юмор Фибена улучшили настроение Атаклены. Но теперь, когда он пересказывал соображения доктора Гайлет Джонс насчет захватчиков, голос Фибена звучал почти смущенно.
Атаклена чувствовала неловкость, которую испытывал Фибен. Для этого ей не требовалось непосредственного присутствия. Она улыбнулась такой иронии. «Он начинает понимать, кто он, и это его пугает». Атаклена сопереживала Фибену. Здравомыслящее существо стремится к миру и спокойствию, оно не хочет быть мучеником, судьба которого не зависит от него самого.
Атаклена держала медальон с наследием отца и матери. На какое-то время ей удалось отбросить тутсунуканн. Но она знала, что глиф вернется и останется навсегда, лишив ее сна и покоя, пока тутсунуканн не изменится, не станет чем-то другим. Такой глиф – одно из самых значительных известных проявлений квантовой механики – амплитуда вероятности, гудящая и раскачивающаяся на пороге неуверенности, чреватая миллионами возможностей. И как только волновая функция сократится, оставшееся превратится в судьбу. «...тонкое политическое маневрирование на множестве уровней – между местными предводителями сил вторжения, между фракциями на планете губру, между губру и их противниками и возможными союзниками, между губру и Землей и различными галактическими Институтами...» Она погладила медальон. Иногда сущность другого можно понять только в разлуке с ним.
Слишком все сложно. Чего добивался Роберт, посылая ей запись? Неужели предполагал, что она зачерпнет из обширного хранилища галактической премудрости... или сотворит заклинание... и выдаст политику, которая проведет их через кризис? Как?
Она вздохнула. «Отец, как, должно быть, я тебя разочаровала».
Медальон словно вибрировал под ее дрожащими пальцами. Казалось, она снова погружается в транс, в глубины отчаяния.
«...клянусь Дарвином, Джейн Гудолл и Гринписом!»
Ее привел в себя голос майора Пратачулторна. Она прослушала до конца.
«...цель!..»
Атаклена содрогнулась. Действительно, положение ужасное. Теперь все понятно, особенно неожиданная выжидательная настойчивость нетерпеливого глифа. Когда запись кончилась, Атаклена повернулась к своим помощникам Элейн Су, Сэмми и доктору де Шрайвер. Шимпы терпеливо ждали.
– Я поднимусь на вершину, – сказала Атаклена.
– Но... буря, мэм. Мы не уверены, что она минует. И еще вулкан. Мы думаем об эвакуации.
Атаклена встала.
– Я ненадолго. Пожалуйста, не посылайте никого охранять или искать меня. Мне только помешают и осложнят предстоящее.
Она остановилась у выхода из палатки, чувствуя, как ветер подхватил одежду, пытался прорваться к телу. «Терпение. Я иду». И снова негромко обратилась к шимпам:
– Когда я вернусь, лошади должны быть готовы.
Клапан палатки закрылся за ней. Шимпы переглянулись и молча начали готовиться к предстоящему дню.
* * *
Гора Фосси дымилась во многих местах, где испарения невозможно приписать только росе. Влага падала с листьев, дрожащих на ветру. А ветер не стихал, снова и снова налетал сильными неожиданными порывами.
Атаклена упрямо поднималась по узкой звериной тропе. Она чувствовала, что ее просьба выполнена. Шимпы остались позади и не беспокоят ее.
День начинался с появления низких туч из-за гор, словно авангарда какого-то воздушного вторжения. Между тучами мелькали полоски голубого неба. Человеческий взгляд, наверно, смог бы различить и несколько упрямых звезд.
Атаклена стремилась к высоте, но еще больше – к одиночеству. Наверху животных еще меньше. Ей нужна пустота.
В одном месте тропу завалило листами какого-то похожего на ткань материала, который Атаклена вскоре узнала – парашюты плюща.
Она вспомнила, что внизу, в лагере, техники-шимпы, разработав напряженное расписание, готовят кишечные бактерии гориллы. Однако сейчас, по-видимому, график майора Пратачулторна не позволит использовать оружие Роберта.
