Владимир Аренев - Правила игры
Вопрос второй звучал нелепо и мелочно, если не знать некоторых подробностей. Он сводился к нервному восклицанию: где моя сумка?!
Я заглянул в тумбочку, но там лежала лишь книга, переданная мне Чрагэном, и ее перевод. Да, еще «Феномен». Странно, что «академик» не забрал ни того ни другого, ну да это сейчас не самое главное. Где сумка?!
Стук в дверь прервал мои размышления Я тихонько прикрыл дверцу тумбочки и громко произнес:
– Да-да, входите.
Дверь скрипнула, в образовавшуюся щель просунулась голова слуги:
– С вами все в порядке, господин? Я растерянно кивнул:
– К-кажется. Э-э, любезный, не подскажете ли мне...
Дверь захлопнулась.
Итъ! Куда это он? У меня что, голос изменился за эти... за прошедшее время?
Ну ладно, если гора не идет к Исууру, Исуур пойдет к горе.
Я отыскал обувь и вышел в коридор, намереваясь раз и навсегда разобраться со всеми этими недомолвками. Где это видано, чтобы слуги бегали от клиентов?!
Однако, как выяснилось, слуга бегал не от клиента – он бегал за хозяином. Сопровождаемый господином Мугидом, сей молодой человек возвращался, и вот – обнаружил меня в коридоре, на полпути к лестнице.
Взгляд, которым слуга одарил вначале меня, а потом – повествователя, был спокоен и невозмутим, как взгляд столетней черепахи.
– Вот он, господин
– Я вижу, – отозвался старик. – Ну-с, так что же с вами случилось, Пресветлый? Почему вы нарушили слово правителя и покинули комнату?
Последние два предложения он произнес на древнеашэдгунском. С растерянностью я понял, что и слуга со мной говорил на том же языке. Однако к Мугиду он обращался на современном.
– Послушайте, господин Мугид, – я не поддержал этой инициативы по общению на мертвых языках, – давайте-ка перестанем валять дурака и объяснимся. Вернее, вы станете объяснять, а я – слушать.
Старик гневно посмотрел на слугу, потом с интересом – на меня.
– Кто вы? – задал он самый дурацкий вопрос из всех возможных. Нет, пожалуй, более дурацким был следующий: – Вы знаете современный язык?
– Да! – Я сделал пару шагов и очутился рядом с повествователем. – Да! демоны вас съешь! Я говорю на современном языке всю свою жизнь! И совершенно не обязательно называть меня Пресветлым! Я не поддамся, понятно? Вы не сделаете из меня душевнобольного, уважаемый господин Мугид! А теперь извольте объяснить, что за балаган вы здесь устроили.
Старик только укоризненно покачал головой.
– Успокойтесь, господин Нулкэр, – попросил он. – Я все объясню. Но думаю, прежде вам придется кое о чем рассказать.
Неужели он нашел сумку? Но ведь никем не возбраняется...
– Как и зачем вы попали в коридор? – спросил он. – И почему, даже если решились на этот шаг, вы не поставили в известность ни одну живую душу в гостинице? Госпожа Карна вся изнервничалась, пока мы вас нашли, да и остальным тоже было небезразлично. Скажите, Нулкэр, у вас есть чувство ответственности перед теми людьми, с которыми вы изволите находиться? Вас ведь могло убить там, в коридоре, – случайный обвал, дыра в полу – что угодно. И тогда мне пришлось бы заплатить огромный штраф да к тому же, возможно, закрыть гостиницу. Это вас не обеспокоило?
Я кашлянул.
– Да, господин Нулкэр, вы повели себя не лучшим образом. Хорошо хоть, что мы разыскали ваше тело. А если бы не удалось? Что тогда?
– Успокойтесь, Мугид, – произнес господин Чрагэн, присоединяясь к нашей честной компании. – Успокойтесь, прошу вас. Думаю, в сложившейся ситуации лучшим выходом будет собраться и объясниться – каждому, и вам, и господину Нул-кэру. Чтобы раз и навсегда покончить с этой неловкой ситуацией.
За спиной у «академика» маячили остальные внимающие. Кивками и одобрительными возгласами они дали понять, что присоединяются к предложению Чрагэна.
– Ну что же... – задумчиво произнес Мугид. – Ну что же... извольте, господа. Но прежде, чем начать говорить, позвольте провести еще один сеанс. – Он вскинул руки, предупреждая возможные протесты. – Это позволит вам лучше понять, что к чему, а меня избавит от необходимости долго и занудно объяснять простые истины. Ну так что же?
Остальные выразили согласие, но я покачал головой:
– Невозможно. Прошлый раз я оказался слишком близко к той войне, если вы понимаете, о чем я говорю. Не хотелось бы повторять сей печальный опыт. Скажу откровенно: быть в шкуре Талигхилла мне не понравилось.
– Я обещаю вам, что ничего подобного более не произойдет, – веско произнес Мугид.
Не дожидаясь моего формального согласия (в душе я уже смирился с необходимостью еще одного повествования; к тому же последние слова старика непонятным образом вселили в меня уверенность в его правдивости), Мугид кивнул:
– Ну что же, вот и хорошо. Значит, через час начнем. Извольте не опаздывать.
Он ушел, а я не знал, что и делать: плакать, смеяться, сквернословить или же пойти и как следует поесть? Я выбрал последнее, тем более что в мои ближайшие планы входило изловить одного из внимающих и «раскрутить» его на рассказ о случившемся. Вернее, о том, что он видел и знал.
– Данкэн, вы не хотите пообедать? Журналист удивленно посмотрел на меня:
– Признаться, не очень. Примерно полчаса назад я позавтракал и...
– Вот и хорошо. Тогда я буду есть, а вы будете рассказывать. Пойдем.
– Где Карна? – спросил я, пока мы спускались на второй этаж.
Данкэн пожал плечами:
– Наверное, у себя. Знаете, она очень расстроилась из-за вашей пропажи и... и того, что вы делали, когда нашлись.
Я опустился в кресло и стал накладывать себе в тарелку все, до чего был способен дотянуться. Блюда, оставшиеся вне сферы моего влияния, приходилось пододвигать Данкэну, чем он и занимался, не прерывая рассказа.
– Ну что... в первый день, когда вы не пришли к завтраку, все решили, что это очередная блажь... хм, то есть я имею в виду, что при вашем весьма эмоциональном поведении неявка к завтраку – нечто воспринимаемое всеми как само собой разумеющееся. Проспал человек Или просто нет аппетита. В конце концов, личное дело каждого. Да и прецеденты были. Очкарик, например. Или Карна. Да и я, если помните... Что? Разумеется, продолжаю. Ну вот. утром никто беспокоиться не стал. А потом, в повествовательной комнатке господин Мугид заявил, что вы сегодня не будете участвовать в сеансе.
– Как?!
– А вот так. Не будете, и все тут: На сегодня отказались. Сеанс прошел как обычно, мы поужинали (естественно, лишенные вашего общества) и отправились в постели.
– А Карна?
– И Карна. Хотя я, конечно, не проверял...
– И она молчала?!
– Нет, почему – разговаривала. Но выглядела бледновато.
– Так, хорошо. А после?
Журналист покачал головой и недоверчиво посмотрел на меня:
– Неужели не помните?
– Что я, по-вашему, должен помнить?
– Утром всех нас разбудил громкий и весьма немузыкальный крик. Ваш, между прочим. Вы орали до тех пор, пока не явился Мугид и не спровадил вас к себе... то есть к вам.
– И что же я, как вы выражаетесь, орал?
– Не знаю, – пожал плечами Данкэн. – Что-то на древнеашэдгунском. Я не разобрал.
Теперь понятно, почему слуга и Мугид говорили со мной на мертвом языке. Но неясно, откуда повествователь знал о коридоре. И почему вел себя так спокойно. И... Короче, ничего не ясно!
– Ладно, – устало сказал я. – После повествования разберемся. Да, кстати, Данкэн, это не вы подбрасывали мне записку, в которой советовали быть поосторожнее?
Он внимательно посмотрел на меня:
– Не-ет. А это было до или после известных событий?
– Да, разумеется. – Я пожал плечами. – После-то я и не помню ничего. Только сегодня в себя пришел, между прочим.
– А-а, – протянул журналист. – Понятно... Нет, не подбрасывал. Зря вы, выходит, не прислушались к предупреждению.
– Выходит, что так, – согласился я. – Ну, тут уж ничего не поделаешь.. Да, когда я пришел, у меня с собой не было сумки?
– Не было, – уверенно произнес Данкэн. – По крайней мере, я никакой сумки не видел. А я выскочил на крик, наверное, одним из первых.
– Печально.
– Что, потеряли какую-нибудь ценную вешь?
– Можно и так сказать В этой сумке были все мои вещи. Кроме тех, разумеется, что на мне. Журналист поднял бровь:
– Ого! Надо бы вернуться поискать, как думаете? Я неопределенно махнул рукой:
– Там разберемся. Пойдем лучше в комнату, а то начнут без нас.
– Не начнут, – уверенно заявил Данкэн.
И все-таки мы оставили стол и спустились вниз'.
Все уже собрались. При виде Карны мое сердце дрогнуло и забилось сильнее. Она, похоже, плохо спала последнее время, похудела и выглядела не лучшим образом. Переживала!
Я, как мог тепло, улыбнулся ей и опустился в кресло. Нужно бы поговорить, поговорить всерьез, но сейчас для этого не лучшее место и время. Позже...
ПОВЕСТВОВАНИЕ СЕМНАДЦАТОЕ
– Позже, – кивает и потирает руки седобородый старец – Переходи к главному.
– Я был в городе, – сообщает его собеседник. – Они успевают. Необходимо вмешаться.
