Вячеслав Шалыгин - Кровь титанов
– Они все прошли через полный «ластик», – возразил Диктатор. – А впрочем, не все…
– Громов, – согласился с невысказанными сомнениями правителя Попов. – Ведь Аврелий Маркович принадлежит даже не предыдущему поколению Воинов, а ещё более ранней генерации.
– Потому его и зовут «дедом», – подтвердил Диктатор. – Он единственный из ордена, кто помнит войну.
– Возможно, он не только помнит, но и до сих пор живет по её законам? – прозрачно намекнул сыщик.
Диктатор взглянул на Попова, как на пустое место, и пробормотал:
– Вряд ли. Ведь Аврелий слишком хорошо устроился в этой жизни, чтобы желать кардинальных перемен. Хотя Громов – это весьма изворотливый сукин сын и вполне может знать даже то, о чем не известно ни одному разумному существу во Вселенной…
– Если вы дадите разрешение…
– Нет, – перебил сыщика правитель. – Громов сразу обнаружит слежку.
– Мне вполне по силам сделать это незаметно, – настойчиво заявил Попов.
– Никакого скрытого наблюдения, – отчеканил Диктатор. – Я сам разберусь с Аврелием. Если он что-то скрывает, это будет последней ошибкой в его долгой жизни…
Аврелий Маркович Громов не доверял никому. Это была именно та причина, по которой он до сих пор не расстался с креслом главы Совета и памятью о долгих годах службы в ордене Абсолютных Воинов. Бурный поток бытия обтекал его, как мелкая речка большой валун, постепенно подтачивая железное здоровье и старя Воина, но в целом не причиняя ему заметных неудобств или неприятностей. По той же причине и жил Громов почти всегда один. Он давно привык к своему одиночеству и совершенно не помнил, как можно делить судьбу с кем бы то ни было. Очень давно, когда ему только исполнилось сто лет, Аврелий пытался создать семью, но его невеста была из промежуточного селекционного поколения, и ученые уничтожили её вместе со всеми ровесницами, как только она произвела на свет пятерых отпрысков. Детей Громов семьей не считал, поскольку все они после полного «ластика» были зачислены в Службу освоения планет под вымышленной фамилией и даже не подозревали, что в их жилах течет славная кровь самого знаменитого Воина ордена. Следующая попытка пришлась на беспокойное время войны с землянами. Аврелий уже достиг возраста «бес-в-ребро», двухсот пяти полных лет, и считал свою симпатию к юной лаборантке биоцентра вполне закономерным чувством. Этакой лебединой песней. Устоять под натиском пожилого, но неотразимого Воина Девушка, конечно, не смогла, но и на этот раз обрести семейное счастье Громову помешало происхождение возлюбленной. Когда руководством титанов было принято решение избавиться от Воинов Олимпа, а также их коварной наследственности, Аврелий был вынужден забыть о нежных чувствах и поступить так, как требовал устав ордена. Он лично уничтожил загородное отделение биоцентра, в котором работала подруга, и расстрелял весь персонал. Невеста приняла смерть спокойно, и это произвело на Громова очень сильное впечатление. Настолько сильное, что он даже немного растерялся и не стал убивать последнего из обладателей олимпийских генов. Это была минутная слабость, однако впоследствии оказалось, что именно она заложила под прочнейший фундамент положения и авторитета Воина мегатонную мину замедленного действия. Аврелий пока не имел полного представления о масштабах последствий своего малодушия, но отчетливо ощущал, что момент истины уже очень близко. Все, что происходило в последние дни на Титане, да и во всей Солнечной системе, было Воину хорошо знакомо. В свое время примерно так же начинались и война Семнадцати Спутников, и давно забытая Пятая Космическая, в которой Аврелий участвовал ещё в качестве бойца экспериментальной роты титанов. В те далекие времена физически совершенным, но неопытным олимпийцам и титанам пришлось очень долго учиться у врага, но в результате, ценой огромных потерь, они одолели мощную армию Абсолютных Воинов Земли, которые защищали обычное, не прошедшее процедуры генетического отбора, человечество. Победившие в Пятой войне Воины Олимпа навсегда стерли из памяти людей упоминания об истинных причинах войны и заново переписали историю ордена Абсолютных Воинов. С того момента, по замыслу олимпийцев, слово «Воин» становилось синонимом сверхчеловека, а не названием одной из наиболее почитаемых, но все-таки обычных древнейших профессий. Экспериментальная рота титанов за проявленную в боях доблесть была в полном составе принята в Академию и со временем разрослась сначала до полкового ордена, а затем и до ордена полного, в мирное время составлявшего округ, а в период ведения боевых действий отдельную армию. Однако ни один из бойцов-титанов так и не удостоился звания Воина. Олимпийцы по-прежнему не воспринимали их всерьез и потому доверили титанам лишь второстепенную службу по охране научных объектов. Соратников Громова такое пренебрежительное отношение со стороны могучих наставников сначала немного обидело, но очень скоро они сообразили, что в подобном назначении есть неоспоримые преимущества. Большая часть охраняемых объектов принадлежала биогенетической службе, той самой, которая, не подозревая, до чего доведут её эксперименты с созданием сверхлюдей, вывела когда-то расы олимпийцев и титанов.
Бойцы-титаны несли службу с особым чувством, ведь в стенах этих лабораторий были, образно говоря, созданы все их сородичи. Правда, подавляющее большинство представителей этой искусственной расы не имело отношения к армии, а работало в Службе освоения планет. Чтобы спокойно переносить значительные трудности, которые встречают на своем пути все первопроходцы, сотрудникам этой службы требовались особые психофизические кондиции и образ мышления. Биологи усовершенствовали титанов как раз для работы в экстремальных условиях, сделав их самыми сильными, умными и выносливыми представителями человечества. Единственным качеством, которым не обладали титаны, была присущая Воинам Олимпа контролируемая агрессивность. Мужественные первопроходцы были исключительно дружелюбным и мирным народом. Люди с патологическими наклонностями среди титанов просто не уживались. Собственно говоря, экспериментальная рота титанов при штабе Воинов Олимпа и была той самой клоакой, куда сливались неудачные экземпляры Службы освоения. Она же явилась очагом возгорания новой, ещё более жестокой, чем Пятая Космическая, войны Семнадцати Спутников.
К моменту окончания войны олимпийцев с Воинами Земли лаборатории перешли к исключительно мирным исследованиям. Ученые почти забыли о прежних экспериментах и начали готовить людей к переселению на условно пригодные для жизни колонии. Однако бойцы Громова были абсолютно уверены, что генетики не оставили намерений продолжить свои прежние исследования. Сначала титаны подбросили биоинженерам мысль о том, что на скучающих в охранении воинах вполне можно испытывать действие некоторых новых препаратов. Добровольцев, «от скуки», набралось вполне достаточно. Обрадованные ученые начали привлекать охрану к более масштабным исследованиям, сопряженным с изрядной долей риска, но число волонтеров не уменьшилось. Тогда генетики расслабились окончательно и запустили в работу давно забытый секретный проект. Титаны, рассчитывавшие всего лишь на ген контролируемой агрессивности, получили нечто гораздо большее. Пройдя все этапы эксперимента, они стали серьезными противниками даже для специально «сконструированных» теми же генетиками Воинов Олимпа. Причем все потомки новых титанов получали исключительные таланты вместе с отцовским набором хромосом.
Отпраздновать очередной переворот в науке биоинженерам не удалось. Почувствовав собственную силу, Воины Титана решили закончить эксперименты с искусственной эволюцией, оставив, в качестве её венца, себя любимых. Они подняли бунт и перенесли часть лабораторий на Титан. Одновременно они призвали в ряды ордена максимально возможное количество титанов из Службы освоения планет, а также всех достойных, по мнению Громова и его советников, титанов из прочих фирм. Все новобранцы были подвергнуты процедуре «усовершенствования», туманно названной учеными «Чаша Жизни», и зачислены в боевые подразделения. Под лозунгом борьбы спутников Сатурна за независимость новые Воины успешно разгромили безнадежно отставших в развитии олимпийцев, а затем, немного поразмыслив, перестреляли всех членов их семей. Та же участь постигла и ученых. Земные лаборатории были уничтожены, файлы с результатами исследований стерты, а история в очередной раз переписана.
Вот такой, в общих чертах, и была тайна, которую хранил в глубине своей памяти Воин Громов. Поспешность в действиях воодушевленных победой титанов оказалась губительной. Воины первого, громовского, поколения это прекрасно понимали, но отступать им было попросту некуда. Экспериментальные сочетания искусственных генов в их ДНК могли таить самые невероятные сюрпризы, и хотя бы десяток генетиков следовало оставить в живых, но Воины пошли на риск. Поняли, что опасения не напрасны, титаны лишь после того, как в Академию ордена была зачислена первая группа ребят следующего поколения. Мальчишки осваивали традиционные программы, доставшиеся титанам в наследство ещё от Воинов Олимпа, слишком быстро, а физические данные юной поросли оказались просто поразительными. Контраст между «старыми» и «новыми» Воинами был настолько силен, что его начали замечать не только штатские титаны, но и простые люди. В ордене наметился раскол, и только что оправившееся от войны общество оказалось на грани новой междоусобицы. Орден Воинов, в понимании обывателей – оплот стабильности, не имел права быть «разным». Ему полагалось быть единым и сильным. В конце концов Совету, состоявшему в ту пору только из соратников Аврелия, пришлось принять нелегкое решение. Во избежание конфликта поколений и сохранения авторитета ордена, все ветераны войны добровольно ушли в отставку с «ластиком» и пожизненной пенсией, уступив свое место молодежи. В строю, в качестве наблюдателя и своего рода арбитра, остался лишь Громов. Прошло три десятка лет, и Аврелий ещё раз убедился, что ученых следовало не убивать, а всего лишь посадить под замок. Новая волна Воинов сменила предыдущую генерацию, отправив их, как и «дедов», на пенсию в полном составе. На этот раз Громов удержался в своем кресле только благодаря традиции. Для второго поколения титанов, практически уже родившихся Воинами, дед Аврелий стал чем-то вроде полкового знамени или талисмана.
