Айзек Азимов - Фантастическое путешествие
На касках полицейских были буквы ОМСС. Такие же буквы были и на мотороллере.
Автоматически Грант попытался расшифровать аббревиатуру.
«Отдельные Морские Стратегические Силы, – подумал он. Объединенный Международный Союз Судовладельцев?»
Затем он спросил вслух, не расслышав, что сказал полицейский:
– Что?
– Садитесь, пожалуйста – проговорил полицейский с натянутой любезностью, указывая на свободное сидение.
– Конечно. Тихое местечко тут у вас..
– Да, Сэр.
– И большое оно?
Они ехали по свободному пространству пещеры, вдоль стены которой выстроились грузовики и автомобили, все со знаками ОМСС.
– Достаточно большое, – ответил полицейский.
– Это как раз то, что мне нравится здесь в каждом, – сказал Грант. – Ответы, полные бесценных россыпей точных данных.
Мотороллер благополучно поднялся вверх по пандусу на более высокий уровень, который был довольно многолюдным. Одетые в форму лица мужского и женского пола двигались вокруг с озабоченным видом. В воздухе, несомненно, ощущалось неуловимое волнение.
Грант обнаружил, что следит за поспешными шагами девушки в чем-то, напоминающем форму сестры милосердия (буквы ОМСС были аккуратно отпечатаны над округлостью груди) и вспомнил о планах, которые начал обдумывать вчера вечером.
Если это было еще одно задание…
Мотороллер сделал крутой поворот и остановился у стола. Полицейский выбрался из сидения.
– Чарльз Грант, Сэр.
Офицер, сидевший за столом, не отреагировал на это сообщение.
– Имя? – спросил он.
– Чарльз Грант, – ответил Грант, – как сказал этот добрый малый.
– Идентификационную карточку, пожалуйста.
Грант протянул ее. На карточке был выбит только номер, на который офицер бросил быстрый взгляд. Он вставил карточку в идентификатор, стоявший у него на столе.
Грант наблюдал за ним без особого интереса. Идентификатор выглядел точно таким же, как и его карманный, только увеличенный до гигантских размеров. На сером бесцветном экране высветилось его собственное изображение в анфас и профиль, выглядевшее – как всегда казалось Гранту – мрачным и угрожающе бандитским.
Куда девался открытый искренний взгляд? Где очаровательная улыбка? Где ямочки на щеках, которые сводили девушек с ума?
Остались только черные, низко опущенные брови, которые придавали ему сердитый вид. Было бы удивительно, если бы кто-нибудь узнал его по этой фотографии.
Но офицер узнал и, очевидно, без особых затруднений – один взгляд на фотографию, один на Гранта. Он вынул идентификационную карточку, протянул ее Гранту и жестом разрешил продолжать путь.
Мотороллер повернул направо, проехал под аркой и затем спустился ниже, в длинный коридор, размеченный для дорожного движения по два ряда с каждой стороны. Движение было достаточно интенсивным, и только один Грант был не в военной форме.
Двери появлялись с каждой стороны – прямо таки с гипнотической периодичностью, к стенам примыкали пешеходные тротуары. Людей на них почти не было.
Мотороллер добрался до второй арки, на которой была надпись: «Медицинский отдел».
Военный полицейский, дежуривший в возвышающейся над аркой будке – точно такой, как будка дорожного полисмена – нажал кнопку. Тяжелая стальная дверь открылась, мотороллер проскользнул в нее и подъехал к стоянке.
Грант пытался угадать, под какой частью города они сейчас находятся.
Быстро подошедший к нему человек в генеральской форме показался ему знакомым. Грант узнал его, как только он подошел на расстояние, достаточное для рукопожатия.
– Картер, не так ли? Мы встречались в Трансконтинентале пару лет тому назад. Вы тогда, кажется, не носили форму?
– Здравствуйте, Грант. О, к черту форму. Я ношу ее только для работы в этом месте. Это единственный способ проникнуть сюда. Пройдемте со мной. Гранитный Грант, не так ли?
– Совершенно верно.
Они прошли через дверь в помещение, которое, очевидно, было операционной. Сквозь большие обзорные окна Грант увидел знакомую картину: мужчины и женщины суетились в почти осязаемой стерильной чистоте вокруг тускло сверкающих металлических инструментов, острых и холодных. Все они выглядели жалкими и ничтожными рядом с изобилием электронных приборов, которые превратили медицину в отрасль индустрии. В комнату вкатывали операционный стол, копна седых волос свисала из-под белого покрывала.
Гранта чуть не хватил удар от изумления.
– Бенеш? – прошептал он.
– Бенеш, – ответил Картер мрачно.
– Что с ним случилось?
– Они в конце концов добрались до него. Это наша ошибка. Мы живем в век электроники, Грант. Все, что мы делаем, мы делаем с помощью наших электронных слуг. От нападения любого из наших врагов мы защищаемся, манипулируя потоком электронов. Мы разработали маршрут, оборудованный всевозможными сигнализационными устройствами, которые действовали только против электронных врагов. Мы не рассчитывали на автомобиль, управляемый человеком, и на винтовки с человеческими пальцами на курках.
– Я думаю, вы не заполучите никого из них живыми?
– Никого. Человек в машине умер тут же, на месте. Остальные были убиты нашими пулями. Мы тоже потеряли несколько человек.
Грант снова посмотрел вниз. На лице Бенеша было выражение абсолютной пустоты, которое ассоциировалось с полным умиротворением.
– Я полагаю, он жив, так что есть надежда.
– Он жив. Но надежда не очень велика.
– Кто-нибудь имел возможность поговорить с ним? – спросил Грант.
– Капитан Вильямс Оуэнс. Вы его знаете?
Грант покачал головой.
– Видел мельком в аэропорту, когда Гондер представлял его, назвав по имени.
– Оуэнс говорил с Бенешем, но не получил никакой важной информации. Гондер тоже разговаривал с ним. Вы говорили с ним больше, чем кто-либо другой. Он сказал вам что-нибудь?
– Нет, Сэр. Я бы ничего не понял, даже если бы он и сказал. Моя миссия заключалась только в том, чтобы доставить его в нашу страну, и ничего больше.
– Конечно. Но вы разговаривали с ним, и он мог сказать больше, чем хотел бы.
– Если он даже и сказал, это прошло мимо меня. Но я думаю, чтобы он сказал что-то лишнее. Живя на той стороне, вы получаете хорошую практику по держанию языка за зубами.
Картер нахмурился.
– Не старайтесь без особой необходимости подчеркивать свое превосходство, Грант. Вы получаете такую же практику и на этой стороне. Если вы этого не знаете… Простите, это все лишнее.
– Все в порядке, генерал, – равнодушно сказал Грант.
Он пожал плечами.
– Суть дела в том, что он никому ничего не сказал. Он был выведен из строя прежде, чем мы сумели получить от него то, что хотели получить. Он мог бы никогда и не покидать ту сторону.
– Когда я ехал сюда, я проезжал огороженное место…
– Это то самое место. Еще пять кварталов, и он был бы в безопасности.
– Что с ним?
– Повреждение мозга. Его нужно оперировать – и для этого вы нам и нужны.
– Я? – спросил Грант. – Послушайте, генерал, в мозговой хирургии я ребенок. И я завалил анатомию мозга в университете.
Картер не отреагировал на слова Гранта, и тот почувствовал их несерьезность.
– Пойдемте со мной, – сказал Картер.
Грант последовал за ним через дверь вниз по крутому коридору в другую комнату.
– Центральный пульт управления, – коротко пояснил Картер.
Стены были усеяны телевизионными экранами. Кресло в центре было наполовину окружено полукруглой консолью с переключателями, расположенными на наклонном пульте.
Картер сел, в то время как Грант остался стоять.
– Разрешите мне обрисовать вам суть дела. Вы знаете, что между нами и ими существует патовое положение.
– И длительное время. Конечно.
– Патовое положение, в конце концов, не такая уж плохая вещь. Мы состязаемся, мы все время пугаем друг друга, и мы достаточно много сделали на этом пути. И мы, и они. Но если это патовое положение должно быть нарушено, оно должно нарушиться в нашу пользу. Я надеюсь, вы понимаете это.
– Я думаю, что понимаю, генерал, – сухо сказал Грант.
– Бенеш олицетворяет собою возможность такого нарушения. Если бы он мог рассказать нам то, что знает…
– Могу я задать вопрос, Сэр?
– Давайте.
– Что он знает? Что это такое?
– Еще нет. Подождите немного. Сущность информации в данный момент не самое главное. Позвольте мне продолжить… Если бы он мог рассказать нам то, что он знает, равновесие было бы нарушено в нашу пользу. Если он умрет или если даже он выкарабкается, он не сможет дать нам нужную информацию из-за повреждения мозга, то патовое состояние будет продолжаться.
– Не считая общечеловеческой скорби о потере великого ума, мы можем сказать, что сохранение патового положения не так уж плохо.
– Да, если ситуация такова, как я вам ее описал. Но она может быть и иной.
– Что вы имеете в виду?
– Поговорим о Бенеше. Он известен умеренными взглядами, но у нас не было никаких указаний на то, что у него существовали трения с правительством. Он проявлял все признаки лояльности почти 25 лет, и его высоко ценили.
