Брайан Ламли - Дом Дверей: Второй визит
– Не переборщи, – предупредил ее Джилл. – И, пожалуйста, увлажняй ему нос. Этот нос для нас чертовски важен.
– Собака? – свистящим голосом пробормотал Кину Сун. Остальные удивленно посмотрели на него, особенно Джилл. Экстрасенс знал историю маленького китайца, но у него не было времени поговорить с ним.
– Да, собака, – ответил ему Джилл. И, показав на себя, рослого агента и Анжелу, объяснил:
– Некоторые из нас уже побывали здесь. И Барни тоже. Вероятно, он знает эти миры получше любого из нас. Это делает его особенно важным. Мы должны заботиться о нем.
– Эти… миры? – с удивлением спросил китаец.
– Ты хочешь сказать, что не заметил ничего странного? – нахмурился Тарнболл. – Например, то, что мы не на Земле?
– Он еще не видел… – ответила за китайца Миранда. – Да и языком нашим он владеет не слишком уверенно.
– Неважно, – отмахнулся Джилл. – А как вы себя чувствуете?
Сун опустил голову и посмотрел на забинтованный обрубок руки.
– Как я себя чувствую? Рука… пропала, – стал перечислять он. – Лицо ободрано… Спасибо, – слегка поклонился он. – Как я себя чувствую? Больно…
– Глупый вопрос, – признал Джилл. – Я хотел спросить, достаточно ли хорошо вы себя чувствуете, чтобы двигаться дальше? Мы вам, конечно, будем помогать.
– Я быть в норме. Нет проблем.
– Он все лучше и лучше говорит по-английски, – заметила Миранда.
– Этот китаец чертовски умен, – согласился Тарнболл, а потом обратился к Джиллу; – Прежде, чем мы двинемся дальше, нельзя ли нам с тобой потолковать с глазу на глаз? Скажем, наедине? – и он направился к выходу из «пещеры».
Джиллу уже доводилось видеть такое выражение на лице агента. Он пошел было за ним, но обернулся, чтобы объяснить остальным.
– Мы решим вопросы продовольствия. Не волнуйтесь. Перекусите, пока мы беседуем. – И обратился к Анжеле:
– Милая, сохрани чего-нибудь и для меня, чтобы я смог пожевать на ходу.
А выйдя из пещеры, оказавшись высоко над разрушающимся машинным городом, цепляясь на опасно неистовствующем ветру за поручень крана, Джилл поинтересовался у своего приятеля:
– Что тебя беспокоит?
– Возможно, все это – чепуха, – ответил рослый агент.
– Все равно мне хотелось бы услышать.
– Желтожопый, – выпалил Тарнболл.
– То есть? – попросил уточнить Джилл.
– Три вещи, связанные с ним, – ответил агент. – Первое: Миранда Марш права, его английский улучшается семимильными шагами. Но она также и не права; по-моему, он весьма неплохо все понимал с самого начала. Второе: ему полагалось бы лежать на больничной койке, предпочтительно в отделение интенсивной терапии. И все же он готов двигаться дальше. И третье: он – посторонний.
– Посторонний?
– Он не из нашей первоначальной группы. Разве ты не помнишь, как обстояло дело в тот раз в Шотландии? Ха!.. Теперь уже я задаю глупые вопросы… Конечно же, помнишь. Посторонним тогда был Баннермен, который оказался вовсе не тем, кого из себя строил. Иным.
– Начинаю понимать, что ты имеешь в виду, – кивнул Джилл. И нахмурился. – А если поразмыслить, ты мог бы провести и другие параллели. Баннермен тоже отделился от нас, и когда мы снова встретились, то у него также оказались страшные повреждения. Фактически, мы сочли его слепым! И все это оказалась маскировкой, камуфляжем, скрывающим, что он – иной. Мы его так жалели, что сильно не присматривались.
– Значит, нам следует попристальней присмотреться к Суну? – логика Тарнболла вызывала беспокойство. – Надо смотреть фактам в лицо, нам отныне предстоит заботиться о нем. Разве нам не следует сперва убедиться, что он не внедрен с целью «позаботиться» о нас? Как насчет твоего дара? Не может ли он что-нибудь сказать о китайце?
Джилл снова нахмурился и покачал головой.
– Возможно, мы впадаем в паранойю, – усомнился он. – Я хочу сказать, ведь этого коротышку прибило к берегу течением. Бога ради! И это произошло до того, как там появился Дом Дверей, до того, как мы вернулись с острова Уайт. Если всего лишь предположить, что он – пришелец, то есть тварь в человеческой оболочке-скафандре, то откуда ему знать о нас? К тому же, если ггуддны мобильны, если они в состоянии так вот передвигаться среди нас, то почему они просто не разделались с остальной командой прежде, чем мы вернулись? В конце концов, эти существа овладели превосходной технологией. Так что, как видишь, не сходятся концы с концами. – Джилл на мгновение умолк, а затем продолжил:
– Что же до моего машинного чутья – то трудно найти худшее место, где можно полагаться на него. Зачем оно здесь человеку, окруженному безумной машинной деятельностью на механическом кладбище, на ржавой планете, вращающейся вокруг атомного солнца? Да я едва смею включать его!
– Но ты включишь? Проверишь свое чутье?
– Да, когда выпадет случай.
Спецагент кивнул и сказал:
– И еще кое-что.
– О?
– Когда мы бинтовали ему лицо, – продолжал Тарнболл. – Я заметил на его шее под самым затылком маленький шрам. Он зарубцевался, но выглядел недавним.
– Насколько недавним?
– Я что, похож на доктора? – нахмурился спецагент. – В любом случае, не ты ли всего миг назад говорил о высокой технологии? Скажем, разве они не умеют заживлять шрамы быстрее нас?
– Шрам еще не делает его пришельцем, – возразил Джилл. – Да и в любом случае этот бедолага попал в такой переплет, где должен приобрести уйму шрамов! Эй, разве у тебя нет шрамов?
Тарнболл умолк, почесал челюсть и раздраженно пожал плечами. Но еще через мгновение усомнился:
– Не знаю, может быть, я, в конце концов, капельку впал в паранойю. Но, Спенсер, как вышло, что мы снова оказались здесь? Что, во имя Бога, мы здесь делаем? Как я понимаю, это твой кошмарный мир, верно?
Так значит, мы снова возвращаемся на ту прежнюю программу? Разве это не простое прокручивание старой кассеты по второму разу? И на что ты вообще собственно нацеливался? Я хочу сказать, даже наше пребывание здесь начинает казаться бессмысленным.
Джилл покосился на товарища, пожал плечами и гадал, как же лучше всего объяснить. Возможно, он даже принялся бы объяснять, но затем прищурился и посмотрел опять, пристально глядя на спецагента, стоявшего перед ним, почесывая челюсть.
Наконец Джилл резко втянул воздух и пощупал собственное лицо. И лоб у него избороздили морщины, когда выражение озадаченности сменилось удивлением, а затем пониманием – или полупониманием – или, по крайней мере, попыткой понять.
Судя по лицу Тарнболла, пристальный взгляд Джилла начал его порядком раздражать:
– Какого черта? У меня что, третий глаз открылся или как? Что происходит? Господи, ты проверяешь меня, Спенсер?
Но Джилл покачал головой, и, дивясь, протянув руку, коснулся лица спецагента:
– У-у-у, – промычал он. – Не я. Это ведь ты впадаешь в паранойю, не забыл?
– Тогда что за…
– Когда ты в последний раз брился? – оборвал его Джилл.
Тарнболл ощупал подбородок:
– Э-э-э, вчера утром? Я настолько плохо выгляжу? И вообще, какое это имеет отношение хоть к чему бы то ни было?
– Возможно, это имеет огромное отношение к чему угодно, – уведомил его Джилл. И прежде, чем спецагент успел ответить:
– Скажи-ка, Джек, ты испытываешь жажду? Голод? Твои синяки и порезы все еще болят? Голова у тебя раскалывается? Тебе не помешает опрокинуть стаканчик чего-нибудь покрепче?
– Да, на все вопросы, – ответил Тарнболл.
– И я тоже, – кивнул Джилл. – А это не правильно.
– Не правильно? Но что может быть естественней? – Спецагент выглядел сбитым с толку. И Джилл продолжил:
– Теперь моя очередь спрашивать тебя, Джек. Разве ты не помнишь, как обстояло дело в тот раз в Шотландии? Я имею в виду, после того как мы вступили в те синтезированные миры?
– Пом… – у Тарнболла отвисла челюсть. – Нам не требовалось бриться, – внезапно сообразил он. – Нам даже не требовалось есть, и те, кто ел, вскоре отрыгивали съеденное. Раны наши быстро заживали – изумительно быстро! И выносливость у нас намного превышала среднечеловеческую. Знаешь, я даже не могу припомнить ни одного случая, когда бы я справлял естественные надобности? Мне это не требовалось, потому что…
– Потому что это был не ты, – закончил за него Джилл. – Все еще трудно поверить, правда? Потому что ты испытал все это! Но ты знаешь, что это правда. Ты, мы – все мы, за исключением Хэгги и Баннермена – были копиями, конструкциями фонов, с нашими мыслями, привычками, страхами, страстями. Но это были не мы. Это были клоны, синтетические репродукции.
Мы, наши тела, хранились на складе, в стасисе, в то время, как Сит пугал до полусмерти наши интеллекты, пропуская их через синтезированные обручи в то время, как сам он стоял в стороне и смеялся над нами.
Тарнболл закрыл разинутый рот:
– Конечно, помню, – сказал он. – Но ты прав: в то время это было совершенно реальным. Ведь это происходило-таки, если и не с «нами», или не с нашими телами. А на этот раз…
