Барри Лонгиер - Город Барабу
Билли Пратт нахмурился:
– Бент?
– Да. Основа каждой гоаты – бент, выведение весов из равновесия, причина, если угодно. Как бы ты чувствовал себя на месте Хаккира, что бы ты чувствовал по отношению к Джолдасу?
– Да ничего хорошего. Не знаю, убил бы я его, но желание наверняка возникло бы.
– Это было бы неартистично, такой грубый прием, Пратт, не гоата. Но ты понял бент?
– Думаю, да. Имперская Палата считает, что Ассамблея Квадранта, в которой большинство составляют люди, остановила традиционную экспансию Империи. Отсюда – бент для гоаты. Палата выбрала для своей гоаты других людей; это то же самое, если бы Хаккир выбрал первого попавшегося ему на улице нуумианца, а не Джолдаса. Примерно так?
Хаву задумчиво посмотрел на человека, хмуро усмехнулся и покачал головой:
– Давай пока остановимся на Хаккире и Джолдасе.
Нуумианец чувствовал себя не в своей тарелке. Гоата Имперской Палаты действительно не выдерживала критики. Но кто осмелится усомниться в справедливости решения Палаты, вынесенном под диктовку Королевской Семьи? Такого прежде никогда не случалось.
– Хаву, так что случилось с Хаккиром и Джолдасом? Думаю, я понял, что такое бент.
Нуумианец сделал вид, будто не заметил фамильярного обращения.
– Хорошо. Имея бент, Хаккир мог пойти либо путем джах, либо путем наджах. Джах – это устранение цели.
– Например, убить Айелу. Тогда Джолдас не получил бы ее.
Хаву кивнул. Человек, похоже, оказался способным учеником.
– Но Хаккир предпочел наджах. Наджах позволяет объекту мести достичь цели, которая стала причиной бента, или установить чаши весов в неравном положении. Но делается это таким образом, что при достижении цели чаши весов уравниваются – это гоата.
Билли Пратт кивнул:
– Джолдас получает девушку, но оказывается, ему не по вкусу то, что он получил.
– Да. – Хаву откинулся на спинку и сделал глоток из своей чашки. Что ж, вечер, похоже, все-таки удался. – Далее, ты должен понять чувства Хаккира к Айеле и отцу. Отец не поверил ему, когда он утверждал, что не виновен.
– Таким образом, отец тоже разбалансировал весы, как и Айела. Она ведь не поверила ему.
Хаву улыбнулся и кивнул:
– К отцу и Айеле он решил применить джах. Цель отца состояла в поддержании чести семьи. Цель Айелы – найти богатого супруга. Как ты понимаешь, все эти элементы и стали составными частями одной гоаты. Искусство в данном случае то, что Хаккир сумел объединить джах и наджах в одном действии.
Билли Пратт задумчиво потер подбородок и кивнул:
– Сладкая месть.
– Не понимаю.
Билли посмотрел на нуумианца:
– Когда акт мести особенно удачен, когда возмездие в полной мере соответствует преступлению, мы, люди, называем это сладкой местью. – Он еще раз кивнул. – Думаю, теперь я понял, что такое гоата. Продолжайте. Что же сделал Хаккир?
– Хаккир исчез и начал новую жизнь под другим именем. Он оставил записку, в которой сознался во всех своих преступлениях, но сделал это так, что Джолдас оказался разоблаченным.
Билли Пратт поднял руку:
– Подождите, давайте посмотрим, смогу ли я угадать, что случилось. Джолдаса отдали под суд?
– Да.
Билли кивнул:
– И он потерял свое состояние.
– Его признали виновным и обязали выплатить суду крупную сумму. Очень крупную.
– Скандал, конечно, опорочил доброе имя отца – джах. Джолдас остался на бобах, а Айела лишилась богатого супруга – джах. – Билли довольно усмехнулся. – И, конечно, Айела, став супругой бедняка, потеряла свою привлекательность.
– Настоящее чудовище.
– Наджах для Джолдаса. – Билли снова кивнул. – Да, в этой гоате действительно есть нечто прекрасное.
– Есть еще кое-что, чего я не объяснил. Гоата дополняется хазбом, и Хаккир своей запиской также совершил хазб.
– Дайте мне угадать. Хазб – это позволить объекту мести узнать, кто совершил ее.
– Верно. И это причиняет ему дополнительные страдания.
Билли кивнул. Лицо его стало серьезным:
– Теперь я понимаю, что люди, бывшие здесь до нас, стали жертвами джаха и, конечно, хазб тоже доставил им немало мучений. Но вот связи между бентом, возникшим в результате решения Ассамблеи Квадранта, и гоатой, на которую обречены колонисты, я не вижу.
Хаву развел руками:
– Я уже сказал, это неудачный пример.
Билли выглянул на улицу. За дверями бараков триста колонистов Мистении и триста рабочих цирка ждали от него сигнала, что башня захвачена. Он повернулся:
– Мне пора возвращаться в барак. Нам обязательно нужно еще раз встретиться.
Рыжий Пони Мийра опустился на солому рядом со слонами. Им разрешалось держать животных и заботиться о них, но только в свободное от работы время, то есть отнимая минуты и часы от еды и сна. Пони удивленно поднял бровь, когда в зверинец вошел Билли Пратт. Рядом с ним шагал Хозяин. Далее следовали Растяжка Дирак и колонист Уорнер. Пони повернулся на бок и закрыл глаза. Проведя целый день в пыльном карьере, а потом присмотрев за животными, он не испытывал ни малейшего желания тратить драгоценное время на разговоры.
– Пони?
Пони открыл глаза, посмотрел на Хозяина и снова закрыл их:
– Здесь таких нет.
В следующий момент главный дрессировщик ощутил весьма чувствительный удар пониже спины. Он повернулся, стиснув кулаки, и заметил, что потревожил его ботинок Хозяина.
– Что это, черт побери, вы делаете?
– Не могу допустить, чтобы ты проспал всю жизнь, Пони. Собирай свою банду и начинай подготовку к параду.
– К па… что? – Растяжка помог Пони подняться, а Хозяин и Билли уже шли между клетками. За ними бежал Костыль Орло. Пони посмотрел на Дирака.
– Растяжка, ты можешь сказать мне, в чем дело?
Дирак пожал плечами:
– Знаю только одно: через десять дней мы устраиваем парад и даем представление. – Он усмехнулся и покачал головой. – Мне объясняли, но я все же не понял, в чем дело.
Пони хмуро посмотрел на клетки:
– Парад? – Он повернулся, сделал несколько шагов и ни с того ни с сего наградил пинком рабочего, разлегшегося на брезенте. – Клык, вставай и начинай готовить фургоны для парада. Видишь, какие они грязные!
– А? – Клык зевнул и потер пострадавшее место. – В чем дело, Пони?
– Парад на подходе: вставай, я хочу, чтобы эти фургоны сияли. Где Вощеный?
Клык потряс головой, просыпаясь, и указал в дальний угол палатки:
– Спит где-то там.
– Иди и скажи ему, что нужно все привести в порядок. Вычистить, отремонтировать и отполировать.
– Парад?
– Ты же слышал!
Клык поднялся с брезента и двинулся в другой конец палатки. Пони повернулся к Растяжке:
– Будем готовы, но… к чему?
Дирак усмехнулся:
– Гоата.
Спавший на полу Ускользающий Саша приподнялся и увидел перед собой Удивительного Озамунда, выглядевшего на изумление мрачным.
– В чем дело, дружище?
Озамунд поднял голову и тут же снова опустил ее:
– Не знаю, что и делать. Просто не знаю. Мистер Джон хочет отправить письма во все лагеря. Я сказал, что это невозможно, а он ответил, что потому и дал мне работу иллюзиониста и мага.
Саша поджал губы, нахмурился, потом улыбнулся:
– Перестань, дружище. – Он поднялся и пересел поближе к магу. – Неужто величайший во Вселенной волшебник и знаменитый эскапист не смогут придумать, как доставить куда-то почту?
Озамунд вскинул брови и посмотрел на друга:
– Есть идея?
Саша пожал плечами:
– Нуумианцы сущие тупицы, когда речь идет о том, чтобы засадить человека под замок. Напомни, чтобы я рассказал о своем знакомстве с Центром Безопасности. А, вот это было дело! Поломал я себе голову. – Он усмехнулся. – Конечно, самое трудное было попасть туда. Мне пришлось…
– У тебя есть идея?
– Конечно. – Саша вздохнул. – Но письмо – такая маленькая штуковина. – Его глаза вдруг вспыхнули. – Вот если бы нужно было увести слонов…
34
На огороде за лагерем заложников Линда Уорнер поднялась от грядки, разогнула занемевшую спину и только тогда заметила идущих по дороге людей. Это были рабочие из отвала, тащившие наполненные камнями тачки. Она оглядела огород и покачала головой. С прибытием женщин и детей из цирка количество едоков значительно увеличилось, а их еще нужно было всему учить. Линда поморщилась, вспомнив толстуху по кличке Пузырь – едва ходит, а съедает в день за пятерых, причем подметает все!
Она подобрала инструменты, повернулась и зашагала вниз по склсчу в направлении лагеря. Подойдя к дороге, Линда остановилась, вглядываясь в лица проходящих мимо мужчин в надежде увидеть Тома. Она, конечно, знала, что муж в другом лагере, у карьера, но ведь всякое могло случиться. Женщина взглянула на сторожевую башню, катившуюся параллельно дороге, и сразу же опустила голову. Лучше подождать. Груженые тачки, поскрипывая и поднимая пыль, тянулись мимо. Неожиданно внимание Линды привлек брошенный кем-то на обочину толстый конверт. Чья-то нога присыпала его пылью, и он был почти незаметен.
