Вячеслав Шалыгин - Кровь титанов
Лишь оставшись наедине в тиши кабинета директора клиники, титаны вздохнули с облегчением и заговорили на равных.
– Что ты из себя корчишь? – рассмеялся гость. – Зачем нужна эта конспирация?
– Фактор внезапности, – коротко пояснил инспектор. – Противник владеет нашими приемами. Например, операции проводит на грани фола, но очень уверенно и четко. Он вообще ведет себя, словно один из нас. Усыпить его бдительность можно, лишь не привлекая к делу ни контрразведчиков, ни Воинов. Пусть он считает, что мы ни о чем не догадываемся и ловим его силами участковых подразделений.
– Ты считаешь, что он ещё на участке? – с сомнением спросил Воин.
– Сто к одному, – ответил Зарубин. – Его почему-то страшно интересуют личные документы Туркина. Скорее всего, он предпримет, как минимум, ещё одну попытку. Тогда-то мы его и возьмем.
– И когда он это сделает?
– Не позднее полудня. – Зарубин взглянул на часы. – То есть в самое ближайшее время.
– Ты уверен?
– К полудню придут в себя свидетели, – пояснил «полицейский». – Враг был в их палате и видел медицинские карты. Теперь сюда ему не пробраться, но он уже и не захочет этого делать. Поскольку он не может устранить свидетелей и тем самым обеспечить себе дополнительный запас времени, значит, постарается использовать с максимальной эффективностью каждую минуту.
– Понятно, – гость кивнул. – А я зачем тебе понадобился? Захват организовать? У меня времени в обрез. Сам знаешь, сколько нас осталось на весь Титан. Дежурный взвод да Совет в количестве десяти ворчливых старцев; Приходится поспевать везде и всюду. В засаде сидеть не смогу.
– Нет, Вася, ты мне нужен буквально на пять минут и только для отвода глаз, – Зарубин рассмеялся. – Если противник наблюдает за нами откуда-нибудь из кустов, он увидит следующее: после того, как переполох немного стих, лейтенант, командующий охраной больницы, – то есть я – привез из космопорта импортированного, видимо, с Земли нейрохирурга. И тут, как гром среди ясного полуденного неба, грянула инспекция. Огромный Воин, которого можно разглядеть даже в плотной толпе баскетболистов, похлопал растерянного лейтенантика по плечу и увел его внутрь здания на суровый мужской разговор. Когда я выйду тебя провожать, будь добр, немного меня поругай и обязательно скажи заветную фразу, что-нибудь вроде: если потребуется помощь, обращайтесь немедленно! И покажи кулак. Словно ты меня выслушал и пришел к выводу, что Воинам вмешиваться в ситуацию пока рано. Соображаешь?
– Да уж не хуже тебя, – согласился Воин. – Сыграем, как в Академическом театре, не переживай.
– Вот и хорошо, – Зарубин улыбнулся. – Только не забывай блокировать мыслеконтакт, Вася..
– Ты что же, на самом деле думаешь, что мы ищем одного из наших?
– Необязательно, – Зарубин покачал головой.
– Кто же ещё владеет такими секретными навыками? Я что-то не пойму…
– Кто-то, видимо, владеет, – Зарубин пожал плечами. – Мало ли? Например, недоучки…
– Нет, – возразил Василий, – тех, кто вылетает из Академии, прогоняют через «ластик» в обязательном порядке. Я не знаю ни одного случая, чтобы человеку стерли память, а он вдруг взял и что-то вспомнил. «Ластик» – это надежно.
– Если стирают, – инспектор задумчиво потер подбородок, – а если нет?
– Как это? – удивился Воин. – Это ещё зачем?
– Предположим, ты срезался на полуфинале, представляешь? – Зарубин внимательно посмотрел на собеседника.
– Представляю, – ответил тот. – Обидно до чертиков. Сдать три тысячи сто нечеловечески тяжелых экзаменов и провалиться за шаг до получения мундира. Ну и что?
– А если дать такому титану шанс?
– Какой ещё шанс? – Василий покачал головой. – Пересдать полуфинал? Не слышал я о таких экспериментах.
– А о группе «Омега» слышал?
– Это же народный фольклор, – Воин махнул рукой. – Сказки. Зачем нужны неудачники, если есть Воины?
– Кто знает зачем? – Зарубин встал и прошелся по кабинету. – Возможно, именно для таких не слишком чистых операций.
– Ты хочешь сказать, что Диктатор имеет неизвестный нам резерв? Получается, он не доверяет ни вам, ни Воинам?
– Не то чтобы не доверяет, – Зарубин нахмурился. – Просто есть такие дела, которые для Воинов – унижение, контрразведчикам – не по рангу много будут знать, а простым смертным – не под силу. Кому же их поручать?
– На статью о государственной измене ты пока не наговорил, но уверенно к этому приближаешься, – остановил инспектора Василий. – Давай сначала поймаем убийцу, а потом уже будем делать выводы, хорошо?
– Согласен, – Зарубин кивнул. – Хотя, если наши свидетели сумеют представить себе внешность неизвестного, выводы могут сформироваться ещё до его поимки.
– Идем на крыльцо. – Поднявшись, Василий едва не задел головой плавающую под потолком проекцию светильника. – Иначе ты сейчас ляпнешь что-нибудь такое, за что мне придется сдать тебя трибуналу.
– Идем, – согласился инспектор. – И забудь обо всем, что я навыдумывал.
– Забудешь такое, как же! – Василий усмехнулся и вышел из кабинета.
Операция закончилась ровно в полдень. Васильев смыл с рук перчатки и удовлетворенно потянулся. Техническое оснащение больницы позволило ему применить все свои знания и выполнить операцию по высшему разряду. Самым приятным для доктора было осознание того, что за время ссылки он не потерял квалификацию и не слишком отстал от жизни. Приборы были те, к которым он привык, разве что с более продвинутым программным обеспечением.
Покинув оперблок, Виктор прошел в кабинет ассистировавшего ему врача и расположился в удобном кресле. Хозяин кабинета любезно согласился оставить Васильева одного, и теперь никто не мешал доктору сосредоточиться на мыслях о своей революционной деятельности.
Предложение Зарубина было вполне рациональным, и потому врач успел обдумать его ещё во время операции. Оставалось помягче сформулировать свое решение и сообщить о нем Политсовету. Пожалуй, это была наиболее сложная часть миссии. В то, что Политсовет легко согласится с неприятным вердиктом одного из своих председателей, Васильев не верил. Виктор прекрасно понимал, что известие о необходимости прекратить борьбу за независимость для большинства председателей будет серьезным ударом. А ещё он понимал, что его сразу же обвинят во всех грехах и объявят предателем.
Доктор тяжело вздохнул и приказал терминалу связи установить соединение с Марсом. Пока машина выполняла приказ, в кабинет заглянула Габи.
– Кофе? – спросила она.
– Нет, – Виктор отрицательно покачал головой.
– Мне остаться? – с тревогой глядя на хмурого патрона, предложила сестра.
– Не надо, – ответил Васильев. – Мне предстоит тяжелый разговор, и я не хочу, чтобы в случае осложнений ты тоже оказалась в поле зрения какого-нибудь «стелса».
– Они не посмеют, – бледнея, заявила девушка.
– По отдельности они действительно трусоваты, но коллективные решения Политсовета иногда просто воплощение смелости. Иди, Габи, осмотри больную из семисотой палаты. Лечащий врач говорил, что у неё тоже довольно серьезная черепно-мозговая травма. Возможно, нам придется заняться и ею…
3. Плохие новости
Когда уже знакомая разведчикам волна тоннельного саморазрушения миновала отряд и умчалась назад, Воины сделали два неутешительных вывода. Как в свое время и опасался Ямата, обратное путешествие титанов закончилось не на планете или астероиде, а в открытом пространстве. В дополнение к этому датчики скафандров улавливали настолько мощное радиационное поле, что, не будь с отрядом «обоза», энергии собственных силовых генераторов боевых костюмов не хватило бы даже на три минуты борьбы с потоком гамма-частиц. Воины заняли позиции вокруг магнитоплана и подключили скафандры к его реактору. Теперь, связанные с единым центром длинными нитями кабелей, они были защищены от радиации и гарантированы от случайностей, вроде отчаливания кого-нибудь в неуправляемый полет по просторам Вселенной, но вместе с тем становились удобной мишенью для любого противника. Второй проблемой являлась огромная, покрытая светящимися пятнами масса, заслоняющая собой огоньки звезд в той стороне, где растворился тоннель. Было понятно, что перед Воинами развернулась картина ночной стороны населенной планеты и светящиеся пятна на её поверхности – огни городов. По единодушному мнению разведчиков, излучение тоже являлось не чем иным, как радиационным поясом обнаружившейся поблизости планеты.
– Первое наблюдение: мы в обычном пространстве, в одном из пустынных рукавов Галактики. Скорее всего, в нашем, – заявил Горич. – Наблюдение второе: прямо по курсу некий очаг цивилизации. Десерт: за нами кто-то следит.
– То, что мы вернулись в родные места, уже неплохо, – откликнулся Ямата. – Только я почему-то не вижу твоих «наблюдающих за наблюдателями».
