Олег Авраменко - Реальная угроза
– Понимаю, – кивнул он. – А что Яна?
– Ей легче. Она… – Я замешкался, подбирая нужные слова. – Для нее отец был чужим с самого начала, она уже давно вычеркнула его из своей жизни, тогда как я… э-э…
– Тогда как ты всегда любил его, – подхватил Павлов. – И будучи ребенком, и позже, когда считал его погибшим. А теперь он воскрес, и ты в смятении. То, что ты прощал ему мертвому, ты не можешь простить живому.
Мне оставалось только изумиться, как чутко кэп уловил мое состояние и сумел выразить все, что меня мучило, в нескольких коротких фразах.
Поднявшись на крышу, мы прошли к кафетерию, взяли по чашке кофе и устроились за свободным столиком у самого бордюра. Павлов закурил сигарету и обвел взглядом живописные окрестности городской окраины.
– Приятная планета, – произнес он. – Куда симпатичнее нашей Октавии.
– Но все равно для нас она тюрьма, – заметил я. – Вы ведь общались со всем экипажем? Какое настроение у людей?
– По-разному. Одни почти смирились с перспективой длительного плена, другие мириться не желают.
– И тем не менее всех освободили.
– Ну да. В сущности, что может поделать горстка людей против трехсотмиллионного населения планеты. Единственные, кто представляет потенциальную угрозу, это наши ребята-летчики. Теоретически они могут угнать один из кораблей – но только теоретически. А на практике это неосуществимо. Большая часть ютландского флота базируется в космосе, а те немногие корабли, что находятся на планете, тщательно охраняются. К ним не подберешься. Кроме того, почти все они с демонтированными вакуумными излучателями и принадлежат к Группировке Планетарной Обороны. К Другим звездам на них не улетишь.
– Гм-м, – промычал я. – Это, как я понимаю, предупреждение?
– Совершенно верно. Я предупреждаю об этом всех наших пилотов. Вы, парни и девчата, горячие головы и можете влипнуть в крупные неприятности. Но главная неприятность для тебя, Александр, и для Яны заключается в том, что если вас поймают при попытке угона корабля, то вы просто вернетесь в дом отца, зато другие, кто будет вместе с вами, загремят в тюрьму.
– Это несправедливо!
– Конечно, несправедливо, – согласился Павлов. – Но такова жизнь.
Некоторое время мы молчали.
– Кэп, – наконец произнес я. – Помогите мне кое в чем разобраться.
– А именно?
– Мой отец – диктатор этой планеты?
– Пожалуй, что да. По всем признакам, он диктатор.
– Тогда почему… это… – У меня на языке вертелось множество «почему», и я никак не мог выбрать, с которого мне начать.
– Почему по улицам не ходят патрули с лазерными автоматами, – помог мне Павлов. – Почему нет комендантского часа. Почему полицейские не избивают нарушителей общественного порядка до полусмерти, а просто штрафуют их или вовсе ограничиваются устным предупреждением. Почему люди, рассказывая друг другу политические анекдоты, не понижают голос и не озираются по сторонам с опаской. Почему по телевидению и в сетевых СМИ нередко можно встретить довольно резкую критику в адрес правительства. И наконец, почему при всем вышеперечисленном на Ютланде не существует организованной оппозиции. Держу пари, ты искал, упорно искал хоть малейший намек на существование чего-то вроде воспитательно-трудовых лагерей для противников существующего режима. В информационном обществе – а здесь все-таки информационное общество – подобные вещи скрыть невозможно. Но ты так ничего и не нашел. Я верно говорю?
– Да, сэр.
– Так вот, Александр, в своем расследовании ты совершил две ошибки. Во-первых, ты не учел специфику здешнего общества, не ознакомился с историей и традициями Ютланда. Во-вторых, ты спутал фашизм с нацизмом и коммунизмом. Две последние доктрины государственного устройства действительно нуждаются в постоянных репрессиях, поскольку они насквозь тоталитарны и подразумевают полное и абсолютное подчинение индивидуума обществу, навязывание всем гражданам единой идеологии. В этом отношении фашизм более умерен и практичен. К массовому насилию он склонен прибегать лишь на этапе утверждения власти и в процессе перехода лидерства от одной группировки к другой – да и то не всегда и не везде. Победивший фашизм, который прочно утвердился во всех сферах общественной жизни, порождает корпоративное государство, чья репрессивная машина работает на самой малой мощности или вовсе простаивает. Обществу корпоративного типа чужда оппозиция как социальный институт, оно подавляет ее в самом зародыше, не отторгая инакомыслящих, а включая их в свою систему. Тебе это может показаться странным, но многие такие люди работают в органах правопорядка – от полицейских до судей; как правило, из них получаются справедливые и неподкупные служители закона. Признаться, в молодости я был рьяным сторонником корпоративного государства. Впрочем, и сейчас не вижу в нем ничего плохого… кроме одного – пути его построения. Генерал-президент Чанг уже угробил на Тянь-Го, по разным подсчетам, от сорока до шестидесяти миллионов своих соотечественников, но до превращения его режима в устойчивое корпоративное государство еще очень далеко. Можно не сомневаться, что если бы семнадцать лет назад наш путч удался, на Октавии по сей день продолжались бы репрессии. А что касается Ютланда, то корпоративное государство возникло здесь задолго до появления твоего отца. Просмотри на досуге материалы по истории планеты, особенно о первом столетии существования колонии, когда первоначальная теократия Совета Старейшин под давлением возрастающего в народе атеизма и агностицизма постепенно эволюционировала в лишенный какой-либо религиозной окраски авторитарный режим во главе с императором, а общинный уклад жизни мормонов стал основой для формирования светского общества корпоративного типа. Адмирал Шнайдер со своими убеждениями и харизмой лидера идеально подходил для этой планеты; а политическая система Ютланда, в свою очередь, оказалась тем идеалом, к которому всегда стремился твой отец. Поэтому он так легко и бескровно утвердился у власти. Именно утвердился – захватить власть над утратившей космические технологии планетой очень легко, достаточно такого веского аргумента, как боевой крейсер на орбите. Другое дело – удержать полученную власть. Адмирал Шнайдер с этим справился блестяще. – Павлов сделал паузу и пристально посмотрел мне в глаза. – Надеюсь, эта небольшая лекция помогла тебе разобраться в ситуации. Да, твой отец диктатор. Но он не кровавый диктатор.
– Он готовит новый переворот на Октавии, – сказал я. – Причем с участием Ютланда – а это уже межпланетная война. К тому же он похищает корабли – а это уже пиратство.
– Ну, прежде всего «корабли» нужно заменить на «корабль». Похищение «Марианны» было единственным в своем роде военно-политическим актом. Хитрый лис, ловко он все провернул! – В голосе Павлова явственно послышалась злость. – Твоему отцу незачем похищать корабли, он их просто покупает. Денег у него куры не клюют.
– Знаю, – кивнул я. – Эндокринин.
– Ага! Значит, отец тебе рассказал?
– Нет, не он. Мы с ним мало общаемся. Однажды я увидел в аптеке эндокринин, узнал от продавца, что это местный препарат, а остальные выводы сделал уже сам. Только одно меня удивляет: Ютланд хоть и довольно милая, но отсталая планета, а между тем только здесь умеют синтезировать эндокринин. Насколько мне известно, все попытки фармацевтических компаний повторить его формулу заканчивались неудачей. Я слышал, что концерн «Байер» угрохал на исследования свыше тридцати миллиардов.
Кэп хмыкнул:
– Оказывается, главного ты не знаешь. На самом деле эндокринин не синтезируют, а добывают. Он содержится в листьях одного местного растения, называемого в просторечии ушатник. Здесь, на Ютланде, его перерабатывают, выделяют из него очищенный эндокринин, который затем доставляется на Вавилон и через цепочку подставных фирм попадает в лабораторию, где якобы его синтезируют. А на вырученные деньги – опять же через подставные фирмы – правительство твоего отца покупает корабли, высокотехнологическое оборудование и многое другое, в чем нуждается планета.
– Вернее, что нужно для нового путча, – поправил я.
– Э, нет, не все так просто. Твоего отца можно назвать кем угодно, только не беспринципным властолюбцем. Я бы даже назвал его альтруистом и идеалистом… если бы не методы, к которым он готов был прибегнуть, чтобы «осчастливить» Октавию. Как император Ютланда адмирал Шнайдер прежде всего заботится о благе своей новой страны. Так он мне сказал, и я ему верю. На первых порах его сотрудничество с бывшими соратниками по путчу было чисто деловым предприятием – они организовали на Вавилоне необходимую инфраструктуру для сбыта эндокринина, а он платил им за это внушительные комиссионные. В то время такая секретность была продиктована лишь экономическими соображениями: твой отец хотел поскорее вернуть Ютланд в космическую эру – а для этого необходимо было вложить в планету огромные средства, которые никто задаром не предоставил бы, Торговля эндокринином позволяла заполучить эти средства – но только при сохранении монополии на его производство.
