Алексей Калугин - Всё под контролем
Марина вместе с нами в карете не было, и у меня мелькнула мысль, уж не сбежал ли он, оставив меня на попечении каннской полиции?
Но, как вскоре выяснилось, Марин просто решил добраться до вокзала другим транспортом. Я вновь увидел его, выйдя из кареты, которая подкатила к последнему вагону готового к отправлению поезда. Он о чем-то любезно разговаривал с человеком, одетым в темно-синюю с красной окантовкой форму железнодорожника. В левой руке Марин держал мой портфель.
Улыбнувшись своему собеседнику и получив такую же приветливую улыбку в ответ, Марин подошел к нам.
– Ну, что ж, господа, – обратился он к сопровождавшим меня жандармам. – Благодарю вас за помощь. Поезд отправляется через две минуты. Надеюсь, мы доберемся без проблем. А в Париже на вокзале нас уже будут встречать местные представители власти.
После того как Марин сердечно пожал руки обоим жандармам, они сели в карету с плотно занавешенными окнами, которая, развернувшись, покатила в ту сторону, где на песчаный берег медленно набегали одна за другой прозрачные волны ласкового Средиземного моря, в котором сейчас, возможно, купался Славик.
– Надеюсь, теперь мы можем все спокойно обсудить? – спросил я, глянув на Марина через плечо.
– Заходите в вагон, – произнес он, прячась у меня за спиной.
– Быть может, ты хотя бы снимешь с меня наручники? – спросил я, не двигаясь с места.
– Заходите в вагон, – Марин слегка подтолкнул меня в спину. – Поезд скоро отправляется.
– Ты что, всерьез вознамерился везти меня в Париж?! – возмущенно воскликнул я. – Тебе не кажется, что ты слишком увлекся игрой, Марин?
Со стороны головного вагона поезда раздался протяжный гудок.
Марин схватил меня сзади за локти и затолкнул в вагон.
Поезд дернулся, и я широко расставил ноги, пытаясь сохранить равновесие. Все же меня повело влево, и я уперся плечом в стенку.
За спиной у меня хлопнула вагонная дверь.
– Что все это значит, Марин? – спросил я.
Мне никто не ответил.
Я обернулся. Тамбур вагона позади меня был пуст.
Поезд уже отъехал от станции и, быстро набирая скорость, уносил меня прочь от Каннов, от купающегося в море Славика и от оставшегося на платформе Марина.
В углу тамбура стоял мой портфель, к ручке которого было прицеплено кольцо с ключом от наручников.
Я не успел ничего сделать, когда из вагона, едва не сбив меня с ног, вылетел проводник и в изумлении уставился на меня.
– Все в порядке, – улыбнулся я, поймав глазами его взгляд.
Проводник в ответ глупо улыбнулся. Повинуясь моему мысленному приказу, он взял в руку ключ и снял с меня наручники.
– Благодарю вас, – сказал я, растирая затекшие руки.
Открыв портфель, я заглянул в него. На первый взгляд все было на месте.
Забрав у проводника наручники и ключ, я кинул их в портфель.
– Очнись, приятель, – сказал я и быстро провел перед глазами проводника ладонью с растопыренными пальцами.
Проводник вздрогнул и удивленно посмотрел на меня.
– Едва не опоздал, – виновато улыбнулся я. – Буквально в последнюю секунду запрыгнул в вагон.
– Бывает, – с пониманием кивнул проводник.
– Какая следующая станция? – спросил я.
– Перье, – ответил проводник.
– Когда?
– Через три часа.
– В таком случае проводите меня в купе. Я хочу отдохнуть.
На лице проводника появилось озадаченное выражение.
– А какое у вас купе? – поинтересовался он.
– Не знаю, друг мой, – улыбнулся я и вновь пристально посмотрел проводнику в глаза. – Вам должно быть виднее.
– Да, – тут же кивнул проводник. – Да, – кивнул он во второй раз, уже более уверенно, чем в первый. – Седьмое купе свободно. Должно быть, оно ваше.
Глава 10
Обратный поезд в Канны должен был проследовать через Перье только следующим утром.
Не имея желания ждать до утра, я попросил одного из местных жителей отвезти меня на своей коляске, предложив за эту простую услугу такую сумму, от которой у бедняги глаза полезли на лоб. Получив задаток, он уже ни секунды не колебался. К тому времени, когда я вышел из небольшого трактирчика, в который заглянул, чтобы перекусить перед долгой дорогой, коляска, запряженная гнедой лошадью, уже ждала меня у порога.
Возница щелкнул кнутом, и коляска покатила вперед по ровной и прямой, как стрела, грунтовой дороге.
Вскоре мы выехали за город.
Погода стояла восхитительная. По небу плыли легкие, полупрозрачные облака, временами закрывавшие ослепительно яркий диск солнца. Было по-летнему тепло, но при этом земля не страдала от изнуряющей жары. Дорога пролегала среди зеленых лугов, на которых паслись стада флегматичных коров. Светло-коричневые пятна на их спинах по форме напоминали разрозненные фрагменты головоломки, которую никому никогда не удастся собрать воедино. Не прекращая жевать, коровы поворачивали головы, провожая нас меланхоличными взглядами. Заглянув в их глаза, можно было подумать, что им известно все на свете, в силу чего само их существование становилось мучительно скучным. Одна из коров, посмотрев нам вслед, протяжно замычала. Как будто хотела сказать: "Ну и болван же ты, Векслер".
Ближе к Каннам на нашем пути все чаще стали встречаться фруктовые сады, похожие скорее на райские кущи. Яблони, сливы и вишни склоняли ветви под тяжестью плодов, прячущихся где-то среди густой листвы. Спелость их пока еще не достигла той степени, которая привлекает к себе сборщиков.
Возницу – мужчину лет шестидесяти с красным лицом гипертоника и короткой седой бородкой – местные красоты, к которым он привык с детства, судя по всему, не вдохновляли на размышления о прекрасном и вечном. Чтобы как-то скоротать время в пути, он пару раз пытался завести со мной непринужденный и ни к чему не обязывающий разговор. Но отвечал я ему настолько рассеянно и односложно, что очень скоро он оставил свои попытки.
Я же, как ни старался, не мог избавиться от одолевавших меня мрачных мыслей.
Казалось бы, в конечном итоге все сложилось как нельзя более удачно: я на свободе, ни один из инструментов, находившихся у меня в портфеле, не пропал, а злосчастная картина "Утро", из-за которой и разгорелся весь этот сыр-бор, возвращена законному владельцу. О случившемся почти никому не было известно. А те, кто был посвящен в события минувшей ночи, вряд ли станут распространяться о них. Вернувшись в гостиницу и отыскав Славика, я смогу со спокойной совестью и чувством выполненного долга возвращаться в свое время. Но на душе у меня по-прежнему было неспокойно. Я никак не мог взять в толк, что же на самом деле крылось за совершенно нелогичными с виду действиями, которые совершал Марин. Единственное, что мне было ясно, так только то, что все события, начинавшиеся с того момента, когда Марин позволил служащим Департамента контроля за временем обнаружить и конфисковать свой груз, были далеко не случайными. Я знал себя лучше, чем кто-либо другой, а потому был уверен, что не смогу успокоиться до-тех пор, пока не найду всему этому объяснения.
Глава 11
В Канны мы въехали уже на закате. Далеко не новая коляска, вполне респектабельно смотревшаяся на проселочной дороге, на улицах города выглядела чем-то откровенно инородным. Мне-то до этого не было никакого дела, но дверца коляски, на которой были вырезаны целующиеся голубки, а в особенности сидевший на козлах возница, одетый в алую рубаху с широкими рукавами и фиолетовый вышитый жилет, приковывали к себе взгляды прохожих. Дабы не привлекать к своей личности излишнего внимания, я попросил возницу остановиться и, расплатившись с обещанной щедростью, отпустил его.
Как только коляска, доставившая меня в город, скрылась за поворотом, я взмахом руки подозвал стоявший неподалеку кабриолет и велел доставить меня в "Палас".
Войдя в холл отеля, я взял у портье ключ от номера и поинтересовался, нет ли каких-либо сообщений для меня. Бросив взгляд на пустую почтовую ячейку, портье отрицательно качнул головой.
Поднявшись в свой номер, я первым делом разделся и встал под душ. Наклонив голову, я подставил затылок и плечи под колючие удары упругих струй.
За время поездки я успел перебрать и отбросить по причине полной несостоятельности все версии, какими только можно было попытаться объяснить то, что вытворял Марин. Я устал. Устал настолько, что не мог уже ни о чем думать. Единственная мысль сидела у меня в мозгу, точно заноза: во что бы то ни стало я должен найти Марина и получить, а если потребуется, то вытянуть, выдавить, вытрясти из него объяснение.
Выйдя из душа, я накинул на плечи халат, завязал пояс и, взяв в руку стакан с апельсиновым соком, подошел к окну.
Солнце уже почти село. Только узенький край его, отливающий багровым, цеплялся за тонкую нить горизонта, почти незаметную на фоне темно-синего неба, плавно перетекающего в море, поверхность которого теребила легкая зыбь.
В дверь, разделявшую два соседних номера, негромко постучали.
