Ник Полотта - Бюро-13
Рядом расположились "Пираты" – группа, печально известная среди всех работников Бюро (некоторые полагают даже, что над ними тяготеет проклятие). Сейчас-то эти лихачи перевязывают раненых и пьют лекарства. А вообще сия бостонская орава ухитряется нарушать и неписаные еще правила – чудовища просто их преследуют. К сожалению, "Пираты" ничего не могут поделать с отвратительной привычкой мирных жителей Бостона околачиваться не в том месте и не в то время…
– Эй, "Пираты"! – окликнул я, проходя мимо.
Вся команда как по команде повернулась с оружием на изготовку – а это всего лишь я. Ну, вздохнули с облегчением, конечно.
– Как там "Айдахо"? – полюбопытствовал я.
Они закивали в знак удачи – потные, окровавленные: мол, работенка что надо.
Дальше вижу ребят из "Ангельского отдела" (это Лос-Анджелес) под командованием вон того чудака, с косматой гривой волос. Имя ему Дамон, и он известен как автор научно-фантастических опусов. В лейтенантах же у него поразительной красоты журналист из компьютерщиков, – все его называют просто Аки (думаю, он финн; не он ли поставляет ему сюжеты?). Я приветственно махнул рукой стройной, обольстительной женщине в пестром, длинном цыганском платье, переливающемся неимоверным множеством цветов и оттенков. Пэт улыбнулась и как бы невзначай дотронулась до кончика носа – нам с ней есть о чем вспомнить, только нам двоим.
Однако все мое благодушие испарилось, когда я заметил джентльмена в черном-пречерном костюме, белой-пребелой рубашке и таком же галстуке. Бросался в глаза странный цвет его лица – какой-то мертвенно-бледный. Курит вонючую сигарету, а шляпу так низко надвинул на лоб, что из-под полей выглядывают только два голубых глаза – водянистых, почти прозрачных. Легендарный Дж.-П.Уизерс собственной персоной – самый первый агент Бюро-13, вызванный из 1850 года. Говорили, что он бессмертен и слегка не в себе. Все знали его дурную привычку пользоваться взрывчаткой, даже если можно обойтись дипломатическими мерами, или нанизывать десяток динамитных шашек там, где вполне хватило бы одной. Опережающее убийство для него не вынужденная необходимость, а жизненная философия. Очень редко возникала ситуация, требующая вызова Дж.-П. Лично я считал, что сам Гораций Гордон побаивается этого человека – если он человек. Тем не менее Уизерс на нашей стороне, почти всегда.
В центре зала, говоря одновременно по двум телефонам, восседает шеф – Гораций Гордон, гигант с коротко стриженными седыми волосами; замечаю – горло его пересекает затянувшийся, но еще свежий шрам. Гордон безукоризнен, как всегда: начищенные до блеска черные военные ботинки, отлично подогнанный рыжевато-коричневый форменный костюм; талию дважды обвивает портупея: слева – лазерный пистолет, справа – коротенький золотой магический жезл (как он ухитряется держать в непосредственной близости друг от друга техническое приспособление и орудие мага – выше моего понимания); с шеи на серебряной цепочке свешивается амулет, мерцающий голубым защитным огнем.
А вот и моя команда! Ребята сосредоточенно разбирают груду оружия и всякого магического снаряжения – все это в беспорядке навалено на прогибающихся под тяжестью складных столиках.
– Эй! – окликнул я вместо приветствия.
С радостными восклицаниями все устремились ко мне. Ничто так не снимает нервного напряжения, как дружеский хлопок по плечу.
Джессика (в джинсах, белой рубашке и короткой джинсовой курточке; на поясе двуствольный лазерный пистолет, на плече автомат "узи") укладывает в походную санитарную сумку медикаменты. Ожерелье – там, где ему и положено быть: на груди; сияет, как и я.
Минди, в костюме ниндзя (черное свободное кимоно без пояса), с луком через плечо и двойным набором стрел за спиной, с мечом в руке, закладывает в рукав ножи.
Облаченный в боевой наряд Майкл Донахью перебирает свисающие с ремня четки; в кобуре – боевая Библия; к спине приторочены герметичные цистерны вместе с коротким, обесцвеченным от жара распылителем. Огнемет М-1А – любимое оружие святого отца: и в процессе размораживания индюшек к Дню благодарения, и в схватках с нечистью. Бог только цвет цистерн не такой, как всегда.
– Что это? – Я кулаком стукнул по цистернам.
– Аминь! – закончил молитву Донахью. – Привет, Эд! Знаешь, обычно я ведь пользуюсь жидким бензином, а сейчас залил "напалм четыре".
Я терпеливо ждал, пока он меня просветит.
– "Напалм один" – это жидкий бензин, – объяснил он. – "Номер два" горит под водой; "номер три" – мишень превращается в световой сполох.
– Значит, "номер четыре" способен на все сразу?
– Примерно так. К тому же он отравлен.
Я скорчил осуждающую мину:
– Как это отвратительно, Майкл!
Он пожал плечами, в цистернах захлопало.
– Если он поможет отослать к Создателю побольше оборотней – для того и создан… Видишь, и корень один…
– Аллилуйя! – вскричала Минди.
Рауль хихикнул. По неизвестной мне причине мистер Хорта облачился во все белое – от носков туфель до морской шапочки. С плеч свисают наполненные чем-то мешочки, в руке жезл, на запястьях множество медных браслетов. Брючные карманы оттопыриваются: в них засунуты фляжки. На льняной рубахе надпись: "Черт бы меня побрал, что бы это значило?!" Интересно, в какой лавочке он выудил эту гримасу моды?
"Да ведь это ты ему подарил на день рождения, милый".
Жена мне мысленно напоминает… В самом деле! Так это мои выкрутасы… Тина неотразима: пышный, рыжий "конский хвост"; плотно облегающий костюм в стиле "диско" то и дело меняет цвет – смотря какой предмет или поверхность рядом. Гибкую талию стягивает мудрено сплетенный пояс с карманчиками; на груди целая связка жезлов длиной в фут. Некоторые я узнал: вот ослепляющий… а этот превращает в камень… другие мне неизвестны. Зато я заметил: даже бабочка на ее щеке вооружена.
Удовлетворенно насвистывая, Джордж затягивает ремни огромного заплечного рюкзака – туда входит восемнадцать тысяч пуль. Рюкзак квадратный, с удобным, мягким дном и крепчайшими наплечными ремнями, иначе носить такую тяжесть невозможно. Из-под крышки контейнера с обоймами тянется лента прямо к затвору небольшого ружья с поцарапанным дулом. Эта пушка – "мастерсон" – стреляет двадцатимиллиметровыми бронебойными разрывными пулями. Однажды я видел, как одним выстрелом она уничтожила целую шайку гигантских пауков-роботов, – слава Богу, дело происходило в другом измерении. Если факт применения этого оружия станет достоянием общественности, в Женеве немедленно соберется особая конференция, чтобы запретить его специальной конвенцией. В мирное время Бюро применять его не разрешает.
В довершение компании на столе кверху брюхом лежит Амиго и грызет зубочистки.
– А где мое ружье? – требовательно вопросил я. – Его принесли?
Джордж дотронулся до моего локтя.
– Здесь, здесь. "Пираты" увидели – попытались конфисковать. Но мы с Раулем убедили их, что это нестоящая затея.
Кроме своих близнецов "магнумов" и взрывчатки в этот беспрецедентный бой я собирался было взять еще заплечный мешок – три боевые ракеты и две зажигательные. Но потом сообразил, конечно: в деловой части Чикаго ракетный бой немыслим… Пришлось ракеты оставить в покое, но я придумал кое-что получше – ружье "баррет" без номера выпуска – длиннее, чем М-60, тяжелее, чем смертный грех! Страшное оружие, рождено специально для космических боев, на случай если потребуется взорвать особо крупный объект с расстояния в две мили. Ствол оснащен прицельным устройством такой чувствительности, что в сумерках видны поры на коже врага с расстояния девятисот ярдов. Магазин размером с книгу вмещает одиннадцать гигантских пуль сигарообразной формы. Можно вогнать и двенадцать, если ты круглый дурак: тогда твоя портативная гаубица разнесет все вокруг. Ну, я таковым и оказался: зарядил двенадцатую пулю.
– "Тунец"! – позвал Гордон, махнув рукой.
Мы поспешили приблизиться к нему.
– Как прошло совещание? – спросил шеф вместо приветствия и, сделав отметку в Книге заклинаний, протянул ее в пустоту прозрачного воздуха – толстый фолиант исчез.
Я быстро надел темные очки и так же быстро снял: из глаз покатились слезы. Черт возьми, перегрузка! Слишком все тут насыщено магией. "Вот что, Альварес, никогда больше не делай этого!" – велел я себе.
– Ну так? – повторил Гораций Гордон.
– Все готовы, насколько можно быть готовыми за столь короткий срок, – отрапортовал я, вытирая слезы. – Каждому вручена письменная инструкция: доклады по радиоканалу такому-то и такому-то; прием ваших распоряжений, которым надо беспрекословно, черт побери, подчиняться, на каналах таком-то и таком-то.
– "Таком-то и таком-то"? – недоуменно повторила Тина Бланко.
Ренолт нежно потрепал своей ручищей ее пушистую головку.
– Это рабочее название, дорогая, – что-то вроде "чик-чирик".
Боже, дай мне силы!
