Томас Диш - Отважный маленький тостер
— Вот мой план, — объявил он своим компаньонам, собравшимся вокруг него в самом темном углу свалки. — Мы напугаем пирата и вынудим его удрать. Когда он выскочит, нам останется только проникнуть в лачугу…
— О, нет, я никогда не смогу сделать ничего подобного, — перебил его плед, содрогаясь от страха.
— Мы войдем в лачугу, — спокойно повторил тостер. — Возьмем радио и поместим в ландо, затем сядем сами. Кроме, разумеется, Гувера, который и потащит его отсюда как можно быстрее.
— Но ворота закрыты, — напомнила лампа, — и даже на замок.
— Пирату придется их открыть, чтобы убежать, и его страх будет таким сильным, что он, конечно же, не подумает закрыть их за собой.
— План мне кажется превосходным, — признал Гувер. — Но я все еще не понимаю, как мы сможем напугать пирата.
— Чего люди боятся больше всего?
— Быть раздавленными асфальтным катком? — предположил Гувер.
— Нет. Есть кое-что, чего они боятся больше.
— Моли? — подал идею плед.
— Нет.
— Темноты! — заявила лампа, уверенная в этом факте.
— Почти, — ответил тостер. — Привидений.
— Кто такие привидения? — осведомился Гувер.
— Это те, кто умерли, оставаясь, некоторым образом, живыми.
— Не глупите, — сказала лампа. — Они либо умерли, либо живы.
— Все верно, — добавил плед. — Это как «вкл.» и «выкл.». Если «вкл.», то нельзя быть одновременно «выкл.», и наоборот.
— Я знаю это, и вы знаете. А вот люди, кажется, нет. Они говорят, что привидений не существуют, но, тем не менее, очень боятся их.
— Никто не может бояться того, что не существует, — возразил Гувер.
— Не спрашивайте меня о причинах, — сказал тостер. — Подобные вещи у них называются парадоксом. Важно лишь то, что они боятся привидений, и мы изобразим одно из них.
— Как? — спросил Гувер скептично.
— Давайте я покажу. Опуститесь пониже… еще. Обмотайте ваш шнур питания вокруг моего… хорошо… теперь поднимите меня…
После часовой репетиции они посчитали, что полностью готовы. Осторожно, чтобы не уронить приборы, старый Гувер подкатился к окну хибары. Тостеру, балансировавшему на конце поднятого шланга пылесоса, с трудом удалось заглянуть внутрь. На столе, между стопкой мисок и связкой ключей, стояло радио. И дальше, в полосатой и изрядно грязной пижаме, располагался человек, явно собравшийся ложиться спать.
— Готовы? — спросил тостер шепотом.
Плед, закутавший пылесос, чтобы придать ему призрачные очертания с неким капюшоном на вершине, из которого тостер и мог выглядывать наружу, поправил свои складки в последний раз.
— Готов, — ответил плед.
— Готовы? — снова спросил тостер.
Лампа, пристроившаяся на середине поднятого шланга пылесоса, на короткое мгновение зажглась и потухла. Ее новая лампочка, позаимствованная из-под плафона грузовичка, предназначалась для напряжения в два раза более высокого, чем то, которое она получала, и, следовательно, светилась она сейчас в два раза слабее… как раз так, чтобы плед был окружен туманным желтоватым ореолом.
— В таком случае, начинаем являться, — объявил тостер.
Это был сигнал Гуверу.
— Уууууууууууу! — завыл пылесос своим самым глубоким и устрашающим голосом. — Уууууу!
Пират поднял заметно обеспокоенный взгляд.
— Кто там? — спросил он.
— Ууууууу… уууууу! — продолжил Гувер.
— Кто бы вы ни были, лучше вам убраться!
— Ууу… уу… уууу!
С осторожностью пират приблизился к окну, из которого раздавались эти мрачные завывания.
Получив электрический импульс от тостера, пылесос мягко покатился вдоль стены хибары к тому месту, на котором его нельзя было увидеть из окна.
— Ууу… — тихонько подвывал пылесос. — Ууу… уууу… ууу…
— Кто там? — опять спросил пират.
Он прилип носом к стеклу и обшаривал взглядом тьму, царившую за окном.
— Лучше бы вам ответить. Вы меня слышите?
Гувер откликнулся сдавленным булькающим хрипом, который должен был испугать пирата, даже если бы тот знал, что его испустил пылесос. Теперь у человека, не имевшего ни малейшего представления о происхождении этих таинственных завываний, нервы уже должны были разыграться вовсю. Когда живешь один на лоне городской свалки, конечно же, не ожидаешь услышать сдавленные хрипы посреди ночи прямо под окнами. А если ты еще и слегка суеверен, как все пираты…
— Ладно… раз вы отказываетесь сказать, кто вы, я сейчас выйду и сам узнаю!
Он еще подождал у окна, но поскольку ответа так и не последовало, пошел натянуть штаны и обуть свои ботинки.
— Я вас предупредил! — закричал он тоном, который все же невозможно было посчитать угрожающим.
По-прежнему, без ответа. Он взял связку ключей со стола рядом с радио и приблизился к двери. Открыл ее.
— Давайте, — приказал тостер пледу электрическим сигналом, переданным через шнур питания.
— Я не могу, — отозвался плед, содрогаясь. — Я чересчур боюсь.
— Вы должны это сделать.
— Нет, это противоречит закону.
— Мы уже обсуждали вопрос, и вы дали обещание. Теперь поторопитесь… пока пират не пришел сюда!
Трепещущий плед повиновался. В нем имелась дыра, проделанная ветвью в ту ночь, когда его ветром унесло на дерево. За ней пряталась лампа, и когда пират показался из-за угла хибары, плед замахал боковыми полами.
Человек встал как вкопанный, увидев перед собой силуэт, одетый в саван.
— Уууууууууууу! — завыл пылесос в последний раз.
По этому сигналу зажглась лампа. Ее мерцание сквозь дыру в пледе осветило лицо человека.
Последний, застыв от ужаса, смотрел на призрачную тень, преграждавшую ему путь. Он увидел то же, что видели до него маргаритка и белки… Он увидел свое собственное отражение в хромированном корпусе тостера. А поскольку пират был недобрым с детства, его лицо постепенно приобрело неизгладимые отталкивающие черты, свойственные только зловредным личностям. При виде этого странного существа под капюшоном пират поневоле предположил, что перед ним самый опасный из всех призраков — тот, что в точности знает, кто мы, кому ведомы все наши дурные поступки и который явился за них наказать. Даже закоренелые пираты бегут от таких призраков со всех ног, и наш проделал то же самое.
Как только он исчез, приборы бросились внутрь хижины и освободили обрадованное радио. Затем, пока человек не вернулся, взобрались в ландо, которое старый Гувер потащил подальше оттуда так быстро, как только позволяли его маленькие колесики.
* * *Удача была с ними, и им не пришлось тратить очень много времени на дорогу. Ньютон Авеню, на которой жил их хозяин, находилась всего в километре от городской свалки. Они добрались до жилого дома рано утром, когда еще ни один молочный фургон не появлялся на улицах.
— Видите, — радостно сказал тостер, — в конце концов, все устроилось.
Увы, слова были преждевременными. Их испытания еще не закончились, а кое-что вообще не могло никогда устроиться, как им предстояло вскоре узнать.
Гувер, способный на подобные штуки, повернул круглую ручку входной двери, которая открылась, затем вызвал лифт. Когда, в свою очередь, распахнулась дверь кабины лифта, он втащил внутрь ландо и нажал на кнопку четырнадцатого этажа.
— Тут изменилось, — обратила внимание лампа, когда Гувер вытянул ландо из кабины и свернул в коридор. — Раньше здесь были обои с зелеными завитушками и белыми пятнами, а сейчас какие-то перекрещенные линии.
— Больше всего изменились мы сами, — грустно заметил плед.
— Тише, — строгим голосом одернул их пылесос. — Вы забываете закон!
Он придавил кнопку звонка рядом с дверью квартиры хозяина.
Все приборы застыли в абсолютной неподвижности.
Дверь не открывалась.
— Вероятно, он спит, — предположило радио.
— Он может и отсутствовать, — сказал Гувер. — Надо убедиться.
Он снова позвонил, но теперь уже совсем по-другому, так что только приборы, находящиеся в квартире, могли услышать.
Мгновение спустя дверь открыла швейная машинка Зингер.
— Да? — спросила швейная машинка с любезностью и любопытством. — Чем могу служить?
— О, простите, видимо, я ошибся.
Гувер посмотрел на номер квартиры, затем на имя, выгравированное на медной табличке, как раз над звонком. И номер, и имя были теми. Но… швейная машинка?
— Кто там? — спросил знакомый голос из глубины квартиры. — Ба, да это старина Гувер! Здравствуйте. Входите, входите же!
Пылесос втолкнул ландо в квартиру. Они прокатились по толстому паласу прямо до их старого друга телевизора.
Плед боязливо выглянул из ландо.
— Но кто это с вами? Выбирайтесь… не робейте. О, Создатель, какая радость!
Плед сполз с ландо, не забыв прикрыть складками наиболее плачевные следы путешествия, так чтобы никто не заметил. За ним появилось радио, потом лампа, и последним показался тостер.
Телевизор, знавший всех пятерых, так как несколько раз приезжал на лето в загородный дом, представил их многочисленным приборам квартиры, которые собрались в гостиной. Некоторые, например, миксер и сам телевизор, были из старых друзей. Другие, как стереокомбайн и каминные часы, знали четверых из них, тоже живших когда-то в этой квартире, всех, кроме тостера. Однако большинство здешних обитателей были им незнакомы. Имелись тут кувшины, переделанные в малопрактичные светильники, расставленные на низких столиках, а также две маленькие прикроватные лампы с гофрированными абажурами, пришедшие из спальни, и другие лампы, закрепленные обычно на стене в кухонном углу, стилизованные под канделябры. Целый выводок незнакомых приспособлений появился из кухни: горшок-лампа, консервная открывалка, вафельница, крупорушка, фигурный нож, яйцерезка и, слегка смущенный, новый тостер хозяина.
