Михаил Гуськов - Дочка людоеда, или Приключения Недобежкина [Книга 2]
Золотоволосая волшебница просияла.
— В самом деле, просто. Ну, ведьма, как же я сама не додумалась до такой простоты? Зачем же ты сразу этот план не применила?
— Повеселить тебя хотела, позабавить. Чтобы свадьба была, венчание, пляски. Чтоб ты порадовалась, матушка, посмеялась.
Маркелыч под столом сжал Волохину плечо.
— Вот оно что, Сашка. Слушай, что они гутарят.
Волохин кивнул и так же шепотом отозвался:
— Сколько нечисти понаехало. Смотри, весь зал битком набит, а это не дипломаты, оказывается, а бесы, колдуны и ведьмы всякие. Трудно нам будет, очень трудно с ними справиться.
— Ничего, Саша, с божьей помощью справимся, ты слушай, что они балакают.
— Значит, повеселить меня хотела! — снова заговорила Элеонора, загадочно и зловеще улыбаясь. — Первый план я принимаю и тебя прощаю, Агафья. Говори теперь, какой твой второй план?
— Второй мой план лучше первого. Сичас, матушка, от великого ума надоумились по всем тюрьмам белого света и в английских странах, и в американских, и негритянских странах Тюремные Олимпийские игры проводить. Кто в честном бою победит владельца кольца, тому по закону оно переходит. Надо подстроить, чтобы Недобежкина сделали участником игр. Мы даже, коль ты к нему благоволишь, его бронзовым, а не то так, раз он с тобой венчался. — Агафья, преотвратительно зыркнув на Завидчую и подмигнув бедной Варьке, продолжила: — серебряным чемпионом сделать можно. Зато на хвинале евтого молодца придушим или все кости ему переломаем да шею свернем, а кольцо тебе отдадим. Все честно будет. Горыныча трехглавого, колумбийского Костю Херерова, или по-ихнему Хосе Херера, превратим в каратиста, уж он с твоим аспирантом вмиг справится. Верное дело!
— Нет, этот план мне не нравится — политикой пахнет, свидетелей много, опять же крапивное судейское семя, законники со всего света слетятся, соберутся — эти хуже всякой нечисти.
— Что ты, матушка-королевишна, я все устрою — потеха будет. Сама потешишься и гостей повеселишь, можно все наше честное общество пригласить. Развлеченье — загляденье.
Соблазняла клыкастая старуха юную госпожу. Завидчая заколебалась, представив себе азартный олимпийский бой со смертельным исходом. Очень ей хотелось получить заветное кольцо.
— Оба твоих плана принимаю. Они мне понравились. В общем и целом я тебя прощаю, но слегка наказать — накажу. Опять же и гости требуют «хлеба и зрелищ». Хлеб-соль на столе, господа!
Обвела она гостей глазами. Гости, все сплошь мужчины во фраках, мундирах с орденами и смокингах, дамы — в бальных платьях, и драгоценностях, одобрительно зашумели.
— А зрелищем вам Агафья будет. Мой батюшка сколько раз с тебя шкуру сдирал?
— Трижды, государыня! — сдавленно отозвалась ведьма.
— Тогда попросим Агафью исполнить этот номер еще раз, господа! На «бис»! — воскликнула Элеонора, обращаясь к собравшимся в зале. — А заодно и с этой мерзавки кожу сдерите.
Завидчая пальцем указала на Варю.
— Нет, с Варвары не дам кожу сдирать, она моя крестница и, кроме того, несовершеннолетняя, ей еще даже ста лет не исполнилось!
— Что, что ты сказала? — Крестница, несовершеннолетняя? — Элеонора задыхалась от ярости. — Так ты ее крестить посмела. Да это же бунт, государственная измена! Ты — баба-яга, в церкви была?
Не находя слов от возмущения, она обратилась к толпе гостей.
— Верх аморальности! У этой старой развратницы никакого понятия об этике! В церкви была, может, ты еще и к кресту прикладывалась? Содрать с них шкуру, с обеих!
Гости с возмущение загалдели:
— Бульдин, Чечиров, Костоломов — хватайте их!
Чечиров с Костоломовым накинулись на Агафью, сдирая с нее лохмотья, но она вырвалась от них, защищая Варю, взмахнула цепью и свалила нападавших на пол. Из ее рта, ноздрей и ушей повалил дым, окутавший двух пленниц. Когда дым рассеялся, вместо старухи уже стояла высокая рыжекудрая красавица. Остатки лохмотьев не скрывали ее мускулистого тела. Однако цепи по-прежнему сковывали руки. Бульдин кинулся к ней, но рыжая, резко повернувшись вокруг своей оси, цепью сшибла с ног и его, и еще нескольких человек.
Завидчая расхохоталась:
— Видали, какой красавицей выставилась, поглядите, поглядите на нее: кудри колечками, пальчики с ноготками, личико фарфоровое, фигурка. Хватайте ее! Ату ее, ату! Эй, Артур, ты хвастал, что свернешь ей шею, так сделай это!
Основная масса гостей расступилась, и Агафья, оттолкнув Варю к стене, оказалась как бы в центре полуамфитеатра, образованного столом, под которым сидели громовцы, троном Завидчей и толпой гостей. Артур подскочил к рыцарским доспехам, выхватил у одного из рыцарей алебарду и метнулся к Агафье.
Дзинь! — алебарда рассекла цепь, которой была скована Агафья, надвое. Теперь в каждой руке у ведьмы было по длинному обрывку звенящего металла, которыми Агафья начала вращать вокруг себя с неженским искусством и силой. Однако Артур тоже знал свое дело. Ловко уклоняясь от ударов цепями, он уловил момент и, намотав цепь на конец своей алебарды, повалил Агафью на пол. Гости ахнули, но алебарда ударила по пустому месту, голая женщина успела откатиться в сторону, только отрубленный кусок цепи со звоном отлетел в сторону, да по паркету, как по льду, прошла глубокая трещина. Агафья сшибла обрывком цепи прислужников, которые пытались накинуться на нее сзади и, еще бешенее орудуя короткой и длинной цепью, пошла в атаку на Артура. Теперь перевес был на ее стороне, она закрутила нападавшего длинным обрывком стальной змеи и, повалив на пол, нанесла удар короткой цепью, выбив из рук соперника алебарду. Еще мгновение — и она бы размозжила ему череп, но он разорвал цепь руками и в самый последний момент увернулся от смертельного удара, который пришелся по одному из накрытых для гостей столов, переломив его надвое, вскочил на ноги, и, забрызганный майонезом и паштетным соусом, трусливо спрятался в толпе.
Завидчая, как полководец, наблюдая за сражением с высоты своего трона, щелкнула пальцами и ввела в бой новые силы. Четыре коня, стоящих в углах зала, ожили, рыцарские доспехи задвигали стальными руками. Тот рыцарь, которого лишили алебарды, вытащил из ножен двуручный меч. Конь под ним ретиво заржал и встал на дыбы, радуясь предстоящей схватке.
— Неужели так и поскачут на конях против этой девахи? — подумал Волохин, с азартом наблюдая из-под стола за побоищем. Но рыцари спешились и с четырех сторон напали на ведьму, вооруженную теперь, кроме цепей, еще и отнятой у Артура алебардой.
Маркелыч, смекнувший, что эта девка и есть та самая ведьма, с которой он сражался на чердаке и над которой одержал с помощью своего партбилета победу, теперь болел за нее и переживал, что ей приходится туго.
Агафья, за три тысячи лег успевшая, как видно, поднатореть не только в пулеметчицах и в авиаторах, как заправский гладиатор, увернулась от удара двуручным мечом и, заскочив рыцарю за спину, рубанула его алебардой. Пустые доспехи с грохотом рассыпались по паркету, второй рыцарь с копьем запнулся о панцирь, и рыжеволосая, выдохнув: «Ха!», отрубила ему голову, которая оказалась пустым шлемом. Двое других — один с секирой, другой с булавой — с двух сторон атаковали отчаянную девицу. Рыцари ловко прикрывались щитами, по-видимому, они постепенно оживали от многовековой спячки, и с каждым ударом к ним возвращалось былое мастерство. Однако Агафья, запутав ноги того воина, что бился булавой, длинной цепью, повалила его на паркет. Четвертый сам повалился на колени, сдаваясь. Рыжая выбила у него из рук меч и, встав ногой на его грудь, оглядела толпу. Аферийцы вопросительно обернулись к Завидчей. Та хмуро ткнула большим пальцем в землю.
— Смерть? Смерть ему! — завопили дипломаты и их жены.
Агафья с силой острием алебарды пробила доспехи, пригвоздив их к паркету.
Элеонора захлопала в ладоши.
— Браво, Агафья, ты нас потешила! Гости довольны зрелищем. Будем выше предрассудков и древнего мракобесия. Как все понимают, я пошутила насчет сдирания кожи и рада, что ты, Агафья, об этом сразу догадалась.
Только теперь понял Маркелыч, над какой страшной соперницей он одержал победу.
— Ладно, Агафья, гости довольны! Можешь одеться. Артур, проводи меня к столу. Надо отпраздновать открытие нашего посольства, обсудить нашу стратегию и тактику в этой стране. Коль скоро Россия затеяла перестройку, у нашего невидимого народа появился шанс упрочить свое положение, завоевать ключевые позиции, господа!
— Ты понял, Маркелыч, куда она клонит? — зашептал окончательно протрезвевший Волохин. — Шпионское гнездо, и подумать только, мы одни видим этот шабаш.
Но Волохин заблуждался, кроме них был еще один человек, который из-за вентиляционной решетки слушал и наблюдал за всем происходящим в зале. Этим человеком был Витя Шелковников. Так уж распорядилась судьба, и никакой в этом случайности не было, что именно Шелковников очутился в вентиляционном коробе. Все происходило закономерно.
