Вячеслав Куприянов - Клуб любителей фантастики, 2003
— Изолятор? — переспросил Тамаоки-младший, на мгновение задумался. — Не стоит волноваться. Высшую меру присуждают очень редко, и у Вас, Йана-сан, почти нет шансов поселиться под землей. — Шифу широко улыбнулся, приглашая разделить шутку. Ян ответил кислой гримасой. — А даже если такое случится… поверьте, я найду способ справиться и с этой проблемой. Когда за моей спиной будет вся мощь и деньги «Тамаоки индастриз», я смогу менять законы по своему усмотрению. Или Вы думаете, что у меня не хватит средств развернуть в прессе шумиху против Единого кодекса и через год-два свалить его?
Так что Яну оставалось только надеяться. И молчать. Недвусмысленные намеки от Шифу адвокат передал ему еще при первой встрече. Держи, мол, язык за зубами и все будет хорошо. А если проболтаешься — что ж, подсудимые, бывает, лезут в петлю за день до приговора. От страха и неопределенности. Или от раскаяния. А ему, Шифе, совсем бы этого не хотелось.
Осторожный Тамаоки, понятное дело, сам на процессе не появился — не хотел привлекать внимания. Но тюремная обслуга относилась к Яну со всем возможным почтением: кормили его отдельно, по специальному рациону и даже установили в камере головизор. За всем этим ощущалась некая незримая, но несомненно могущественная рука.
Что ж, может, она и сюда дотянется? Кто знает…
Только бы подействовал препарат. Прибывшие с федералами медики откачали старика снова подключили к системе, не заметив изменившегося состава крови. Месяц, максимум два изношенное старое сердце еще сможет сопротивляться, не больше. Если, конечно, все правильно рассчитано…
От этих бесконечных причитаний и надежд свихнуться можно! Расслабься, парень! Вдохни глубже!
Не сразу и не с первых минут, но, к своему удивлению, Ян понемногу успокоился. Им овладела даже какая-то апатия.
Его первый день в Изоляторе набирал обороты, и он даже находил некое извращенное удовольствие в том, чтобы подчиняться распланированной роботами программе. Он со вкусом пообедал — оладьи с манговым джемом были очень ничего, Ян даже облизал ложку, словно в детстве. Потом завалился на кровать и решил посмотреть головизор но многие программы оказались почему-то недоступны. Спорт, путешествия, научно-популярные фильмы — вот и весь выбор. Смотреть на цепочку альпинистов, с маниакальным упорством ползущих вверх по склону горы не хотелось Ян переключил канал, потом еще и еще.
Морской курорт, футбол, марсианские экспедиции, проповедь, снова футбол, стадо китов, вулканы… Каждый раз отку-да-то изнутри его неотступно колола маленькими иголочками до дрожи отвратительная мысль:
«Парень, ты же ничего из этого больше не увидишь! Никогда! Не посидишь на трибунах «Олимпик-арены», не придешь в церковь, не кинешь доску в прибой Вайкики, не купишь в киоске «Нэйшнл Джиографик», чтобы полюбоваться на тех же китов…»
Жаль до смерти, до слез… Впрочем, «Нэйшнл» есть на столе, в кабинете. Полистать? Да, наверное, у него теперь вся жизнь будет состоять из таких вот мелких выборов — сходить за книгой или лучше подремать в кресле? Поначалу остатки воли еще смогут брать вверх, а потом… Что будет потом? Не станет ли он таким же овощем, как Тамаоки-старший, и суетливые роботы будут методично обмывать его, аккуратно сдирая струпья и смазывая пролежни?
Его передернуло. Ян вскочил, чуть ли не бегом бросился в кабинет.
Толстенные журналы и кипа газет громоздились на столе живописной грудой. И опять — «Нэйшнл», «Обсервер», «Сайенти-фикал ньюс»… Никакого «Плэйбоя», никакого «Си-Кью», ничего. Ян вяло пролистал страницы, отложил, взял следующий. Понемногу увлекся, вчитался. Уютно тикали напольные часы, стилизованные под старинную башенку. Ян даже принялся разгадывать кроссворд в третьем по счету журнале. Ну-ка… Самец крупного парнокопытного травоядного.
Ян торопливо пошарил по столу в поисках ручки, выискивая глазами следующее слово. Им овладел азарт. Где же она, черт? Он точно помнил, как во время первого своего обхода, обнаружил прозрачный гелевый цилиндрик даже повертел его в руках. Может, машинально сунул в карман? Клептомания проснулась? Ян похлопал себя по бокам, по груди — ничего. Он отложил журнал встал, переворошил всю стопку, обыскал ящики стола, даже сходил на кухню и посмотрел там. Ручка пропала. Что за ерунда? Ян вернулся в кресло, водрузил ноги на стол и лениво перебирал события сегодняшнего дня, пытаясь вспомнить, куда же он, дьявол разрази, запихнул эту проклятую ручку!!
Он, наверное, долго бы еще ломал голову над этой проблемой, но ровно в десять мелодично пискнул звонок к ужину. Роботы успели сервировать стол до его прихода, и Яну осталось только наслаждаться изоляторской кухней. На убой его здесь кормят, что ли?
Закончив с ужином, сытый и отяжелевший, он еле доплелся до кровати и об исчезнувшей ручке больше не вспоминал.
Ночь тоже пришла по расписанию. Роботы услужливо разобрали постель, приглушили свет ровно в одиннадцать, и Ян моментально провалился в сон, даже не успев раздеться.
День второйУтром он проснулся на удивление бодрым, разве что бок побаливал — отлежал, похоже, в неудобной позе. У кровати верным сторожевым псом уже ждал уборщик, и стоило Яну встать, как робот в один присест стянул с постели скомканное белье и куда-то поволок. Ян восхитился:
— Ну, прямо как в лучших отелях! Смена белья каждый день, а?
Отыскав в душевой все, что нужно для утреннего туалета, Ян со вкусом побрился — крем и бритва были выше всяких похвал, — почистил зубы, привел себя в порядок. Может, через три-четыре месяца и настанет такое время, когда он махнет на себя рукой, перестанет бриться, плюнет на нечесаные космы, но пока Яну хотелось чувствовать себя нормальным человеком.
По правде говоря, подобным пренебрежением к внешнему виду, он признается сам себе в том, что никого уже больше не ждет, что смирился с Изолятором. И уже не верит, что когда-нибудь сиреневые искры снова проварят побуревшую от времени окалину на люке, и на пороге появится Шифу с этой своей вечно улыбочкой до ушей… А пока еще рано терять надежду.
Освежившись, Ян прошел на кухню, — завтрак давно уже ждал на столе. И как они все успевают, эти суетливые и неуклюжие с виду механические ублюдки?
Сок, круассаны и омлет с беконом — все свежее и чрезвычайно вкусное. А на десерт — баночка фруктового йогурта. Ян не очень любил молочные продукты но йогурт оказался весьма и весьма… Одно неудобство — куда-то задевалась вчерашняя ложка, роботы что ли надраили ее так, что стерли до основания? Ни в сушилке, ни в столе пропажа так и не отыскалась, пришлось выковыривать йогурт вилкой. Ян изрядно перемазался, проткнул хрупкий стаканчик, но сама ситуация его немало позабавила. А увидев себя в зеркале, он вообще расхохотался во весь голос.
«Рожа у меня та еще! Кра-асавец! Интересно, что подумали феды, услышав мой смех? Вот забегали-то, небось: осужденный смеется! Каково? Свихнулся, наверное, бедняга! А ведь они не в состоянии себе даже представить, что всем этим можно наслаждаться!»
— Еда вкусная! — неожиданно для самого себя завопил Ян, повинуясь какому-то внутреннему порыву. — Эй там, наверху! Спасибо! А на обед хочу фаршированных омаров!
Динамики, если они были, снова промолчали. Но Ян и не ждал ответа. Он уже почти наслаждался своим заключением. Пока ему все это в новинку. Пока… Какая бы вкусная еда не была, но если изо дня в день завтракать, обедать и ужинать одним и тем же набором блюд, быстро начнешь морщиться и воротить нос от одного только их вида. Кто знает, сколько еще омлетов он размажет о стену, сколько приевшихся до тошноты круассанов полетят в мусорное ведро?
Само собой, пока он завтракал, роботы успели перестелить постель. Ян прихватил из кабинета пачку журналов, сел на кровать, заложил за спину подушку, повозился, устраиваясь поудобнее… В первых двух дайджестах ничего интересного не нашлось, зато февральский «Сайентификал ньюс» напечатал любопытную подборку о новом дискретном клапане. Он был меньше и удобней прежних, кроме того, при его установке стенкам сердечной мышцы наносился минимальный вред. Ян читал с интересом — чтобы там не писали в его приговоре о «недопустимом для звания врача пренебрежении клятвой Гиппократа», сам он продолжал считать себя кардиологом.
Тема подавалась со знанием дела, Ян даже отвлекся от чтения на время, мысленно представил себе операцию по замене клапана, разобрал ее шаг за шагом. Получалось на удивление изящно. Вспомнились годы ординатуры, первые самостоятельные операции. Цепочка ассоциаций потянула за собой новые — узкая кушетка во время ночных дежурств, писк контрольных аппаратов, неистребимый сигаретный дым и привкус кофе во рту.
Выполняя данную Виоле клятву, Ян бросил курить года три назад, а вот кофе… Почему бы не выпить? Надеюсь, в Изоляторе найдется что-нибудь получше вакуумных сублиматов, пить которые можно только зажав нос прищепкой и прикрыв глаза, чтоб не слезились.
