Вячеслав Куприянов - Клуб любителей фантастики, 2003
Я шел за ним на небольшом отдалении. Он что-то чуял, но меня не замечал, просто нервно оглядывался, вздрагивал. Пэ-гэшники на пару минут загнали его в щель и тут далеко, километрах в трех, прогудела электричка. Он заторопился. Я старался не отстать.
Он залез под настил платформы и затаился там. Нервно, буквально в две затяжки, выкурил сигарету — красная точка тлела в воздухе минуты полторы, не больше.
Загудели рельсы, темно-зеленая, почти черная в темноте железная гусеница зашипела и остановилась. На платформе ежилась одинокая фигура.
Я все никак не мог выбрать момент.
А она уже вышла на тропу, зашуршала под ногами хвоя, бумага, пластик… Пробежала мимо меня, чуть впереди споткнулась о тот самый корень.
И тут меня осенило.
Когда он широким, размашистым шагом проходил мимо, я просто подставил ему подножку и для надежности направил его головой в старую могучую ель. Он грузно осел, бесформенной массой повалился в темноту.
Конечно, она обернулась на шум. Теперь я мог видеть ее лицо, лет тридцать, не меньше, но за собой следит, ухоженная кожа… Выглядит моложе. Интересно, как ее зовут?
Она увидела меня. Вздрогнула, выкрикнула что-то и, инстинктивно отмахнувшись тяжелой сумкой, побежала.
Молодец.
Я быстро обыскал его. Документов нет. Гаечный ключ на месте — чудная улика.
А вот этого я не ждал…
Сзади за поясом у него торчал «Макаров», по весу — боевой или газовый. Не игрушка и не пугач. Лучше некуда. Даже если ментам не удастся раскрутить его на остальные нападения с гаечным ключом, даже при наличии хорошего адвоката, за незаконное ношение он присядет все равно.
Трубку в отделении долго не брали. Наконец, жесткий голос без всякого выражения произнес:
— Милиция.
— Только что на тропинке от платформы к площади кто-то пытался напасть на женщину! — захлебываясь, доложил я. У собеседника проснулся интерес:
— Кто говорит?
Угу. Сейчас скажу.
— Я видел, как она отмахнулась сумкой и выскочила из ельника, будто ошпаренная… По-моему она его задела..
— Кто говорит?
Я закрыл мобильник, где-то вдали уже завывала сирена. Быстро работают. Или это тот патруль развернули?
Как там у классика: «мавр сделал свое дело, мавр может уходить». Пора.
Выспаться бы. Завтра ночью еще те трое, в переходе.
* * *
— Вай. красавица, куда так спэшиш, а?
Один отлип от стены, перегородил проход к лестнице и вроде бы шутливо раскинул руки в стороны. Второй аккуратно, двумя пальцами ухватил Иришу за ремешок сумочки.
— Зачем спэшиш? Бэжиш, ничего нэ замэчаеш…
— Извините, — Ириша попыталась освободиться, потянула за ремень. — Мне домой надо.
— Ну, зачем тэбэ домой?
— Мама ждет.
По спине побежали предательские мурашки. Что за идиотский разговор! Надо развернуться и бежать.
— Мама тэбя не должна одну пускать. Ты очень красивая. А если отпустила, значит — ты уже взрослая дэвушка, можэш сама рэшать с кем тебе быть. Хочэш с нами? Поедем, возьмем вина, фрукты, сегодня такая ночь!
— Пустите, мне правда домой надо.
Ириша повела плечом, вырвала таки ремешок, дернулась, но тут крепкая, злая рука ухватила ее за локоть.
— Ай, красавица, сладкая, куда ты бэжишь? Нэт, тэперь с нами пойдем…
— Да отстаньте вы, ну. Пусти меня!
Дикий гогот, ничем не прикрытое глумление над ужасом беззащитной жертвы.
— Будэш ласковая дэвушка, домой на большой машине привэзем, денег дадим…
Ее потянули за руку. Больно, без всякой жалости. Рукав треснул, повис на немногих уцелевших ниточках… Ириша чуть не заплакала.
— Пустите!!! А-а-а!!
— Господа, девушка не хочет с вами идти!
Тишина. Лишь где-то наверху неумолчно шуршит шинами вечное Садовое Кольцо и гудит, как растревоженная муха, лампа над головой.
На звук негромкого, в общем, голоса обернулись все. Даже Ириша.
В дальнем конце перехода стоял молодой парень, среднего роста, с какой-то странной отрешенностью на лице. На троицу он смотрел с удивительной смесью интереса и брезгливости, словно искушенный зритель на новомодном маргинальном спектакле. Ирише он незаметно подмигнул.
— Ой, — главный из иришкиных обидчиков, тот, что загораживал проход на лестницу глумливо рассмеялся. — Такой малодой, и уже хочэт имэт много проблем. Зачэм, дарагой? Лучше иди своей дорогой куда шел, и не мэшай нам да? Ты дэлаешь свое дэло, ми — свое и никто никому не мэшает. Хорошо?
Третий, до сих пор молчавший, пробормотал что-то неразборчивое, набычившись, мерил взглядом незнакомца.
Ириша даже боялась дышать. Хватит ли у этого парня смелости пойти дальше? Может, просто шел мимо, поддался на искушение, решил помочь девушке, а теперь также решит, что не стоит связываться?
Только бы он не ушел. Только бы не ушел.
Парень стоял молча, не двигаясь.
— Слушай, иди, нэ стой, да? — уже резче сказал главарь. — А нэ то..
Договорить он не успел.
Медленно, будто в дешевом кино, парень пошел вперед и, не дойдя каких-то десяти шагов, достал из-за пояса большой черный пистолет. Методично, но быстро, глядя в глаза главному, снял с предохранителя, передернул затвор. Потом направил ствол в ногу второго и так же негромко повторил:
— Она не хочет идти с вами! Я думаю, стоит ее отпустить.
Троица оцепенела. Главарь вполголоса выругался, что-то про «рэ-эзать», но Ириша уже высвободилась и юркнула за спину неожиданному спасителю. Всхлипнула. Потом еще раз.
— И что тэпер? — не предвещающим ничего хорошего голосом спросил главный.
— А теперь все встали лицом к стене и широко расставили ноги.
Лицо у главаря пошло красными пятнами. Незнакомец спокойно продолжал:
— Если кто-нибудь захочет почесаться — не советую. Я услышу шум и решу, что кто-то из вас подумывает о возмездии. Обернуться я всегда успею. Времени на это требуется меньше, чем броситься мне на спину из такой неудобной позы. Чтобы меня не смогли обвинить в превышении пределов необходимой обороны, я буду стрелять в коленную чашечку. С такого расстояния я не промахнусь, а вы… вы вряд ли потом сможете ходить без костылей.
Как ловили машину, как незнакомец сажал ее на заднее сидение, как пытался выспросить адрес, Ириша не запомнила. Она просто разрыдалась, закрыв лицо ладонями. Незнакомец гладил ее по голове, шептал что-то успокоительное. Ириша прижалась мокрой щекой к теплой коже его куртки и вполголоса, так, чтобы не слышал водитель, спросила.
— Ты кто?
Он улыбнулся.
— Прекрасный вопрос. Я Денис.
Ириша смутилась, потом тоже улыбнулась.
— Я не это имела в виду…
— Знаю. Это не важно. А тебя как зовут?
— Ирина. Ира.
— Тогда скажи Ириша, куда нам ехать, а то мы скоро на второй круг по Кольцу пойдем.
Иришеи ее звала только мама, ну и она сама. В дневнике.
— Ты меня проводишь? — со страхом что все кончится так быстро, и надеждой спросила она.
Денис мягко коснулся завитка ее волос, убрал с лица:
— А ты как думаешь? Конечно.
ВЫСШАЯ МЕРА
— …рассмотрев все материалы данного дела, чрезвычайная коллегия Право-суда Федерации постановила: признать подсудимого Яна Марию Горовитца виновным по следующим статьям Единого кодекса — 217-й, «незаконное вторжение в частную собственность», 349-й, «создание угрозы жизни гражданину Федерации», и 352-й, «покушение на убийство первой степени». Подсудимый приговаривается…
Эффектная пауза.
Напряжение в зале суда достигло предела. Все застыло вместе с молотком судебного исполнителя. Ни единого движения и почти полная тишина, словно все одновременно затаили дыхание. Лишь чуть слышно гудят кондиционеры
— …к высшей мере наказания. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Управлению наказаний привести приговор в исполнение в течение девяноста шести часов.
Бум!
— Дело закрыто.
Молоток исполнителя все-таки упал, заставив вздрогнуть почти всех. И вместе с ним рухнул на скамью осужденный — теперь уже не подсудимый, а осужденный, — закрыл лицо руками и что-то невнятно забормотал. Многим в зале показалось — молился…
— Ну, и что же Вам в итоге от меня нужно?
— О, господин директор, ничего такого сверх… вы меня понимаете? Уже пять лет как введен Единый кодекс, в свое время он подавался как самый гуманный. С тех пор к высшей мере приговаривали дайте-ка посмотреть. — репортер сверился с записями, — девятнадцать раз. Дальнейшая судьба осужденных никому не известна: где они, что с ними, как выглядит место исполнения приговора? Этот Ваш Изолятор… Люди имеют право знать, Вы не находите, господин директор? Зрители нашего канала будут удовлетворены, если Вы просто…
— У вас, головизионщиков, все просто. Запаянные карточки «пресса», осветители, камеры, рыскающие из стороны в сторону. а потом в эфир выходит такой материал, что наверху хватаются за голову и кое-кому приходится распроститься с насиженными местечками…
