Ева Никольская - Красавица и ее чудовище
Не успела задаться этим вопросом, как с небес на землю (то есть на «стол») спустился очередной персонаж нашего богатого на зрелища представления. Он ловко выпрыгнул из «резиновых» глубин присмиревшего облака на краешек расчерченной плиты и потрепал рукой заурчавшего от удовольствия монстра. Новый экземпляр не отличался столь экстравагантным обликом, как его предшественник, однако тоже сумел меня шокировать. Не знаю, как другие, но я не привыкла наблюдать за обнаженными юношами, фривольно разгуливающими по каменной столешнице, вернее, по той ее части, с которой предусмотрительно убрал свои длинные щупальца Боргоф. Хотя… на столбе я проснулась тоже впервые.
Незнакомец выглядел лет на семнадцать, не больше. Среднего роста и среднего телосложения, да и длина его волос тоже была… средней. Этакий неприметный паренек с очень приметными синими глазами, цвет которых можно было определить даже в полной темноте, ибо они светились. Не ярко, но отчетливо. И что самое необычное, в них не читалось никаких эмоций. Будто в глазницы вставили драгоценные камни, придав им нужную форму. А еще это существо (человеком назвать язык не поворачивался, несмотря на внешнее сходство) было с ног до головы мокрым, будто его выдернули из душа, не снабдив при этом полотенцем. А жаль! Хоть бы набедренную повязку себе сделал, что ли, а то сверкает тут анатомическими подробностями своего гибкого тела, вгоняя в краску девиц. Вернее, одну девицу… меня. А у остальных лица в свете пламенных шаров и так были с рыжеватым отливом. И что тому причиной – огни или смущение – я судить не бралась. Обе пленницы смотрели на него во все глаза, только у одной в них был ужас, а у другой – восхищение. Хотела бы я знать, что тогда отражается в моем взгляде?
Юноша огляделся, задумчиво потер кончик носа, смахнул с него набежавшие с волос капли и, подмигнув Боргофу, заявил:
– Давненько нас-с-с не вызывали на Аваргалу. Ну что, малыш? Развлечемся?
Малыш? То есть… малыш?! Нечто маленькое, белое и пушистое… ну пусть не белое, может быть, даже не пушистое, но точно милое и забавное. Так? Нет? Кажется, я отстала от жизни. У демонов (еще бы понять, кто из этих двоих демон?) это слово явно трактовалось иначе. Огромный монстрообразный «малыш», услышав вопрос, выдал многозначительное «Ур-р-р-агур-р-р!» и принялся радостно вилять… Эм, а я думала, что это просто лапа с повышенной лохматостью, а оказывается, хвост.
Молодой чел… э-э-э-э… гуманоид, ничуть не стесняясь своей наготы, присел на край плиты, свесил с нее ноги, ступни которых почти касались земли, и вопросительно посмотрел на крылатых господ, закованных в пульсирующую броню лазурных доспехов.
– Ну? – картинно выгнув темную бровь, поинтересовался тот, кого, в отличие от Боргофа, никакие магические ловушки на территории «стола» не держали.
Сапфиры его глаз полыхнули синим огнем и вновь вернулись к легкому свечению. Непроницаемому и холодному, как свет, играющий на гранях драгоценных камней. Незнакомец чувствовал себя свободно и раскованно, а разговаривал так, что сразу становилось ясно, кто здесь король положения. Значит, все-таки это демон. Хм… такой юный? А может, они оба одной породы, просто первый более слабый или временно находится в звериной ипостаси? Как Хранители по ночам.
Хранители… Сердце неприятно заныло при воспоминании об Арацельсе и Смерти. Почему-то мне казалось, что теперь на эту площадку не сможет просочиться ни одно даже самое крошечное существо, не говоря уже о взрослых мужчинах. Так что осталась я наедине с уготованной мне судьбой. Может, удастся поговорить по душам и отделаться легким испугом? Парень же общался на известном мне языке, и шипел так привычно, да еще этот синий пожар в глазах попахивал чем-то подозрительно знакомым.
Краснохвостый четэри очнулся и заговорил. Четко, размеренно, будто толкал речь на торжественной церемонии. Я, естественно, не поняла ни единой реплики, зато юноша не просто понял, но еще и ответил на высказанное в его адрес заявление. И на этот раз он, увы, изъяснялся не на едином. Мне ничего не оставалось, как только молча наблюдать, пытаясь по выражению лиц уловить смысл диалога. Точнее, одной трехглазой морды и одного юного лица с глазами, похожими на те, которые я видела у Эры.
Неужели где-то есть второй Карнаэл с Хозяином мужского пола? Или в первом делами заправляет демоница, успешно маскирующаяся под богиню? Однозначно, эта ночь была полна сюрпризов. Я поерзала на месте, ощутив давление своих полупрозрачных пут, и мысленно добавила: «К сожалению, неприятных». Руки затекли, и если бы ноги не стояли на краю каменного выступа, я бы, наверное, уже не чувствовала своих конечностей. Однако поза была не то чтобы удобной, но вполне терпимой. Поэтому тело не так часто напоминало о себе. Я продолжала наблюдать за представлением, идущим в центре площадки, перестав вслушиваться в голоса участников. Один леший ничего не понимаю. Так хоть получу эстетическое удовольствие от созерцания.
Не получила! Как только начали отрубать руки вместе с латами и вырывать глаза, я поняла, что нахожусь в эпицентре жуткого действия и не имею возможности вырваться. В голове стучало: «Зажмуриться, избавиться от ужасного видения, спрятаться за тонкой пеленой дрожащих век и не видеть, не видеть, не видеть этот кошмар». Но ресницы не желали опускаться, и я продолжала смотреть. Смотреть и слушать обрывки незнакомых реплик, хриплые стоны боли, напоминавшие рык раненых животных, и без конца повторяемое «Ур-р-р-агур-р-р!». Вопросительное, удивленное, одобрительное, насмешливое, испуганное и… предвкушающее.
Мне почудилось или эта кровавая расправа длилась вечность? Вечность, за время которой я так и не смогла моргнуть. Не знаю, почему меня не вырвало. Почему горло не разродилось воплем, а широко распахнутые глаза – слезами. Брюнетка справа скулила громче, чем рычали раненые мужчины, а рыжеволосую я не слышала. Посмотреть же в ее сторону просто не было сил. Демон в обличье невинного юноши действительно развлекался. И от «развлечений» его у меня холодело внутри, а по коже расползался озноб. Парню… нет, монстру в человеческом обличье не требовалось ни ножей, ни топоров, он действовал ладонью, меняя ее форму по мере надобности. Пальцы вытягивались, приобретая металлический блеск, и срастались между собой, образуя острое лезвие «живого» оружия. Рука резала, рвала, ломала чужую плоть, стремясь получить плату за три отданных в распоряжение четэри коробочки. И никто из покалеченных мужчин даже не пытался возражать. Они смиренно позволяли себя уродовать, рассчитываясь таким жутким способом за… за что? Неужели содержимое черных футляров было равноценно этим пыткам?
Не знаю… Срединный мир мне никогда не понять, а уж Безмирье и его обитателей – тем более!
Демон, забрызганный черной кровью своих жертв, наконец закончил экзекуцию и, вернув пальцам обычный вид, спрыгнул с плиты. Но босые ступни его не касались земли, он постоял немного, будто проверял воздух на устойчивость, и, лениво потянувшись, направился к черноволосой пленнице. Крылатые мужчины больше не интересовали его. Серохвостый неуверенно окликнул своего палача, прикрыв кровоточащую глазницу кулаком, обтянутым перчаткой. В этом кошмаре он потерял еще и кисть левой руки. Юноша остановился, пожал плечами и, не оборачиваясь, что-то бросил на языке четэри. В то же время Боргоф, свесившись со стола, окончательно растерявшего ритуальный вид, ехидно прокурлыкал черному четэри:
– Ур-р-р-агур-р-р-р-р?
Тот вздрогнул, отшатнувшись, и… поклонился чудовищу. При этом безумном обмене мой похититель потерял правый глаз. Но изначально выходец из Безмирья метил на другое. Жестокая насмешка, проникновенный голос и синее пламя его очей остались в моей памяти, как сделанная на камне насечка. Что он говорил своей жертве? Я не знаю. Но слова сочились ядом, а рот кривился от язвительной ухмылки. Если бы демону не пришло на ум посоветоваться с лениво развалившимся рядом Боргофом, мужчина, платя за небольшую коробочку, которую для него вытащили прямо из воздуха, остался бы без своего мужского достоинства. Того самого, ниже пояса. Однако благосклонно настроенная тварь, вероятно, разубедила своего товарища, произнеся всего пару рокочущих «ур-р-р-агур-ров». И обсуждаемая жертва лишилась глаза, так же, как и ее серый собрат. На кой ляд этому зверю в человеческой шкуре нужны были части чужих тел, я так и не смогла придумать. Забирая, он отправлял их в пустоту так же легко, как доставал оттуда заказанные «подарки».
Получив ответ демона, трое крылатых, не сговариваясь, двинулись прочь с места мучений. Тот, который полностью лишился руки, чуть пошатывался, зажимая ладонью открытую рану. На мгновение мне почудилось, что и вторая его конечность – ненастоящая. Слишком гибкая, слишком… не знаю даже. Она напоминала искусный протез, но разобрать это под слоем мерцающих лат было сложно, и я откинула неожиданно мелькнувшую в голове мысль в сторону. Какое мне дело до этих рогатых мазохистов? Они знали, на что шли. Иначе бы не расставались так спокойно с кусками своей плоти. А еще они притащили сюда нас. А вот за это я бы и сама сейчас что-нибудь им с удовольствием оторвала! Но, вопреки моим желаниям, покалеченная троица дружно перешагнула через каменную черту и… застыла по ту сторону площадки. Словно кто-то нажал стоп-кадр, заморозив их время. А может, это не их, а наше время текло как-то иначе? То, которое властвовало в пределах треугольника. Я бы обязательно поломала голову над этой задачкой, но жуткий крик вернул меня к действительности.
