Галина Гончарова - Не сотвори себе вампира
– Если вампир берет у кого-то кровь, это очень доверительные отношения, – объяснил мне Даниэль. – Почти как между любовниками.
– Да?!
Вот это новость. Значит, у меня один реальный любовник и два – почти? Знала бы я это заранее, черта бы лысого от меня кто-то еще, кроме Даниэля, получил кровь.
– Поверь на слово.
– То есть кровососание для вампиров равно сексу? – я решила уточнить еще раз.
– Практически. Хотя оргазм при этом испытывает тот, у кого пьют кровь, но и для вампира это очень близко к половому акту. При определенных условиях… Юля, давай я тебе все это потом объясню!
– Я не… – Я вспомнила один раз, когда Даниэль брал у меня кровь из шеи, и вспыхнула, но потом все-таки закончила фразу. – Я не испытывала оргазма тогда, в первый и второй раз, когда ты брал у меня кровь, да и с Мечиславом этого не было, и с Борисом.
– Я не подчинял себе твой разум ни в первый, ни во второй раз. А что до Мечислава – ты сама отказывалась и сопротивлялась. Иначе ты бы поняла, какие чувства испытывает человек при укусе.
– И хорошо, что отказывалась, – уши у меня горели. – Ты хочешь сказать…
– Ты угадала. Этот тип предан своему хозяину. И даст разрезать себя на кусочки, чтобы не повредить Андре.
– Зоя Космодемьянская-два? Это надо проверить, – решила я. – Тащи его в ванну.
Даниэль повиновался и свалил оборотня в розовую джакузи. Я наклонилась над ним.
– Так где содержат моих вампиров?
– Ты сдохнешь, – выплюнул мне в лицо пленник.
– Возможно. Но ты-то сдохнешь раньше. Спрашиваю последний раз – где Мечислав, Вадим и Борис?
Ответом мне стал поток густого мата. Я усмехнулась. Криво, недобро…
– Знаешь, сейчас я попрошу Даниэля держать тебя, а сама буду резать. Медленно и упорно. Сперва я выну тебе все кости из пальцев. Сперва только на руках. Потом кисти, предплечья, плечи… А потом примусь за ноги. Ты – оборотень, ты многое можешь выдержать и залечить. Но сможешь ли ты отрастить вновь вынутую из тебя кость? Сейчас Даниэль присмотрит за тобой, а я схожу на кухню и возьму там парочку удобных ножей. И займусь левым мизинцем. Я разрежу его вот так, – я провела по его руке пальцем, – сперва – вдоль по линии, потом опять вдоль, но уже так, чтобы разрез получился крест-накрест. А потом возьму молоток и сломаю тебе кость у самого основания, чтобы легче было ее вынуть. Конечно, у меня не сразу все получится. Я далеко не хирург. И резала только лягушек и рыбу. Но рано или поздно, даже рано… У человека всего-то двести с лишним костей. И я успею научиться.
– Ты не сможешь, – твердо сказал оборотень.
– Неужели? Даниэль, смотри за ним!
Я отправилась на кухню, но вместо того чтобы искать ножи, села на стул и уставилась в пространство. Ну да. Проще убить, чем пытать. Убить я могла бы. Уже смогла, но тогда я была в шоке, ненависть к палачам подействовала как наркотик. Смогу ли я убить сейчас? А еще пытать перед этим?
Что бы сказал дедушка? Хотя я и так знаю, что бы он сказал. Он сел бы напротив, поглядел мне в глаза и спросил: «Юля, это действительно необходимо? Нет другого выхода? И принесет желаемый результат? Если это так, не стоит сомневаться в своих действиях. Ты на войне, а не на балу».
А я в себе уверена не была. Мне надо было узнать, где держат моих вампиров. А оборотень мог это знать. Или мог знать, к кому мне обратиться с этим вопросом. Наверное, можно и как-то иначе. Но как?! Я не знала. Но знала, что бы мне ответил дедушка. «Юля, если ты приняла решение, то не надо мучиться сомнениями. Враги – всегда враги. Когда на кону стоит твоя жизнь, не стоит стесняться в средствах. Если бы стеснялся я, тебя бы на свете не было». То-то и оно! Но смогу ли я?! А вот сейчас и проверим. Выбора-то все равно нет! Кто-то из нас двоих должен пытать, а кто-то – держать нож у горла оборотня, чтобы тот не перекинулся. Роли распределились так. Можно и наоборот. Пытать будет Даниэль, а нож держать – я. Можно.
Но это я заговорила о пытке. Это я поклялась, что сделаю все для моих друзей. И если я откажусь теперь – сломаю в себе что-то такое, чему не срастись. Я потеряю уважение к своему слову. А если буду его пытать? Я стану совсем другой. Какой? Холодной, жестокой, злой – не знаю! Что пнем по сове, что сову об пень, а птичку все равно хоронить придется. Вот и я в себе что-то похороню. И в одном и в другом случае. Но выбора нет. И рядом никого нет. Нет со мной такого человека, большого, сильного, умного, чтобы положил мне руки на плечи и сказал: «Юленька, все твои проблемы гроша ломаного не стоят. Я их сейчас решу. А ты пока посиди в уголочке, отдохни немного…» Но его нет. И может, никогда и не будет.
Даниэль, хотя и вампир, но и ему не по себе, а за триста лет можно было еще и не к такому привыкнуть. Если тебя самого пытают, можно ли сохранить в себе доброту и мягкость? Я бы не смогла. Даниэль смог. И я не хочу заставлять его ломать что-то в себе. Я – никто. Он – гениальный художник. Его дело творить, а не громоздить трупы. Да и не сможет он. Не захочет. Проще самой взяться за нож, чем его уламывать. Никто за меня мою работу не сделает. Это как у Атланта. И держать тяжело, и плечи натирает, и надоело все до крайности, а только больше этот чертов небесный свод держать некому.
Я решительно сняла с подставки все имеющиеся там ножи. Шесть штук. И направилась в ванную комнату. Даниэль сидел на краю ванны и поигрывал ножом в опасной близости от горла ликантропа.
– Юля?
Я посмотрела на него. Бедный вампир.
– Ты поможешь мне?
У Даниэля глаза на лоб полезли.
– Юля, ты это всерьез?! Ты собираешься его пытать?!
– А что заставляет тебя думать, что я шучу? У них в руках три моих друга. И этот… О! Ты участвовал в налете на дачку Снегирева?!
– Не твое дело! – рявкнул оборотень.
Я и сама не поняла, как и что получилось. Руки сработали быстрее головы. Я полоснула оборотня ножом поперек груди.
– Не смей на меня орать, тварь! – прошипела я.
Даниэль смотрел на меня с ужасом. На красивом свитере оборотня набухала симпатичная красная полоса. А я была как под наркозом. Из всех чувств осталось только одно – ярость. ЭТО СУЩЕСТВО посмело повысить на меня голос?!
– Юля!
Я сверкала глазами не хуже вампира. Кажется, я вошла в настроение! Ну, теперь держитесь, фашисты!
– Никакая мохнатая тварь не посмеет поднять на меня хвост! Заклей ему рот и держи нож у горла! Если попробует перекинуться – режь!
– Как прикажешь, – Даниэль поспешно заклеил оборотню рот. – Юля, но ты…
– Молчать! – рыкнула я. – Поверни его так, чтобы я руки видела!
И сама себе удивилась. И откуда что взялось? Ведь была такой милой девочкой!
– Слушаюсь!
Вампир послушно повернул Петю на живот и руки оборотня оказались у меня прямо перед глазами. Большие, не слишком красивые, поросшие на сгибах рыжеватыми волосками. И сейчас я должна разрезать эти пальцы… Юля! Не смей расклеиваться! За тобой трое друзей, которым больше не на кого надеяться! Ты осталась! И подвести их ты не можешь! Не должна!
Я отделила от кисти мизинец – и полоснула по нему ножом. Разрез получился не с первого раза. Руки заскользили в крови.
– Даниэль, ты не знаешь, у него перчаток нет?
Я старательно говорила на самые обычные, ничего не значащие темы, чтобы отвлечься от своих действий, чтобы не думать и не ощущать. Любая человеческая эмоция мне была сейчас противопоказана. Если бы я хоть на минуту задумалась о том, что я делаю, со мной бы истерика случилась. Оставалось только прятаться за холодное спокойное любопытство. Понимал ли это вампир? Вряд ли. Голос его был спокоен и холоден, с нотками неодобрения.
– Не знаю.
– Надо было по дороге пару хирургических купить. Ну да ладно, так разберемся!
Мои пальцы были все в крови, и резать было жутко неудобно. Но я упорно кромсала палец вдоль, добираясь до кости. Главное было не думать, что это живой человек. Ну, пусть оборотень, но живой. И так же способный чувствовать боль. Так же, как и Борис, как Вадим, как Мечислав… Лучше думать, что это – курица. А мне надо приготовить филе. Вот так, вдоль, нащупывая кость…
Вырезать кость из живого человека оказалось только чуть посложнее, чем из мертвой курицы. Вампир крепко придерживал оборотня в ванной, чтобы тот не дергался. И наконец кость мизинца осталась торчать посреди ошметков плоти, голая и красная от крови. Я подумала и кивнула Даниэлю. Искать молоток не хотелось.
– Переверни его обратно.
Вампир повиновался. Лицо оборотня было искажено от боли, а на щеках – две дорожки от слез. Я рванула за ленту, сдирая ее с губ вместе с кожей. Оборотень взвыл, но я не обратила никакого внимания на его страдания.
– Будешь говорить?! Или мне молоток поискать?! Я сейчас тебе эту кость обломаю, а потом за остальные пальцы примусь. Буду мясо срезать по кусочку! А потом еще и прижигать! Богом клянусь! Ты мне все выложишь, но будешь в таком состоянии, что проще тебя убить! А мне этого очень хочется! Так задавать вопросы – или рот заклеить?! Я тебя буду медленно убивать! Обещаю!
